Глава 3. Кленовый лист

Мы вышли из школы и направились к единственной в нашем городе больнице. Миша любезно согласился меня проводить, так как детский сад, откуда он должен был забрать сестрёнку, находился в той же стороне.

Светило яркое, но не палящее осеннее солнце, земля была заботливо укрыта мягким, тёплым, оранжево-багровым «пледом» из опавших листьев, деревья нарядились в красивые жёлтые «пончо»… Природа выглядела просто волшебно. Казалось, что мы проходили не мимо обычных берёз, а мимо барышень, одетых специально для маскарада в королевском дворце Её Величества Осени. Эти «дамы» облачились в дорогие одежды, украсили наряд золотом осенних листьев. каждую из них было трудно узнать в их новых образах, хотя оделись они в общем стиле, строго следуя «дресс-коду»

Мы шли, наблюдая за этим немым, неподвижным, но по-настоящему живым карнавалом. Мишка решил не терять времени и принялся собирать букет из осенних листьев, которые были нам нужны для изготовления цветов, панно и других украшений.

– Слушай, Жень, – заговорил друг. – А ты умеешь эти розочки из листьев делать?

– Честно говоря, нет, – замешкалась я. – А ты?

– И я не умею… Кого тогда просить будем?

– Не знаю… Я, сказать по правде, не владею информацией об увлечениях наших одноклассников. Алиса с Викой – художницы, Света на танцы ходит, ну, Стёпа с Лёшкой футболом занимаются… Про остальных я и не слышала ничего. Надо у Нинки спросить. Она-то, пока сценарий составит, у всех разузнает, кто чем увлекается, кто что лучше умеет. Она даже конкурсы старается выбирать «беспроигрышные», чтобы все смогли поучаствовать. Мещерякова точно поможет найти «изготовителя розочек2…

– Правильно, белка! – Ты спроси у Нины, она точно знает. Расскажи, что мы с тобой придумали, сам бал опиши. Вдруг она тоже что-то подскажет?

У Мишки горели глаза. Было видно, что он помогает от чистого сердца, что ему по душе все эти хлопоты, «возня» с украшениями, которая обычно раздражает мальчишек… Я заметила, что ему по-настоящему нравится это дело…

– Миш, а ты не хочешь всегда Нине помогать, в культмассовый сектор записаться? – спросила я.

Культмассовый сектор нашего класса представляет собой группу учеников, занимающихся организацией классных мероприятий. Нина этот сектор возглавляет, а её подопечные, как правило, не очень-то «активничают» при подготовке праздников. Такой помощник, как Мишка, Мещеряковой явно бы не помешал…

– В общем-то, я и так ей часто помогаю, да и ты тоже. Записаться я хо-тел, но Елена Сергеевна отговорила, сказав, что и так скоро полкласса «культмассовым» будут…

– Знаешь, эти пол-класса… А тут талант пропадает!

– Ну и какой же, интересно, талант? – парень недоверчиво взглянул на меня.

– Какой, какой? Самый настоящий, организаторский! Ты сколько раз меня выручал, Нинку, сектор этот её? Мог бы ты официально принимать участие в этой работе, так и праздники были бы ещё лучше!

– да ладно тебе, Жень, – отмахнулся Миша. – Мне и так помогать не-сложно.

Вот так, убеждая друга в том, что у него способности к организации праздников и набивая руки жёлтыми листьями, я дошла до больницы, где с переломом ноги лежала Нинка. Я попрощалась с другом и вошла в весьма нарядное, светло-зелёное здание.

Молодая медсестра (совсем не на много старше меня, так как только что выпустилась из училища, куда поступила после девятого класса), позволившая называть себя просто Нелей и не выговаривать сложное татарское отчество, проводила меня в травматологическое отделение, в палату номер девять, где в качестве пациентки находилась Нина.

Сначала я заглянула в помещение, приоткрыв дверь. Палата была четырёхместной, но все кровати, кроме той, которую занимала моя подруга, сейчас пустовали – другие больные ушли на полдник, а Мещеряковой ходить пока не разрешали, и поэтому Неля принесла ей бутерброд, яблоко и чай в палату.

