Пепельница

     Дома хорошо! Это вам скажет любой флотский офицер. Особенно после полугодичного евклидового бултыхали в море, где идет служба с ракетными стрельбами, учениями, тренировками, заморочками, авралами, тревогами, вахтами, вечной приборкой, качкой и массой вводных от флотского начальства. Понять радость Дома в полной мере может, наверное, только тот, кто вдохнул полной грудью корабельную жизнь, намотал на винты ни одну тысячу пройденных миль.
      Хорошо после службы прийти вечерком в уютный и теплый дом, где ждет ласка, покой и любовь, а так же сынишка, будущий продолжатель дела отца, добрая собака Кабыздох с котом по имени Курвиметр.
      Хорошо в кругу дружной семьи попить свежего пивка, задрав ноги на телевизор, смотря в него, но ничего не понимая, что там происходит. Можно даже вынести мусорное ведро или вкрутить лампочку, тем самым, обозначив для домашних, что в доме есть мужик, а для живности - вожак стаи.
      Хорошо, когда дома ждет любовно оборудованный твоими очумелыми ручками гальюн, по-граждански называемый просто - туалетом с массой удобных штучек и приспособлений. В этой «темной комнате» можно задуматься над житейскими превратностями судьбы, перекурить, разгадать кроссворд или втихаря от жены попить пивка, запрятанного в сливной бачок с холодной водой. Как представишь все это, аж скулы от зависти к самому себе сводит. Вот оно счастье!
      Не случайно у штурмана эсминца «Страждущий» по имени Валера, который любил для определения места корабля в море искать координаты небесных светил по «Морскому месяцеслову» домашний гальюн был оборудован всеми доступными и недоступными удобствами.
     Туалет мужика напоминал каюту - был таким же маленьким как тамбур в поезде. В нем даже пахло кораблем от смолянистого мата на полу. Был здесь шкафчик с необходимым домашним инструментом. С левой стороны была пристрелена полочка для пепельницы, сигарет и коллекции зажигалок. Над ней висел обязательный рулон туалетной бумаги, с объявлением для гостей не наматывать ее обратно после использования. С правой стороны красовалась другая резная полочка - для книг и журналов, которые периодически Валера перетаскивал в гальюн из домашней библиотеки, когда сидел с пробитым задним «сальником» на толчке.
     На двери был специальный кармашек для свежих номеров флотской газеты «Утро брандвахты» с флотскими сплетнями и легендарного журнала КВС - «Коммунист Вооруженных Сил». Знакомство с военной и партийной прессой было для мужика, как пурген для отправления естественных надобностей. Не хватало только телевизора и музыкальной стереосистемы.
     Общую картину внутреннего убранства места семейного «отхожего промысла» завершал висевший на двери огромный плакат с видом революционерки в кожано-бетонной куртке и красной революционной косынке на голове, которая орала на весь туалет: «Тихо! Враг подслушивает!»
     Однажды Валера, придя уставшим после службы, быстро сняв ботинки и втиснувшись в тапочки, взгромоздился  на дучку в туалете. В одиночестве, одновременно попивая пивко и жуя бутерброд, он начал мечтать о предстоящей рыбалке.
     После первого пука Валерий стал испытывать ощущение довольства, удовлетворенности и некоторой приятной истомы как в преддверии оргазма. Было «светло, тепло и мухи не кусали». Для лучшего ощущения счастья мужик раскрыл журнал «Коммунист Вооруженных Сил», который терпел, как комаров на рыбалке. Валера любил с толчка на всю квартиру зачитывать жене самые замечательные пассажи, после чего та застывала на кухне с половником в руке, пронзенная марксистка-ленинским током.
     Прочитав несколько абзацев передовицы, Валера достал из пачки сигарету. В позе петуха на насесте, готовый прикурить табачину от зажигалки неожиданно обнаруживает, что на штатном месте с левой руки чего-то не хватает. У мужика возникает ощущение, будто он забыл трусы у любовницы. Бросив читать и затянувшись не зажженной сигаретой, Валерчик задумывается, что сразу делает его лицо глупым. Начинает понимать, что на привычном месте нет пепельницы, этого подарка любимой жене на 8 марта. «Странно, - начинает рассуждать мужик. - Уходил в море, пепельница была на месте, пришел - ее нет». Валера начинает вертеться на толчке как шашлык на веретене.
     - Люда! - с толчка кричит флотолюбец жене. - Ты не брала пепельницу?
     - На кой она мне? - обижается боевая подруга, сторожа обед в кастрюлях на кухне. - Вкрути лампочку на лестничной площадке!
     - При чем тут лестничная площадка? - мужик раздраженно слазит с сидушки. - В доме водки нет, а она - лампочку вкрути!
     Не сделав дело на унитазе, Валерий Григорьевич в штанах, спущенных до колен, с не зажженной сигаретой идет искать по квартире нужное для курильщика приспособление. Неторопливо, звеня «колокольчиками-бубенчиками» на всю квартиру, как пономарь на пасху, озабоченно обходит квартиру. Спотыкаясь о штанину, проверяет полочки «стенки», секретер. Смотрит на подоконнике с цветами, отодвигает диван и кресла. Шурует в шкафах. Опять проверяет «стенку», секретер, подоконник.
