Борины назидания

[justify]         

          На нашем участке, на строительстве работало тогда человек десять или двенадцать  расконвоированных  заключённых. Утром, к началу рабочего дня их привозили на стройку, и вечером, после окончания рабочего дня их увозили. Человека три или четыре из них, работало  в нашей бригаде, и переодевались они в нашем вагончике. Остальные были распределены по другим бригадам. Наиболее примечателен, более других выдающимся  из них был, работавший в нашей бригаде расконвоированный – Боря.  У него совсем плохо складывались производственные отношения с нашим  бригадиром Иванычем,  это было из каких-то скрытых, и слишком разных у  них  побуждений и убеждений, питающие  их неприязненные отношения друг к другу. К тому же, Боря, так же, как и другие расконвоированные был свободен и отвязан от всякой зависимости от него, от его бригадирских прихотей и претензий. И ещё  то, что  слишком разное у каждого из них было жизненное кредо. Боря, не переносящий на дух, нашего Иваныча, стремился всячески уничижить и «раздавить»  его  в глазах работяг. Униженный Иваныч, державший в напряжении и страхе своих работяг, никак не находил способа ни избавиться от Бори, ни укротить его, для этого у него было слишком мало власти, не по его же  прихоти он оказался здесь, – дай ему волю, растерзал и разорвал бы его. При этом ни один, ни другой, не обмолвливались и словом, понимали и люто ненавидели  друг друга без всяких слов, какой-либо перебранки. 

        Иваныч, это совсем уже не молодой человек, года пятьдесят три - пятьдесят четыре было ему, уже к тому времени, был  на пороге старости. Он был  небольшого роста,  коренастым, с хитрым, пунцово-красным  лицом. Он в полной мере обладал  всеми  необходимыми  качествами быть бригадиром; умел строить  доверительные  отношения  с прорабом  и начальником  участка, то есть умел  выстлаться  перед  ними, угодить им, умел при надобности  навести «тень  на плетень». И ещё, крайне  важное качество было у него,  вызывающее большую зависть у работяг в его бригаде, это умение пить.  Не  пить  вообще,  такие бригадиры в природе, похоже, что не  встречаются, а если и встречаются, то, в тогдашнюю эпоху тотального пьянства,  исключительно редко. Никто, не обладающий перечисленными качествами,  скорее всего, никогда не станет бригадиром, потому что тогда, не провернёт аферу прораб, а начальник участка, видимо, главный организатор этого скрытого от постороннего взгляда, предприятия, вряд ли будет держать у себя в штате не проворачивающего аферы прораба. В противном случае подыщет ему замену. В ту, называемую теперь застойной эпоху, со всех сторон льющаяся ложь, как дымовая  завеса,  хорошо прикрывала активную деятельность предприимчивых, весьма проворных  ворюг,  от бригадиров с прорабами, и до, бог весть каких высот. К  примеру, аферистов внеш. торга, проворачивающих, куда более серьёзные аферы, чем какие-то там прорабы и начальники участков. Они  все вместе, снизу доверху, к тому времени, уже весьма серьёзно подгрызли экономические устои того государства, да так, что оно зашаталось и впоследствии рухнуло.

          Наш Иваныч, как и любой другой бригадир, в любой другой бригаде, поддерживал в рабочем коллективе не только дисциплину, но и морально-психологическую обстановку, отвечающей вполне, той лживой, теперь уже, давно ушедшей эпохе. К тому времени, ещё только, только занялась алая заря той самой пресловутой перестройки. Теперь, сразу же, настроившись на её волну,  ещё более активизировалось ворьё всех мастей, нашедшее самую подходящую питательную среду, и лучшие условия для своей бурной, воровской жизнедеятельности. Прикрывшись уже новой риторикой, уже другой, несколько изменённой словесной шелухой, ещё более залихватской болтовнёй подогнанной под новые их цели, и ещё более впечатляющие задачи, громогласно разносившиеся тогда с высоких трибун. И  всё о том же, якобы, о приходе какого-то, ещё более, нового счастливого завтра, и ещё вдобавок, с какими-то «реформами», ещё более надёжно прикрывающими их тёмные дела.  Чуть  позднее, с захватом политической власти в 1991 году, все эти воры и мошенники быстренько узаконивали, освобождением от уголовной ответственности, – воровство,  мошенничество, взяточничество и всё прочее из этого ряда. С  той лишь целью, чтобы дать возможность асоциальным элементам – ворам, мошенникам, взяточникам, аферистам всех мастей, сказочно обогащаться в их новой и «светлой» жизни.  Вот, оказывается для чего, они туфтили всё про какие-то «реформы», и мутили ту самую пресловутую перестройку! И  ловко же, они, в подходящей идеологической упаковке, с помощью средств массовой агитации и пропаганды,  вбрасывали всю эту туфту и ложь инфантильной массе, как путеводитель – отче  наш, в новое «счастливое» завтра.  Всех  поверивших и уверовавших в их  очередное, беззастенчивое враньё, в их очередную туфту, они, обычным делом, беззастенчиво кинули, и отправили в обычное нищенское гетто. На пороге уже стояла новая эпоха, когда  ещё более, с несравненно большим размахом активизировали свою деятельность, почувствовав ещё большую, обретённую ими свободу от закона и совести, воры, мошенники,  взяточники – асоциальные элементы.  Когда, в конечном счёте, они порвали в клочья и уничтожили экономику страны. И, с чем многие, очень наивные и доверчивые (инфантильные) люди, связывали тогда свои надежды, на какую-то лучшую и более достойную, обеспеченную жизнь,  закончившиеся для них полным крахом и глубоким разочарованием. Воры и мошенники свернули её,  ту самую пресловутую перестройку, в нужное им русло. Это когда на политический олимп взошёл абсолютно бездарный, не компетентный карьерист, неутомимый демагог лжекоммунист, своей бессвязной многолетней болтовнёй, он успешно забалтывал нависшие над страной угрозы её уничтожения внутренними врагами – коррупционерами. А пока, продолжалось то время, когда совсем недавно  прокукарекали с высокой трибуны, о её начале, о её радужных перспективах совсем в не далёком будущем.  Был  тогда ещё только 1988 год. 