На единственной, обитаемой в тот момент кровати я увидела хрупкое, совершенно беззащитное существо со слегка растрёпанными, заплетёнными в слабую косу каштановыми волосами, в пижаме в горошек и с заплаканными тёмно-синими глазами… Это была совсем не та Нинка, которая жить не могла без движения, за несколько минут успевала обежать полшколы и сделать кучу дел. Это был обиженный, испуганный ёжик, боявшийся пошевелиться, чтобы не испытать боль…

Я решилась зайти в палату.

– Женя!.. – глаза Нины сразу засияли и, если бы она могла, то точно бы вскочила с кровати и бросилась бы ко мне навстречу. – Ты проходи, садись.

Девушка неуклюже, стараясь не двигать больной ногой, принялась освобождать стоящий у её кровати стул от лежавших на нём вещей.

– Не надо, Нин, я сама, – я быстро убрала сумочку с личными вещами подруги и несколько упаковок бинтов на прикроватную тумбочку. – Как ты тут?

– Плохо, – Мещерякова опять помрачнела. – Меня вчера вечером сюда положили, мама обещала сегодня прийти во время обеденного перерыва, но не смогла… Лежу тут и чувствую себя никому не нужной… Так здорово, что ты заглянула!

– Не волнуйся, ты не одна, – попыталась я успокоить Нинку. – Как же ты так умудрилась?

– Как? Не поверишь, на лестнице поскользнулась и полетела вниз.

– Да-а… Действительно, такой случай, который больше на отмазку похож… А мы тебя сегодня часто вспоминали, думали, как будем справляться…

– С чем справляться? – удивилась девушка. – Разве какие-то мероприятия в школе намечаются? Ещё вчера работы для культмассового сектора не было…

Нинка сразу оживилась и, как мне показалось, забыла о своей травме. Её глубокие синие глаза смотрели на меня, прося, чтобы я рассказала обо всём, во всё её посвятила и не скрыла ничего.

– Говорят, какой-то осенний бал будет. Ученики средней и старшей школы должны подготовить танцевальные номера, связанные с осенью. Потом ещё чаепитие будет…

– Вот угораздило же меня, а! – с досадой воскликнула Мещерякова. – Там же, наверное, дел выше крыши! «Сектор», естественно, без меня как следует, ничего не организует…

– Не волнуйся, вместо тебя временно я…

– Да ты что! Правда? – не понимаю, почему она так обрадовалась: я же новичок в этом деле. – Тогда всё точно будет хорошо! А ты уже что-то придумала?

– Мне Мишка вызвался помочь. Он предложил провести бал в школьном дворе, а не в актовом зале и для украшения класса мы с ним столько напридумывали…

Я принялась в красках описывать все наши с Мишкой идеи и планы. Рассказала абсолютно про всё: и про шторы, и про мыльницы, которым Андреев тоже нашёл применение, про Елену Сергеевну, про совещание… В общем, я сделала всё, чтобы Нина не заметила своего отсутствия в школе и знала о каждой мелочи, которая сегодня произошла…

– А ещё мы решили для украшения класса сделать розочки из листьев, только пока не знаем, кого об этом попросить, так как сами не умеем… Кстати, это тебе – совсем забыла отдать! – я протянула Нинке букет осенних листьев, которые мы с Мишкой собрали по дороге в больницу. – Пусть они подарят ей капельку радости, а я в парке новых наберу.

– Какие красивые! – подруга улыбнулась (она тоже очень любила осень) и вдохнула аромат дождя, который источал мой букет. – Обожаю этот запах… Кстати, Жень, давай я вам розочки сделаю? Я умею.

– Конечно, если хочешь, можешь помочь. – я обрадовалась, что и для Нины нашлось дело в подготовке к балу, ведь неё это очень важно. – Но если тебе нельзя…

– Белка, ну я же ногу сломала, а не руку! К тому же, меня скоро домой отпустят – через пять дней. Потом только регулярно нужно будет проверять, как кость срастается. Так что, всё мне можно, а когда домой переберусь, будете ко мне приходить – вместе веселее готовиться.

