Скорлупа. 1.Збигнев Ченски

Одни открытия делаются специально, другие-случайно. Просто время приходит. Случай-великая вещь. Иногда, что бы понять какую-то истину во всех взаимосвязях не надо делать ровным счетом ничего. Да, вся жизнь-борьба, но и плыть по течению надо уметь. Жизнь странная штука, никогда не знаешь, какие сюрпризы она преподнесет.
После школы я не знала, куда поступать учиться и наугад сдала экзамены на географо-этнологический факультет МГУ,  случайно набрала проходной бал.
Да, на дворе был конец двадцать первого века, а МГУ на  Воробьевых горах продолжал существовать, несмотря на то, что новый, более высотный его вариант был давно построен.
После института меня, Алену Думову,  и моего друга-однокурсника Федора Сусликова случайно пригласил к себе в НИИМА лаборантами профессор космической археологии и этнологии Матвей Ильич Гаврилов. Будучи лаборантами, мы с Федькой случайно умудрились поступить в аспирантуру под начало Гаврилова. Правда, тут уже у нас пути разошлись: Федор выбрал кафедру его любимой археологии, которой он бредил с детства, а я-кафедру космической этнологии.
Не думала, что  я с Федькой окажусь в научной экспедиции-спасибо нашему научному руководителю.
Я была очень рада этому полету, ведь это настоящее дело! Да и в душной осенней Москве сидеть совсем не хотелось. Сердце просило романтики и приключений. Я представляла себе контакты с внеземными цивилизациями, сенсационные открытия, сделанные мной, и от этого кружилась голова.
На проводы приехали родители и старшая сестра Наташа с мужем и моим племянником Мишкой. 
Я отправлялась на Альбану.