        Если, кто-либо из работяг в бригаде Иваныча нарушал тот порядок вещей, сложившийся везде и всюду на производствах, выходил за означенные рамки, то Иваныч,  выполняя указания свыше, выправлял положение тем, что больно ударял ослушника рублём. Это означало,  что в текущем месяце недосчитаешься двадцатки, а то и больше, это уж, как Иваныч определит меру твоего проступка.  При среднем заработке сто шестьдесят, сто восемьдесят рублей в месяц,  это, было ощутимо.  Нарушения  трудовой дисциплины, исключительно из-за пьянства и продолжительных запоев случались часто, были просто обычным делом. Столь нерадивых работников, Иваныч, подобно промысловому охотнику  высматривающему дичь,  зорко высматривал их на протяжении рабочего дня, и нещадно бил эту «дичь»  рублем, хотя, он сам пил не меньше. Но, с каким  восхищением, и даже,  уважением, и горькой завистью о нём говорили работяги: «Умеет пить гад»! Это обычно звучало  так заискивающе  благоговейно, как будто в мире не существует каких-то других, лучших человеческих качеств, сравнимых, ну, разве, что с обладанием какого либо природного таланта или дара, способного вызвать и восхищение и зависть. Это  была их самая высокая мечта – уметь пить так, как умеет пить этот гад – змей подколодный. Его так часто, почти всегда,  «за глаза», без его присутствия, называли обиженные им работяги, лишённые двадцатки. Его, по их представлениям, мастерское умение пить, не ломаясь,  было для них  вожделенной, недосягаемой, неподдающейся осуществлению, но очень заманчивой и желанной  мечтой. Сравнимой, разве что, с синей птицей счастья, вызывающей в их томящихся душах, большое, глубокое сожаление своей недостижимостью.

      Работяги в его бригаде, относились к нему пренебрежительно,  и вместе с тем, побаивались его; злобно говорили о нём: –  этот змей подколодный может больно и беспощадно  жалить – ударить рублём, если заметит кого-то из них «больного»,  это значило пьяным,  не удержавшегося и опохмелившегося в рабочее время, чтобы прекратить, становящиеся невыносимыми,  похмельные муки.  Хотя, около половины работяг в его бригаде, злостными пьяницами не были и трудились вполне добросовестно, но всё же, они были таким шатким элементом, иногда были всё же, подвержены влиянию тех самых,  уже безнадёжных пропойцев, в результате, тот или иной из них тоже попадал под разящее жало змея подколодного – Иваныча. Но, змей подколодный, вёл свою промысловую, ежедневную охоту, в общем-то, не на них, а уже известных ему безнадёжных пропойцев и алкоголиков в бригаде. Внимательно, на протяжении рабочего дня высматривающего эту дичь, и хорошо отработанными, за много лет применения приёмами, поражал её. От опытного, зоркого взгляда Иваныча уйти не замеченным, ни кому не удавалось, был, всегда настигнут им, и безжалостно  ужален этим злым  змеем подколодным, хорошо натасканным на этого «зверя».

  Недоплаченные к зарплатам премии нерадивых работяг, замеченных в пьянстве в рабочее время,  пропивались ежедневными порциями, на протяжении месяца, Иванычем вместе  с прорабом, мастером, и начальником участка. Чаще, во время обеденного перерыва, либо вечером, по окончании рабочего дня они собирались для этой процедуры в прорабской. Это  их отдельный вагончик, приспособленный под кабинет прораба и мастера. Бывали там иногда и какие-то незнакомые лица, каким-то неизвестным образом связанные с ними. Обычно  в прорабской, как в армейском штабе, подобно воинским операциям, разрабатывались и вершились их тёмные дела, –  операции по осуществлению их воровских или ещё каких-то мошеннических дел и  замыслов. Они проделывали махинации не только с премиальными нерадивых работяг, но проворачивали аферы и более серьёзные, уже без участия змея подколодного – Иваныча, там уже орудовали вурдалаки многим более значимые в их воровской иерархической касте. Иванычу хватало вполне и этого, его доли  от премиальных, ну, и ещё, от того, что проворачивалось с его участием, связанное с хищениями и сбытом каких-то строительных материалов. Премии  этих нерадивых работяг – злостных пьяниц и алкоголиков, ушлыми  начальничками, с помощью  ловко построенного ими механизма, перемещались уже к другим алчущим горлам, минуя горла тех проштрафившихся  бедолаг в  бригаде Иваныча. В этом устройстве Иваныч был начальным и весьма важным звеном  этой мошеннической цепи. 

      Такое хамское, наглое, абсолютно, не социалистическое  распределение ими денежных средств – премиальных, в свою пользу, вызывало ненависть  и глубокое презрение у большинства работяг бригады, и особенно у расконвоированного Бори, хотя его, и других расконвоированных это не касалось, ни к каким премиям они не были привязаны. Начальствующие аферисты,  пропойцев и алкоголиков  умышленно, продуманно подбирали, укомплектовывая ими бригады. Им  было бы совсем не выгодно, не целесообразно выгонять пьяниц и алкоголиков, нужных и необходимых элементов их мошенническому механизму, без которых их мошеннические схемы были бы не работоспособны. Поэтому, пьяниц и