Синие глаза Мещеряковой пылали ярким пламенем азарта, желания помочь, счастья от того, что она никого не подведёт и продолжит работать в культмассовом секторе.

– Знаешь, Нин, – я вспомнила недавний разговор с Андреевым. – Мишка так активно мне помогает! Причём, добровольно и с удовольствием. Ему это дело нравится… Я вот подумала, а почему бы тебе не взять его в культмассовый сектор?

– Да я бы с радостью! – заверила меня Мещерякова. – Только Елена Сергеевна почему-то против. Говорит, он и с обязанностями завхоза справляется.

Все ученики нашего класса имеют так называемые должности. Помимо культмассового сектора, занимающегося организацией праздников, есть ещё учебный – его члены следят за успеваемостью и, если нужно, помогают отстающим (по крайней мере, так должно быть в идеале, а до него нам ещё очень далеко). Несколько человек составляют редколлегию, то есть являются подмастерьями Нины и её сектора. Есть цветоводы, следящие за благосостоянием растений, о которых нередко забывают дежурные, завхозы, всегда готовые привести в порядок пострадавшие или износившиеся столы стулья и шкафы, ну и, естественно, у нас имеется староста.

Миша относится к завхозам – мастерам на все руки, и нередко помогает культмассовому сектору с украшением (прикрутить-повесить – это только к нему) и часто необходимой перестановкой.

– По-моему, Миша с лёгкостью совмещает организацию праздников со своими обязанностями. Тем более, он сам хочет записаться…

– Я много раз спрашивала у Елены Сергеевны, почему она не берёт его в нашу команду… Она что-то говорит про то, что мы обойдёмся и без шестого «тамады», хотя, на самом деле, работают совсем другие ребята – не те, кто числится в нашем секторе. Остальные просто поддакивают и не принимают никакого участия в организации. Но, тем не менее, благодарят именно их, хвалят якобы их работу, а про твой, про Мишкин труд даже не вспоминают… Честно говоря, Жень, мне за вас обидно.

– Да ладно тебе! Мы же просто так помогаем, не ждём чего-то взамен. Просто мне показалось, что Мишке по душе эта работа.

– Ничего, выздоровею – разберёмся! Мне такой помощник не помешает, позабочусь о праве официально его «запрягать».

– А я тебе в этом помогу, – я улыбнулась. – Ладно, Нин, мне идти пора. Уже без пятнадцати пять…

Подруга вздохнула:

– Хорошо, до встречи… Ты же ещё придёшь?

– Обязательно! – пообещала я. – Может быть, ещё и Андреева с собой притащу.

Я попрощалась с Ниной и быстро вышла из больницы. Парк, конечно, находился недалеко, но всё же, чтобы точно вернуть ежедневник хозяйке (а может быть, и хозяину), я хотела прийти туда минута в минуту.

На душе у меня было… Не сказать, паршиво, но что-то около того. Я ощущала какую-то, немного светлую, грусть. Мне было безумно жаль Нину и очень обидно за то, что именно этот человек неудачно упал с лестницы. Почему она? Нинке тяжелее всего смириться с тем, что она не сможет ходить в школу, ведь школа – это её жизнь.

Именно жизнь: она всё делает для своего класса, для телестудии, для нашего округа, когда ездит на олимпиады… И ей, Мещеряковой, всё это очень и очень нравится… А тут – больница, а потом – несколько месяцев дома, безвылазно…

Но, наверное, так и должно быть: нужно учиться преодолевать трудности, и Нина справится, я знаю… Это меня успокаивало…

Я пришла в парк, усыпанный янтарными листьями. Здесь росли клёны, стройные берёзки, величественные тополя… В тени деревьев стояло несколько скамеек, а посередине парка – чашеобразный фонтан. Сейчас он не работал, так как страной правила