Лохматый Ваня

          Поднималось солнце да над тёмным лесом. Осушило травы, приласкало листья, разбудило соню, что дремал под дубом. Соню звали Ваней, кликали Лохматым. Потянулся Ваня, да расправил плечи. Попригладил кудри пятернёю крепкой и в лицо водицей родниковой, свежей поплескал мухортясь, поминая маму. Ваня в путь далёкий убежал из дома – не пускала мама и отец был против. Но ждала парнишку та, что всех желанней, та, что всех милее и зовётся славой.
          На пути Ванюши страшною преградой поднимался лес, где топи, буреломы и, конечно, звери лютые и злые, проще – графоманы, тоже рвутся к славе.
          Но Лохматый Ваня был талантлив сильно, он слагал былины, сказы и сказанья так, что все в деревне только лишь дивились и хвалили парня, предрекая славу.
          Графоманы дружно кинулись на Ваню: насмехались крепко, били едким словом, обзывали так, что повторить стесняюсь.
          Проходил Лохматый битвы и дуэли, конкурсы, отборы и везде был послан. Отточил приёмы, выстроил структуры, мастером метафор, олицетворений стал Ванюша вскоре и, вооружившись, проложил дорогу сквозь места глухие прямиком к поляне, где сидел издатель.
          А вокруг поляны выстроились плотно – локоть к локтю, клея – авторы покруче. Богатырской силой Бог их не обидел, заняли подходы – не протиснешь палец. Прыгает Лохматый, голосом взывает, машет шапкой даже, но не ждёт издатель нового таланта, хватит ему тех, кто в круге богатырском.
          Разрыдался Ваня, ножкой громко топнул, отозвались смехом злые графоманы. Кто-то очень добрый потянул за локоть, в руки дал клубочек, отобравши шапку. Побежал за нитью, обретя надежду, наш Лохматый Ваня. На другой поляне ждал его издатель, но не тот, что платит, а его антоним.
          Снял Ванюша лапти, крестик и рубаху, а взамен книжонку получил счастливый. И теперь Лохматый славится поэтом, что ни есть народным, славой упиваясь.