смысла идти на операцию.
К чему напрягаться, если этого никто не увидит?
Свет гаснет и мы внимательно смотрим захватывающую фильму, основанную на реальных событиях. Фёдор протягивает горячую чашку с кофе. Очень вовремя. Глаза начинают слипаться, а в голове
просыпаются колокола.
Первым идёт видос со шлема Егора и тут же выясняются две любопытные вещи. Первую часть операции Хоменко так внимательно изучает попу Надежды, что среди научников
разгорается спор по поводу притягательности ягодиц женских особей для новейших
камер оборудования. Папа молчит, но в воздухе пахнет грозой. Надя шипит, а Егор
вьёт гнездо.
Вторая интересная вещь всплывает, когда Хоменко начинает отстрел мечущихся опарышей.
- О, а такого выражения я ещё не слышала! – кажется. Надя готова простить попытку провертеть в её заднице ещё одну дырку, - Надо будет запомнить.
Выражение понравилось всем и даже Папа пару раз одобрительно хрюкает. Вот такие среди нас имеются художники слова!
Когда кино от Егора заканчивается, один из белых халатов делает глубокомысленное замечание, дескать инфицированные Омеги последнее время стали много сильнее и
активнее. Остальные важно кивают и делают пометки в планшетах. Если не
ошибаюсь, то у одного их халатов открыт какой-то текстовый файл, а у другого
застыл кадр из порнухи. Работнички, мля…
Начинается вторая серия. В этот раз – похождения Надюхи. Обнаруживаю, что чашка успела опустеть и отдаю Фёдору. Командир подаёт новую. Если ничего не изменится, всего
их будет три.
Хм, никогда не замечал, что Надя, во время операции бормочет стихи Барто. Особенно впечатляет: «Зайку бросила хозяйка», когда она рубит головы упырям. Кошусь на
коллегу, но она сидит с каменной физиономией, как никогда напоминая молодую
Деми Мур, с которой её как-то сравнил Егор.
На экране мелькают стенки неровной дыры, куда Надя ползёт, торопясь прийти мне на помощь. Совершенно отчётливо слышно: «Держись. Лёнечка, держись, милый!»
Каменная физиономия становится красной, точно помидор и это хорошо заметно даже
в полумраке. Егор пихает меня в бок, а я очень тихо советую ему засунуть язык в
жопу. Больше никто на это не реагирует.
В общем-то, ничего особо интересного. Один из пиджаков просыпается и посапывая замечает, что гнездо какое-то вялое. Как это высказывание пересекается с
предыдущим, об активных опарышах, ума не приложу. Впрочем, научники всегда
срутся со спецсектором. Они со всеми срутся.
Удивительное происходит в той самой, последней комнате. Чёртову тварь не фиксируют и объективы камер. Мы стреляем в пустоту, бьём пустоту и рубим пустоту. Такое
ощущение, будто пара здоровых мужиков исполняют странный танец. А Молчанов
отлетает до того неестественно, что кинопремии ему век не видывать.
- Может, там и нет никого? – предполагает один из научников, отвлекаясь от просмотра порнухи. Кажется, зацепило всех, - Надышались чего. Ведь были же
прецеденты. Кроме того, сурок иногда даёт необычные побочные эффекты.
Вместо ответа, Папа отматывает картинку назад и остановив в том месте, где я защищаю лицо поднятой рукой, указывает на тень. Пыльные лучи довольно подробно рисуют
мой силуэт на голом полу. Так вот, абрис не только мой, но и ещё чей-то,
свисающий с предплечья, подобно уродливой грозди винограда.