     - Куда эта проклять делась? - спрашивает у домового Валера, переворашивая записные книжки на полочке. - Едрить её двадцать и всю дорогу по неудобному!
     Заглядывает под кровать - нет, на тумбочке в спальне тоже нет. Какая жалость! В груди становится тесно и грустно. Нет и в аквариуме с живым налимом по прозвищу Кеша, который дисциплинированно подплывает к хозяину с немым вопросом - «Что тебе нужно старче?» Погладив рыбину за ухом, мрачный как ночь, отец обращается к сыну-электронику.
     - Жека! Ты пепельницы не видел?
     - Посмотри, батя, на кухне. Может она там? - кричит сын из детской, не отрывая головы от паяльника, которым чудил очередную электротехническую «мульку».
Натянув все-таки штаны на штатное место, Валера в корабельных с дырочками тапочках с журналом в руках нехотя плетется на кухню. Холодильник встречает его недовольным мурчанием потрохов развитого социализма. Валерчик начинает опять шарить по столам, шкафам и полочкам среди кухонной посуды. Проверяя «закрома родины», нервно стучит скрученным журналом по бедру.
     Находит заныканную от жены бутылку портвейна, но это его не радует. Ворчливо лезет за газовую плиту, обдирая локоть на антресоли кухни. Недовольно заглядывает для очистки совести даже в помойное ведро под умывальником. В «мусорке» только хлам и пустые бутылки из-под пива.
     - Вот, тля! Целый день дома - мусор некому вынести! А мозги выносят - мама не горюй! Ну, я этим бездельникам покажу небо в алмазах, - негромко ругается глава семьи.
Пепельница как сквозь землю провалилась. Нигде ее нет. «Куда же эта хрень все-таки делась?» - с некоторой оторопью задает вопрос папаша. Нехотя тащится в спальню, где жена уже поливает обгрызенные котом кактусы. Заглядывает под сексодром - двуспальную кровать, но кроме клобука кошачьей шерсти и завалявшегося не использованного презерватива ничего не находит.
      - Людмила! - зажав нервы в узду, опять обращается Валера к жене. - Ты не видела пепельницу, чтоб она раскололась?
      - Да отстань же, ты горе мое, - с видом обиженной кошки молвит боевая подруга. - Чего привязался? Придет с моря и начинает ходить, как сомнамбула и доставать всех ерундой, - с ненавистью к домашним делам и проклятой женской доли быть в ответе за всё, недовольно бурчит «мама карло». - Нет от тебя покоя ни днем (вздох), ни ночью (удовлетворенный вздох). Ляг на диван и успокойся. Сама найдется.
      - Ладно! - пожав плечами, говорит с физиономией наружу Валерчик. - По-хорошему не понимаете, тогда сейчас будет маленький Сталинград! Кто не спрятался, я не виноват! - опрокинутый голос мужика начинает набирать железа и по-командирски грохотать на всю квартиру, как корабельная радиотрансляция. - Лю-да! Же-нька! Радикулит! Кого стоим? Слушай сюда! По-пластунски не портя паркет бровями, все ползком ко мне, марш! - Валера, с червяком в голове по имени Пепельница, выходит на тропу войны.
      Резкий окрик главы семьи, будто отсекает тихую патриархальную жизнь от окружающего мира. До и после войны! Хай и ор начинается такой, что тараканы начинают прятаться по половым щелям. Хрустальная ваза на серванте в такт словам вожака «стаи» начинает раскачиваться из стороны в сторону. Кошка начинает с завыванием стонать, пряча свою хитрую морду в свои лапки. Собака, прижав к голове уши, ползет на балкон, прикрывая голову входным ковриком. Кто-кто, а уж гнев вожачка стаи они знают не по теории, а на собственной шкуре. В квартире появляется какой-то ветерок, который прихватывает с кухонного стола крошки, бумажные салфетки и маленьким торнадо заворачивает их в пучок. Побаловавшись мусором, выбрасывает его в форточку. Люстра ни с того ни с чего начинает раскачиваться релятивистскими колебаниями. Плафоны в ней перекашивает как Квазимодо.
      Глаза у Валерчика наливаются кровью ближних, и все мгновенно рассасываются по комнатам и углам, словно кровоподтек. Ситуация как на еврейской свадьбе. Все домашние срочно, сломя голову начинают искать эту чудную пепельницу, перелопачивая по новой кладовку и туалет.
      Ищут под ванной и в прихожей на антресолях среди книг. Заглядывают даже в нерабочий барометр, висящий для интерьера в коридоре. Не ленятся заглянуть и за картины. Сын ищет в ящиках и на верху «стенки», возвышающейся в большой комнате, как «Титаник». Ползает под диваном, смотрит за и под коврами на стенах и полу. Заглядывают даже под приклеенный к полу линолеум. Вновь шерстятся кухня, ванна, туалет.
     - Вы, дурни, совсем с ума посходили! - содрав с себя передник, жена недовольно швыряет его на диван и начинает не на шутку спускать «собак» на мужичков. - Кто будет все это убирать?
      Дом был уже «перерыт» на три метра вглубь. Гам и вой стоял над поселком еще долго, но пепельница была все-таки найдена только… через два дня.
      Где? Угадайте сами.