Я всех умней, но это незаметно.
/Н. Резник/
Наверное, это тема – единственная из всех навешенная на меня Деминой не почему-то, а просто так. Просто вызвала, подала папку и сказала:
- Здесь материалы «Идеологической комиссии». Надо б оживить – совсем заглохла.
Папку принял, взял под козырек, вернулся за свой стол и начал вспоминать – чем опять не угадил начальству? Вроде не было проколов в эти дни.
А Людмила Александровна, наверно, очень хороша в молодости была – некстати так подумалось. – У нее интересное лицо, фигура….
Может, это поручение – не наказание совсем, а мне доверие.
Под таким ракурсом смотреть на дело интереснее.
Потянул тесемочки из бантика узла на папке….
Протокол заседания Идеологической комиссии от…. позапрошлого года.
Присутствовали…. несколько фамилий.
Слушали – вопрос о распределении квот на подписные издания. Постановили…
Им больше делать нечего? – подписные издания распределяют. Ха!
Сестра Людмила работает на товарной базе, и без всяких квот заставила два шкафа книгами. Говорит – разумное вложение средств в перспективу: шедевры мировые не стареют.
В кабинете я один – хорошо слышен шум дождя за окном. Льет как из ведра.
Сверкнула молния, сразу вслед за нею гром – гроза над крышей.
В кабинете сумрачно без света – встал и включил.
Еще два протокола о квотах и о книгах – папка вся. Не густо.
Время уже после шести – домой пора, и дождь как будто стал стихать.
Встал, приоткрыл окно – впустил струю озона.
Тема поймана – мыслительный процесс пошел. Демина хочет оживить работу идеологической комиссии. Но ведь эти два года, пока комиссия не собиралась, кто-то же распределял квоты на подписные издания. Кто? Наверняка, сама. И теперь хочет, чтобы я у нее эту привилегию отнял? Странное желание, если не сказать круче.
Из окна тянуло прохладным и промытым воздухом. После грозы погода изменилась – небо в серых тучах, ветер стих, и моросит.
Нет, не может быть, чтобы идеологическая комиссия райкома партии занималась только квотами на книги. Одно название чего стоит – идеологическая комиссия! Я бы ее сравнил с расстрельной тройкой конца тридцатых. Нет, что-то здесь не то. Пойти шефа загрузить проблемой?
Кожевников был у себя и работал – дождь, однако!
Он писал, и темная бахрома волос падала ему на виски.
- Прошу добро!
- Входи.
Надо проследить за языком – нельзя, чтобы шеф уловил насмешку. И я проворковал:
- Пал Иваныч, вот задача, над которой сломаешь голову и ты.
- Это было бы непростительно – кому я нужен с поврежденной головой?
Наступило молчание. Только теперь, кое-что сообразив, я мысленно ахнул – возможно, это западня: тест на профпригодность!
- Да, это непросто, - сказал Кожевников, взглянув на папку.
- Какое уж тот просто! Настоящая западня для Федота-стрельца, удалого молодца. Три протокола о распределении книг, а Демина мне – собери камаз.
- Чего-чего?
- Так говорят – настоящие специалисты могут собрать авто по следу от протектора.
Взял себя в руки.
- Может, Пал Иваныч, мне сгонять в обком – в Дом Политпросвещения?
- Не надо ни в какой обком – сходи к Тренину: он тебе всю документацию по этой комиссии лучше всякого Дома Политпросвещения засветит.
Дельный совет!
Михаил Александрович был великим человеком. Он нам читал обществоведение в десятом классе, хотя не был педагогом, ни историком. Конечно, был учебник, конечно, изучали мы законы философии, но Тренин говорил с нами голосом реальной жизни. Мы не все понимали в точных науках – пригодятся ли? Гуманитарные науки – это эрудиция – пусть будут. Но обществоведение в исполнении Михаила Александровича было для нас наукой жизни. Он учил, а мы верили – как жили все философы, так надо жить и нам.
Он был чудаковатым педагогом. Двоек никогда не ставил – если ученик затруднялся ответить на вопрос, объяснял ему, что надо знать. Оценки выводил за четверть так, чтоб не испортить общий фон успеваемости каждого ученика: троечникам – «три»… ну, и так далее по возрастающей.
Найдя его квартирный телефон по справочнику, напросился в гости.
На следующее утро погода вновь наладилась – на чистом небе плавали редкие белоснежные облака, как яхты в океане голубом. Сады в разгаре лета, умытые вчерашним дождем, подсушенные жарким солнцем и легким ветром с запада, сочетали в себе чистую, первозданную свежесть с буйством зелени. Хорошо в райцентре жить: воздух как в деревне!
Отметившись в райкоме, отправился к супругам Трениным.
Марь Иванна и Михал Александрыч уже давно на пенсии, нигде не работали и чаще всего сидели дома. Михаил Александрович, по слухам, писал историю Увелки. Меня встретил по-домашнему.
Солнечный луч отыскал желтые нити в шапке его седых волос.
Но к делу! Я положил папку на стол.
- Поступила команда реанимировать идеологическую комиссию райкома партии, а я ничего о ней не знаю, и источников по теме нет – чем занимается? из кого набирается? Поможете, Михаил Александрович?
- Оставляй, - Тренин кивнул на папку. – И телефон свой.
Прямо на папке начеркал служебный телефон.
Уже был в курсе, что Демина недолюбливает Михаила Александровича. Однажды – я работал тогда радиоорганизатором – вызвала и пропесочила.
- Тренин у тебя без бумажки выступал? А вдруг бы ляпнул что-нибудь в эфир. Нельзя такое допускать – учтите….
А суть в том, что Михал Александрович попросился в эфир поздравить ветеранов с наступающим Днем Победы. И говорил не очень связно, но сердечно.
В том, что именно нелюбимый ею Тренин будет реанимировать идеологическую комиссию, усматривался некий ироничный фатализм. События развиваются своим ходом – пусть не без помощи нежелательного Деминой лица, но поставленная задача будет выполнена. Даже предпочел, чтобы все, что должно случиться, случилось по собственным законам, вдали от меня, а уж я бы на готовенькое….
Так и получилось.
Назавтра Тренин позвонил:
- Приходи и забери – бумаги все готовы.
Бумаги действительно готовы – аккуратным печатным почерком примерно на пяти листах было расписано положение об идеологической комиссии: кто входит, чем занимаются… и даже план работы на текущий год.
- Спасибо, - говорю, - но мне мало прочитать: надо кое-что понять.
- Бери, читай – звони, если вопросы будут.
И я позвонил:
- Михал Александрыч, а по какому принципу отбирается комиссия?
- Наиболее способные в вопросе члены райкома партии.
- Аппаратчики?
- Да нет, конечно! Из числа избранных в члены райкома и достойных. Ты читай – там, в конце прилагается возможный списочный состав.
И я читал. Переверну последнюю страницу; схожу, перекурю и снова начинаю. Как детектив Жоржа Сименона, как «Одиссею капитана Блада»…
Все было в этом документе – и стройность, и законченность, и перспектива…. И было еще что-то – пока неуловимое, но очень важное и нужное. И это что-то мне покоя не давало – надо понять.
День промаявшись, дома ломал голову, в саду ковыряясь.
Перед сном выпил кружку кваса и посмотрел на себя в зеркало – болван болваном.
Ночь практически не спал, решая шараду – в чем же смысл тренинского документа? почему так напрягает?
На пробежку вышел хмурее тучи, но с надеждою поймать удовольствие в процессе.
Бежал до опушки леса, ускоряя темп. Запыхавшись, пошел шагом, на ходу вслух рассуждая. Я еще не понимал, что случилось, но уже знал, что терплю поражение. Демина затеяла, Тренин исполнил, а я не могу понять, что из этого можно извлечь.
Из готового-то документа! Тупею!
Да, документ готов – можно рапортовать начальству о выполнении задания. Но, Боже мой, если я сейчас, когда он в моей власти, не смогу докопаться до его сути, как же потом буду жалеть!
Конечно, это только видимость – дешевый трюк. На самом деле все не так.
А может, так?
До чего хитро, до чего искусно Михал Александрыч посеял в душе моей сомнения! Старый черт! И пока не пойму скрытый смысл подготовленного им документа, не найду покоя. А он есть, непременно должен быть!
Странное душевное равновесие, которое ощущал дома, здесь, в лесу было окончательно разрушено. Сомнения нахлынули и закружили – вот сейчас сойду с ума и не вернусь домой. Но продолжал идти лесной дорогой в силу привычки.
Наконец, добрался до конечной точки ежедневного маршрута.
Здравствуй, лиственница вековая!
Прижался лбом к шершавой и прохладной коре ствола, обнял ладонями его «девичий стан», взмолился:
- Матушка Природа, Священная поляна, Чудо-дерево, дайте на вопрос ответ: в чем смысл тренинского документа?
Стоял, как подсудимый перед вынесением приговора, и ждал его.
Ничего мне не сказала лиственница. И я вздохнул с надрывом.
Ну, что ж, прощай, Святое место – идти мне надо.
Сомнамбулой поплелся прочь.
Но что-то вдруг шумнуло за спиной – мгновенный страх столкнул сердце с полочки в груди к стопам.
Оглянулся – огромная сова откуда-то слетела на ветку лиственницы. Или это филин? Что за мистика?
Лесная пичужка защебетала скороговоркой, кружась над ночным хищником.
Перевел дух – такая мысль вдруг в голову пришла: положение об идеологической комиссии, оригинально сочиненное М. А. Трениным, есть символ власти. Символ, который мне следует реализовать.
Все сразу встало на свои места – Демина затеяла, Тренин написал, а мне надо претворить идею в жизнь.
Я засмеялся – а ларчик просто открывался!
Пока брился, мылся, завтракал и одевался, шел на работу, мысль окончательно сформировалась. В кабинете, поздоровавшись с коллегами, сел за стол и… нет, не поднялась рука на рукописный шедевр Михаила Александровича. Достал лист бумаги и переписал главу о деятельности идеологической комиссии.
К черту финтифлюшки тренинские, и пусть Демина распределяет подписные издания – моя идеологическая комиссия будет строить власть имущих.
Перепечатал у девчонок машбюро творение бывшего учителя в моей редакции, и спрятал оригинал в папку для истории, выкинув протоколы дележки книг – будем жить по-новому!
В список членов комиссии первой внес Демину, потом себя, а потом всех остальных, предложенных Трениным – автора последним, но это не нарушило алфавитного порядка.
Понес готовые документы на утверждение секретарю по идеологии.
Как и ожидал, Демина лишь мельком взглянула на положение о комиссии, но всерьез взялась за список ее членов. Людмила Александровна читала, кивала и ставила галочки. Вдруг дернулась….
- И этот старый пень сюда!
- Представитель от Совета Ветеранов.
Занесенная рука с шариковой авторучкой дрогнула в воздухе.
- Без него никак нельзя.
- Бес с ним! Пусть будет. Я добрая сегодня. А вы молодец – отлично справились.
Знала бы она! Но рожденный шмыгать в юбке, думать не умеет.
Этот и два следующих дня обзванивал кандидатов в идеологическую комиссию на предмет согласия. Убеждал – поскольку вы член райкома… нужна партийная нагрузка… собираться будем в месяц раз … обсуждать насущные вопросы… и проблемы идеологического воспитания строителей коммунизма.
Теперь этой комиссии надо бы придать законный статус.
На бюро утвердить? К Деминой сходить? Позвонил Тренину.
- Не болтайте глупостей! Они и так уже члены райкома партии с соответствующими полномочиями. На первом заседании комиссия самоутвердится.
Соврал:
- Демина включила в список и меня – а я не член райкома.
- Но