- Дерьмо какое-то! – в голосах учёных слышен отзвук недоверия, - Как это оно…
- А вот это – ваша работа, выяснять подобные вещи, - подаёт голос Егоров и остальные пиджаки синхронно кивают, - Будь моя воля, я бы уже давно набрал на
ваши места кого-то другого. Обратите внимание, только за сегодняшний день мы
столкнулись с некоторыми факторами, из разряда: «А чёрт его знает!» Противник
научился строить заградительные полосы и устраивать засады. Кроме того, группа
обнаружила совершенно новую разновидность врага. Нам начинают противостоять,
используя наши слабости, недоработки и главное – неготовность к изменениям. У
меня нет претензий к оперативникам; они отлично справились с задачей, невзирая
на расплывчатую вводную, а вот вы…
- А что же хвалёный спецсектор не предупредил о подобных вещах заранее? – тощий очкарик с козлиной бородой бесстрашно возражает, размахивая планшетом, - Вы то чем
занимаетесь? Обеспечьте нас материалом, для изучения. Думаете не знаем, что
самые интересные экземпляры хранятся в ваших спецхранах? Как мы можем изучить
этого невидимку, если у нас нет ничего, кроме чёртовой тени?
- Тихо! – Папа хлопает ладонью по столу и все затыкаются, - Смотрим дальше.
После Нади обычно шла моя запись, но в этот раз показывают видео с камеры Молчанова. Ничего нового, по сравнению с предыдущим фильмом. Вот только в самом конце,
когда командир получил свою зуботычину, мы получаем доли секунды смазанной
картинки, где видно смутную фигуру, висящую на моей руке.
- Обработайте кадр, - командует Чередняков, - Попробуйте получить чёткое изображение и выясните, почему тварь выпала из невидимости.
Экран скрывается, а Папа занимает место во главе стола. Мы переглядываемся. Надежда ещё носит алые пятна на щеках и старается не встречаться со мной взглядом. Егор
подмигивает, а вот наш командир выше всего этого. В его чётко расписанном мире
нет места для служебного флирта. Есть работа. Есть жена Ксения. Есть двое детей
и дача. Всё.
- А картинка Громова? – спрашивает он, - Она же должна быть самой интересной.
- Мы изъяли камеру Громова. – откликается Егоров и научники начинают недовольно галдеть, - После изучения непременно передадим в научный отдел. Дабы избежать
необоснованных обвинений в сокрытии информации.
Некоторое время продолжается ожесточённая перепалка, в которую папа не вмешивается, постукивая по столу толстой наливной ручкой. Мы тоже помалкиваем, прихлёбывая
кофе и мечтая о попкорне. Одна Зинаида периодически вставляет реплики,
вызывающие очередное бурное извержение дерьма. Обычно на брифингах не
присутствует столько безопасников, поэтому сегодня у научных бубнил появилась
хорошая возможность обломать зубы об их гладкие крепкие фразы.
Наконец Папа не выдерживает и просит Егорова продолжить дискуссию (именно так он именует происходящий бедлам) в более подходящем месте. Например, в виварии.
Слова полковника, как обычно веские, в своей значимости, охлаждают горячие
головы и противоборствующие стороны, шипя друг на друга и цокая выпущеными
когтями, вываливаются в коридор.
Остаётся Егоров, который долго и убедительно бубнит Папе в ухо. Шеф строит морду старого, умудрённого жизнью, козла. Потом кивает и делает жест рукой, который
можно интерпретировать только, как пожелание провалиться ко всем чертям.
Начальник сектора безопасности так и поступает, но перед уходом тщательно
изучает наши физиономии. Его собственная, в этот момент, напоминает рожу Моны
Лизы. В смысле, щеголяет загадочной улыбкой дауна. Не люблю этого мурлокотама.
- Итак, - начинает Папа, стоит двери плотно закрыться, - Думаю, никому объяснять не надо, что сегодняшняя операция несколько отличалась от обычного дерьма,
которое мы вынуждены хлебать.
- Сегодня похлёбка была особенно насыщенной, - поддакивает Зинаида, а полковник долго и тяжело смотрит на неё. Ходят слухи, что некогда они были близки. Очень
близки.
- Это – беллетристика, - Папа потирает плечо, которое ему прострелили в далёкие дни бурной молодости, - Сегодня вскрылись огромные проблемы. Несогласованность
секторов, ошибки в работе научного отдела, утаивание информации жабами - всё
это не способствует продуктивной работе. И опять провал в системе профилактики.