Планета-гигант Альбана вращалась вокруг двух солнц под углом восемьдесят пять градусов и двадцать три минуты к плоскости орбиты со скоростью восемнадцать километров в час. Поэтому ее сутки составляли вдвое больше, чем земные. Благодаря идеально круглой орбите и почти четырехкратному удалению от солнц на Альбане царил постоянный весеннее-летний период. Названа она была в честь итальянского исследователя-путешественника Альбано Каротти, который первым высадился на ее поверхность семь лет назад, а затем привез описания, изданные на земле в
двух томах. Конечно, многое зависит от переводчика, что-то в книге иногда вообще опускается, чему-то не придается должного значения. Не скажу, что читать Каротти было неинтересно, но он, к сожалению, увы, ничего не упомянул о населении, что для меня, с профессиональной точки зрения, было минусом. Я  знала из описания, что океан расположен только на экваторе и разделяет два огромных материка, что на материках произрастают джунгли, что хищники для этой планеты большая редкость, а травоядных млекопитающих ящеров много. Что есть ядовитые змееноги, москитоподобные насекомые и птерокрылы. А о местном населении не было сказано ничего. Только свидетельства былой цивилизации.
Ну, ничего. Я найду аборигенов и докажу, что они существуют! Я даже представила, как открытию дадут имя Алены Думовой. Как говорит Гаврилов: мечты - это удел молодых, а удел стариков - опираться на факты.
Во время перелета нас погрузили в анабиоз, а когда мы проснулись, наш корабль уже приземлялся на оборудованном Международным Космическим Военным Агенством космодроме. Я даже пожалела, что не увидела Альбану с орбиты.
Далее не было ничего интересного. Нашу исследовательскую группу посадили в вездеход и провезли по болотистым джунглям на базу. Первыми колонистами, как всегда и везде стали люди в военной форме.
Купол силового поля, накрывающего объект площадью в полтора квадратных километра, возвышался над лесом. Военный конвой провел нас по пологому спуску, уходящему куда-то в подземелье. Над подземельем росли огромные деревья с толстым стволом. Их пытались спилить при колонизации, но это было бесполезно, потому что ствол необъятной толщины имел невероятную прочность, пилы ломались, не принося им ни малейшего вреда. Однако любая другая растительность на Альбане отлично рубилась, пилилась и ломалась. Купол пришлось поднимать над этими чудесными деревьями. Мне они напомнили коллосальные банные веники.
Затем нас повели вниз. Было такое чувство, что нас ведут в бомбоубежище.
Внизу оказался круглый трубообразный коридор. Вереница круглых проемов, закрытых вполне обычными земными дверями шла по обеим сторонам. Как потом оказалось - это высотное здание. Очень необычное, потому что этажность уходила глубоко под землю. А еще я заметила, что сами стены коридора вырабатывают тусклый свет.
Нас встретил генерал Родимин-старый друг и одноклассник нашего профессора Гаврилова.  Могучий, плечистый мужчина совершенно не производил впечатления шестидесятилетнего человека. Гаврилов был другой, да и выглядел старше. Две старины обнялись, ведь не видели они друг друга четверть века.
Оба  родились в русской глубинке под Архангельском, росли и учились вместе, но в юности каждый пошел по своему пути. Родимин поступил в Международную Военно-Космическую Академию (МВКА), которую окончил с отличием,  был в горячих точках, служил в космической разведке, участвовал ренджерских космических операциях, дослужился до генерала, а сейчас командовал военным составом на Альбане и уходить в отставку не собирался.
Гаврилов же сделал научную карьеру, сначала закончив мой факультет МГУ, потом МГИМО, потом Московский Историко-Архивный Институт, участвовал в инопланетных археолого-этнологических научных экспедициях, прошел долгий научный путь от лаборанта до профессора, преподавал на кафедре… Вообщем, дел у него хватало. Человек этот был незлой, внимательный, прямой, честный, умный и интересный. Студенты его обожали. А еще он столько всего знал!
Он ознакомил Родимина с научно-исследовательским составом группы. Кроме нас с Федькой туда входили: англичанин Джонатан Кингсли-программист и  реконструктор, близнецы-мачо Хуан и Пабло Рамирос из Мексики (один палеоэколог, другой геолог), француз Жак Тьюри-химик, биолог и врач, пара китайцев-техников с труднопроизносимыми именами и двое горячих служак - Григорий Прутко и Иван Тишенко-наши охранники и картографы по совместительству.
Пока Родимин знакомился с нами, в полутьме коридора я заметила еще одного человека в военной форме.  Худощавый, слегка угловатый, невысокого роста, он стоял безмолвно в тени. Почему-то я решила, что это юноша-новобранец.
Тем временем Родимин, ознакомившись с нами, повернулся к Гаврилову:
-Вам будет нужен человек, хорошо знающий местность. Поэтому отдаю под ваше руководство своего старшего помошника.- он указал на человека-в-тени.- Капитан пан Збигнев Ченски теперь к вашим услугам. А пока он расквартирует вас. И генерал как-то по-отечески посмотрел на парня.
-Ест расквартыроват прыбывшых! – козырнул Ченски.
«Новобранец» оказался военным чином.  Интересно, как его зовут дома? Збышек?
Пока я размышляла, Ченски поприветствовал  каждого из  нас на разных языках, чем очень удивил меня. Он оказывается полиглот! Дойдя до меня, негромко поздоровался, спросил, хорошо ли прошел перелет и получил вежливый ответ. Я протянула руку для рукопожатия.
-Алена Думова, аспирант кафедры космической этнологии.
-Збигнев Ченски,- представился он, но не пожал мою руку, а очень нежно поцеловал, чем удивил меня еще больше своей любезностью, и продолжил.-Рад виджьеч.
Голос у него был приятный, мягкий с юношеской хрипотцой.
Я весело улыбнулась ему. Он задумчиво глядел на меня большими серыми с поволокой глазами, очень внимательно, серьезно и по-доброму. Худое и бледное лицо, чуть выдающийся нос с легкой, почти незаметной горбиной, красиво очерченные губы… Еле заметный намек на усы делали его еще больше похожим на восемнадцатилетнего юношу. Только некоторое время спустя я случайно узнала, что ему не восемнадцать лет, а тридцать четыре года. Я никогда бы не подумала, что у него за спиной МВКА, три высших образования, восемь иностранных языков, три из которых инопланетные, долгий срок службы в  Международных Космических Войсках и высокое звание. Но это я узнала о нем позже.
Его образ настолько не вязался с армией и был какой-то милый и домашний, что встреть я этого человека где-нибудь в Москве на улице, прошла бы мимо.
-А Вы-поляк, пан Ченски? – спросила я. Он кивнул, слегка улыбнувшись. Какой же он не многословный! Тут же он почему-то смутился, отошел от меня и призвал нашу группу следовать за ним.
Збигнев провел нас к лифту.  На Земле было нечто подобное, но вместо стекла круглую площадку в полу окружало поле, появляющееся при движении. Этот лифт так же был сделан неизвестными. Удивительно, как долго он служит, ведь по земным меркам дом этот покинут четыреста пятьдесят-пятьсот лет назад.
Нас отвезли на третий этаж. Капитан Ченски лично развел всех по комнатам. Я, как всегда была последней.  Он помог занести тяжелый рюкзак в комнату.
-Располагайитысь.- коротко произнес он.
-Спасибо. Пан Ченски, Вы давно тут находитесь?
-Збигнев. - мягко поправил он меня и ответил.-Давно. Пят лят.
Изъяснялся по-русски он сносно, но часто искажал русские слова на польский манер или мешал их с польскими. Странно, но он разрешил мне называть себя по-имени.
-Ужин к ощми. Столова на первшем. Удобства прямо и направо.  Ваш ключ.
Проше .
Да, пан Ченски, с ударением вы тоже не дружите. Я взяла ключ протянутый мне.
-Еще раз спасибо.
-Не ма за цо… Alina.
-Алена. - теперь уже я поправила его. Он посмотрел на меня своими умными глазами и как-то грустно улыбнулся. А после вышел. И сразу стало пусто и одиноко.
В комнату проникал солнечный свет, и это было невероятно, так как третий этаж находился глубоко под землей. Я огляделась. Комната впечатляла большими размерами, рассчитанная на существо высокого роста и абсолютно круглая, без углов. Воображение рисовало каких-то великанов, построивших это здание. Судя по высоте потолков и конструкции помещений они-прямоходячие. Я придвинула небольшой столик к походной кровати и, сев, стала разбирать рюкзак.

На адаптацию нам дали две недели.  На следующий день после прибытия нам ввели вакцину против  укусов местных насекомых, многие из которых были ядовиты. Последствием такого укуса у непривитого человека становился комплекс болезненных реакций: дикая слабость, головная боль, жар, аллергия и расстройство желудка. Конечно, это лечилось и не являлось смертельным, но «исследовать» лазарет вместо того, что требовалось, было бы очень неприятно.
Все две недели мы совещались, изучали материалы, коих тут за семь лет скопилось немало или просто шатались по базе, например, как я. Близнецы-мексиканцы флиртовали с местными девушками из медицинской лаборатории. Что уж поделаешь, горячие мексиканские мачо.
Однажды я наткнулась на груду какого-то необычного металлолома, которую дроиды загружали в оцинкованные ящики. Это были обломки и части каких-то механизмов. Металл, похожий на сталь, сверкал масляным блеском. Если приглядеться, то на металлической поверхности выступала структурная вязь, будто металл получили путем прессования и сплава частиц. Однако вся структура представляла единое целое. 
Дроиды не замечали меня и делали свою работу.  Никто меня не прогнал даже тогда, когда из груды я вытащила металлический