Это имя — в начале ХХ века было знакомо в России каждому. Сочетание слов «платье от нашей героини» звучало так же естественно, как «булки от Филиппова», «фрукты от Елисеева» или «коньяк от Шустова».
В 1885 г., когда ей только исполнилось 24 года, она открыла в Москве свою мастерскую. Работы ее фирмы очень скоро завоевали признание заказчиков и приобрели большую известность как у московской и петербургской знати, так и в театральном мире и в кругах русской интеллигенции.
Ее родители — отец, полковник Петр Михайлович , и мать, Надежда Александровна, умерли рано. Наша героиня была старшей среди пяти дочерей, и на нее свалился груз забот о младших. После окончания восьмого класса гимназии она в 1881 году поступила в Московскую школу кройки и шитья О. А. Сабуровой и спустя два года обучения стала брать заказы, устроившись модисткой в мастерскую госпожи Войткевич.
Очень богатые клиентки испытывали душевный трепет в присутствии этого человека. Так, Лидия Щукина, жена миллионера С. И. Щукина, записала в своем дневнике: «Остался месяц до поездки в Париж. Кузина отвела меня к ней. Я не спала всю ночь, так волновалась, захочет ли ….. меня принять.
Вскоре она выходит замуж за молодого юриста красавца Андрея Павловича Каютова. Впоследствии он стал очень богатым человеком, управляющим московским отделением «России» — знаменитого страхового общества. А в то время молодой Каютов был более известен как актер- любитель с громким псевдонимом Вронский. Он познакомил молодую супругу со своими друзьями- актерами, среди которых были и знаменитая актриса Малого театра Гликерия Федотова, и начинающий актер Константин Алексеев (позднее прославившийся под именем Станиславский).
Прежде чем начать работу, она долго изучала «натуру», а потом творила из тканей, как художник красками. Шила методом «наколки», долго прикладывая ткани к фигуре модели, вдохновенно ее обволакивая, драпируя складками, закалывая булавками... наконец говоря измученной, «обколотой» сотнями булавок клиентке: «Снимайте все это осторожно, эскиз готов!».
— Только, пожалуйста, — умоляли заказчицы, — сшейте сами.
— Я вообще не умею шить.
— ???
— Архитектор ведь не кладет камни, это делают рабочие, и шить вам буду не я, а мои помощницы.
Уже скоро московские модницы передавали из уст в уста рассказы о нашей героине - она измучает примерками, затиранит указаниями, но зато сошьет платье, словно из Парижа.
Модельер, кстати, не считала это комплиментом: она не признавала слепого следования парижским образцам. Мода дает силуэт, фасон подходит далеко не каждой. героиня нашего повествования была убеждена, что платье должно не только отражать модные тенденции, сколько выражать личность самой женщины. И прежде, чем начать думать о платье, дотошно выясняла у заказчицы, для чего ей нужен наряд, что она собирается в нем делать и что она при этом хочет ощущать.
ТРИ УРОКА ОТ НАШЕЙ ГЕРОИНИ:
Первый урок быть не просто портнихой, не просто модельером - быть настоящим творцом, умеющим согласовывать одежду с образом человека, с его внешностью и внутренними особенностями: темпераментом, манерой держаться, характером.
Второй урок : знать, что нужно каждой клиентке - элегантность или изысканная роскошь, а кому-то - яркость и выразительность.
Третий урок : прежде чем приступить к работе, изучить будущую клиентку в совершенстве.
С 1921 года она работает в театре Вахтангова. В страшное, голодное и холодное время МОДЕЛЬЕР сотворила потрясающие по красоте туалеты для участников спектакля «Принцесса Турандот», обшивала и многие другие спектакли: «Зойкина квартира» Булгакова, «Егор Булычов и другие» Горького.
В двадцатые годы она создавала новые модели платья из... полотенец, а пальто из... одеял. Однако после введения НЭПа смогла найти более продуктивный выход своей энергии. Наша героиня обратилась к министру культуры Луначарскому (его жена актриса Малого театра Розенель отлично знала способности театрального костюмера) с предложением о создании мастерской современного костюма. Перед ней стояла задача создать рабоче-крестьянскую моду, и она справилась, проявив колоссальную изобретательность, используя дешевые, простые и грубые материалы, учитывая послереволюционную разруху.
В 1925 году модели героини нашего повествования (без нее самой) отправились в Париж на всемирную выставку. Ее платья в русском стиле произвели фурор. Стиль «а-ля рюс» в те годы стал чрезвычайно моден в Европе. Платья её, представленные на выставке с полагающимися аксессуарами обувью, поясами, шляпами и бусами, скатанными из хлебного мякиша, соперничали с одеждой лучших французских Домов. Она получила Гран-при «за костюм, основанный на народном творчестве». А конкуренция была колоссальная! И не только с французами, но и с соотечественниками. С домами «Китмир», «Ирфе» (ими руководили великая княгиня Мария Павловна Романова, князь Феликс Юсупов с супругой Ириной и другие родовитые эмигранты, не от хорошей жизни вынужденные заняться модельным бизнесом).
За два дня до своей кончины она сказала « У меня осталось всего две капли Коти, а без них , я просто не смогу жить!»
В октябре 1941 года она должна была эвакуироваться вместе с Художественным театром, но актеры ее не дождались. наша героиня села в скверике — и здесь с ней случился сердечный приступ. Великий модельер с этой скамейки больше не поднялся. 14 октября 1941 года в центре Москвы, напротив грандиозного храма искусств, которому она бесстрашно служила всю свою долгую жизнь. Флакончик из под духов был пуст.