Мы отказались от проекта Китай в пользу проекта Башня, совсем не для того,
чтобы вычищать дома целыми этажами. Сектор информподдержки озвучил число
инфицированных. За полгода – четыреста восемьдесят пять. Это же всё – люди и их
не вернуть.
Понятно, если Папу потянуло на словоблудие, значит в данный момент он напряжённо обдумывает какую- то мысль. Ну и да, естественно, читает положенную сектором
пропаганды вводную, для оперативных работников. Пропагандисты считают, что мы
очерствели и перестали воспринимать инфицированных, как бывших людей. Так оно,
в принципе, и есть, однако, много ли смысла перед каждым выстрелом размышлять,
дескать, вон тот опарыш месяц назад весело шагал в школу, а тот упырь
воспитывал многодетную семью?
- Короче, - полковник видимо обратив внимание на Егора, который намеревается внимательно изучить пуговицы на животе, - Всем сёстрам – по серьгам. Зина, эфир
нужен совсем не для того, чтобы сраться с жабами и информировать мир о своём
мнении. Повторится – заменю на другого координатора.
- Молоденькую, видать нашёл, старый козёл, - бормочет Лец, но не возражает, ибо – нечего, - Слушаюсь.
- Вот и славно. Хоменко, постарайся не забывать: ты – не в тире. Судя по съёмкам у тебя со спины можно спокойно заезжать на танке.
- Так это же – опарыши, товарищ полковник! – сонно бормочет Егор, - Они ж завсегда спереду бегут.
- Ты видел, какие фортеля могут выкидывать наши старые знакомые? Голос Папы становится колючим, - В следующий раз они тебе затылок прогрызут. Проверяй
тылы. Замечу ещё раз – получишь выговор, если жив останешься. Ясно?
- Так точно. – обещанный выговор лучше всякого энергетика.
- Молчанов, какого лешего у тебя люди шастают, как по Красной площади? Это – туда, а этот вообще, сам в дыру лезет? Много народу? Хочешь сам ходить? Так у нас и для таких дело найдётся.
- Никак нет, не хочу, - Фёдор трёт виски, - Тут вы правы, расслабился. Больше не повторится.
- Надеюсь. Громов, ещё раз устроишь подобные ковбойские выходки, вломлю выговор и усажу на губу. Тебе то будет всё равно, а мне к твоей Варваре идти и
рассказывать, каким героем был её идиот-супруг.
- Понятно, - пожимаю плечами, - В следующий раз действую строго по инструкции.
- Ты это мне брось! - Папа хмурится и барабанит пальцами по столу, - Инструкции инструкциями, а работа – работой. Просто думай, перед тем, как делать. Кротовой
объявляю благодарность за чёткие и разумные действия, а также, за проявленную
отвагу при спасении товарища. Надя, ты – молодец, обязательно выбью премию для
тебя. Ах да, чуть не забыл, - папа нависает над столом и в его взгляде сверкают
молнии, - Хоменко, ещё раз я узнаю, что после операции ты хлестал пиво – шкуру спущу!
Понимаю, бредни медиков о сердечном лимите вас никоим образом не касаются,
однако, должен заметить, что приступы дурости медицинская страховка не
покрывает. Вопросы есть?
Обычно в этот момент мы чётко отвечаем: «Никак нет!» и уходим, оставляя начальника играть в гляделки с портретом президента. У обоих в этот момент такие хитрые
физиономии, словно они собираются поделиться свежей порцией анекдотов.
- Имеются, - Зинаида подходит к столу Папы и в нарушении всякой субординации садится на край, - Лёша, будь так любезен, объясни нам, какая херня сегодня
произошла? И нет, я совсем не о странном поведении упырей.
- О чём же? – угрюмо басит Папа, складывая ладони домиком.
- Ну, не юли, тебе не к лицу. Почему сегодня навалило столько жаб, да ещё и точно знающих о грядущей смене приоритета? А они – знали, точно знали.
- Да, - Чередняков страдальчески морщится и откидывается на спинку кресла, - Я же говорю:
