Томми Енсен впервые пожалел. что выбрал карьеру полицейского. Если только это можно назвать карьерой. Карьера полицейского - это что? Как был полицейским в начале карьеры, таким и останется к ее окончанию. Зарплата разве что побольше, а так, в любом случае, "сыр". Сыр - вонючий продукт, любой полицейский за это слово убъет. Конечно же, не убъет, но... накажет.
Томми прекрасно помнит, как в раздевалке два полицейских подрались из-за того, что один другого обозвал "сыром", а тот обозвал зачинщика еще большим "сыром". Дальше больше: жена - сырная подстилка; да ты сам - сырная подстилка для жены; в голове вместо мозгов кусок сыра; дети твои - сырки, внуки будут сырками. Если бы они не сдали пистолеты еще до переодевания, они бы уж точно застрелили друг друга. Томми в тот раз впервые задумался о том, какую убийственную силу имеет слово.
Придя домой, он первым же делом заметил жене, чтобы никогда не вздумала назвать его "сыром", иначе получит от него, как минимум, оплеуху.
- От тебя?- спросила жена.- Оплеуху.
Мало того, что Томми в этот вечер остался без ужина, не было у них в ту ночь близости. Оба спали в одной постели, но на различных боках, спиной друг к дружке. Следующий день жена объявила сырным: завтрак, обед и ужин состоял из сырных блюд. После сказала, что вся неделя будет сырной. Томми никому не рассказывал об этом, кроме своего напарника. Тот сказал, что выгнал бы такую жену, разве что она горяча в постели и хорошо готовит. Ну да, ответил Томми, в постели довольно-таки подвижна, готовит как в ресторане, оттого и поправился - тоже плохо.
- Гони ее, в любом случае,- посоветовал напарник,- раз не уважает наш полицейский труд.
Вернувшись с вахты, Томми прогнал жену и задумался о будущем. Допустим, что сейчас он "сыр", но и через сорок лет останется таким же "сыром", если только не перейдет в "убийственный отдел". Но на следователя УО надо учиться, а он с трудом закончил девять классов народной школы и два года полицейских курсов. Не наградил его Создатель нужной смекалкой, и как ни стучи кулаками по столу, ничего не изменится. Была в нем какое-то время внутренняя борьба: стать добрым полицейским или злым?
- Злым,- сказал он себе, стоя перед зеркалом, и даже оскалился.
Он не любил работать в коллективе: всегда там найдется какой-нибудь умник, который будет подшучивать над другими. Насмотрелся, видимо, фильмов про умных полицейских. Напарник у него был постарше, подсказывал по отечески, что можно делать, а что нельзя. Именно такого отца ему и не хватало в жизни, отец покинул их с матерью, когда ему было три или четыре года. Иногда он задумывался, стоит ли ему осуждать отца? Смог бы он ужиться с собственной матерью, будь он ее мужем? И стала ли его мать такой от того, что осталась одна? Вот все эти вопросы, от которых он старался сбежать, став полицейским.
В работе полицейского есть некоторые неудобства: их мало кто уважает, к военным даже большее уважение, даже к строителям. Томми не раз замечал в городе военных, свободно разгуливающих в форме, рабочих в форме, таксистов в форме. Но ни одного полицейского, прОклятая работа, от которой как можно скорее хочется переодеться, отмыться, стать обычным челвеком. Когда у его бывшей жены интересовались подружки, кем ее муж работает, та отвечала, что Томми безработный. Выходит, что лучше безработный муж, нежели полицейский.
Напарника Томми звали Фредериком, Фредди, если коротко, как и крон-принца. Год с небольшим назад напарник Томми пострадал иа-за принца. Они выехали из Копенгагена в шторм, на Юлланде, от которого их отделяло два моста, принцу предстояла встреча.
Шторм тем временем усилился настолько, что движение по обоим мостам было остановлено, автомобили разошлись по обе стороны дороги, встали, ждали, когда отменят штормовой запрет. Тем временем нашина принца без препятствий промчалась по мосту, чуть позже по другому мосту.
- Можешь догадаться, кто сидел а рулем,- крякнул Фредди.
- Крон-принц?- сказал Томми.
- Да я же и был за рулем,- разозлился почему-то Фредерик.- Машину, помню, болтало из стороны в сторону. Все время ожидал, что снесет нас к чертовой бабушке в воду. Со вторым мостом то же было, если и не хуже даже. Принц, конечно, вышел сухой из воды, а я вот, как видишь, с тобой теперь.
- Везунчик вы,- хотел сказать Томми,- я бы про принца детям рассказывал. Едим мы с принцем по мосту, ветер тяжелую нашину сносит, а принц - едем дальше, я жду на газ. Ветер сильнее, и я жму сильнее. Принц кричит "вау!", и я ему поддакиваю, только громче. Мост пролетаем, точно это не мост. Фредерик тем временем разговаривает со службой секретных засранцев, ПЕТом, те дают разрешение на проезд и по другому мосту. Врваемся и на другой мост. Сзади охранники визжат от страха, а я только подбавляю газа.
- Едем по Е45,- сказал вдруг Фредди,- оставляем в участке машину. затем нас с УРО отвезут в Брёндбю.
Редкий случай, когда полицию смешивают с УРО, отрядам по беспорядкам. У них и форма другая, даже машины другого цвета: темно-синие вместо белых. И все они вообще делают не так, даже бъют задержанных по-другому.Томми посмотрел на лицо напарника: уволюсь на хрен, говорило его лицо. У Фредди был дом, хороший, но у черта на куличках; дочь, прелестная девчонка, с которой никто не связывался, потому что отец - "сыр": на машине оставляли домашними ключами царапины; он даже на школьные собрания не ходил, чтобы не позорить дочь. И тут вот его понизили до УРО патруля.
Город для встречи Роскильде, давняя датская столица, место упокоения королей и королев. Но вот с полицейсими учасками здесь непорядок: на месте старого участка, который помнил Фред, теперь контора. Здание тюрьмы в помещении старинного замка тоже к полиции никакого отношения не имеет: сплошь там заключенные и наемная охрана. Фред и Томми стучали в двери с полчаса, чтобы хоть кто-то вышел. Препроводили их до полицейского участка, недавно выстроенного, всего в трестах метрах от тюрьмы. Томми он напомнил бордель, в который он наведался неделю назад, разумеется, что не в форме. Такие же симпатичные девицы, номерки на входе... но об этом в другой главе, даже и не следующей.
УРО патруль - это люди с девятью классами образования, те же бандиты, но облаченные в форму. Им даже никаких заданил не дают, они ни с чем не могут справиться, кроме как дубинками махать, орать, демонстрацию разогнать. Это низшая полицейская иерархия, их грузят в микробусы, куда их вмещается двадцать-двадцать пять в зависимости от того, сколько они берут с собой собак. Это овчарки, их травят на людей. В автобусе обычно присутствует человек старше по званию, который будет командовать: дубинки к бою, убрать дубинки, садить всех на асфальт и все такое страшное.
