Алиса

как смотрит на Кеннета, но знает, что из этого ничего не выйдет.

     — Почему он любезничал только из-за денег? — спрашивает Алиса, уронив голову на плечо юноше. — Скажи, неужели я настолько некрасивая?

     — Ты самая красивая девушка во всей Великобритании, — улыбается Винсент, мысленно смеясь над девушкой. Её переживания — сущая чепуха.

     — Врёшь.

     — Зачем, как думаешь, мне тебе врать?

     — Чтобы успокоить.

     — Но ты, почему-то, не успокаиваешься.

     Алиса не отвечает. У неё больше нет сил спорить, ей просто хочется помолчать и успокоиться, а ещё лучше — забыться.

     — Перестань, Лиса, — говорит Винсент. Он знает, что из этого ничего не выйдет, но легко касается пальцами её щёк, собирая слезинки. — Ты прекрасна.

     — Но не для него.

     — Для кого-то другого.

     Он прижимает её к себе, зная, что Алиса любит объятья. Знает, что для Алисы это лучшее успокоительное.

     И когда она перестает дрожать, Винсент отпускает её, улыбаясь, достаёт из кармана ириску. Алиса любит ириски. Совсем как маленький ребёнок.

     — Спасибо, — говорит она, разворачивая конфету.

     — А-А-А-Алиса и дня не может прожить без ирисок, — тихо поёт, улыбаясь и довольно щурясь, Винсент. И добавляет только придуманную строчку. — Алиса — совсем как дитя. Но лучше всех А-А-Алиса.

     Он проводит тыльной стороной ладони по её щеке, поймав две последние слезинки, снова касается светлых волос — всегда распущенных, что ей очень идёт.

     — Не грусти, Лиса. Счастье ещё обязательно постучится в нашу дверь.

     В дверь стучат — робко, с паузами.

     — Кажется, это оно, — говорит Винсент и идёт открывать, зная, что на пороге не стоит Льюис Кеннет…