огромный красный кулак своей ладонью,- Почему вы считаете, что у тварей не может быть пособников среди людей? Забыли, что безмозглыми пожирателями мяса являются только те, кто находится на самой низшей ступени – опарыши, как вы их любите называть. Твари, рангом повыше, вполне себе разумны. Учёные предполагают, что тот или та, кто управляет всеми мутантами по уровню разума превосходит самого умного человека. И такому умнику совсем нетрудно найти общий язык с кем-то, кто жаждет денег, власти или просто беспокоится о судьбе заражённых родственников.
- Но, работать на мутантов, против своих же…
В голосе Нади не слышится особой уверенности и Папа не собирается отвечать. В истории человечества столько случаев предательства, что всех и не упомнить. Даже значительная часть Ветхого Завета посвящена этому прискорбному явлению.
- Но тот, кто работает на тварей должен понимать, - на лице Фёдора сосредоточенность, - В этот раз несомненно возникнет подозрение и начнётся расследование.
- Тут тоже есть варианты, - Папа осторожно снимает руку Зины и принимается ходить по кабинету, - Либо он настолько хорошо законспирирован, что не сомневается в надёжности легенды, либо игра настолько стоила свеч, что с той стороны очень сильно надавили. Второй вариант для нас предпочтительнее, ибо результат проявится скоро, а предатель начнёт нервничать и допустит ошибку.
- Но мы же не можем оставить такую информацию здесь, - спокойно констатирует Зина и отключает интерфейс, - Сектор Б – всего лишь одно, из множества подразделений Управления и далеко не самое главное. Тот же спецсектор стоит в иерархии значительно выше, а жабы определённо играют против нас.
- Егоров – предатель? – полковник задумывается, постукивая пальцами по подоконнику, - Скорее предположил бы, что говнюк имеет свой интерес и тоже пытается отыскать предателя. Кроме того, Пётр способен играть отельную партию и пока она не завершится, вскрывать карт не станет.
- А время уходит, - замечает Фёдор, - Ещё пара подобных операций и Управление опустеет, а город останется без защиты.
- Что думаешь делать? – интересуется Зинаида, - Ну, кроме как бить ни в чём не повинные стаканы? Станешь рыскать по Управлению и искать предателя?
- Так. Всем отправляться домой и отдыхать, - Папа протягивает руку и получает свою фуражку, - За всё спасибо. А я попытаюсь напрямую к министру. Мы с ним несколько раз общались и вроде бы он – мужик неглупый.
- Да они все неглупые, - фыркает Зина и достаёт портсигар, - Пока дело не касается их задницы. А потом начинается: интересы государственной безопасности, честь мундира и прочая чепуха.
- Остынь и не вмешивайся. Ситуация и так весьма серьёзная, - Папа отправляет фуражку и отдаёт нам честь, - Бойцы, благодарю за доблесть и отвагу, проявленные во время операции.
- Служим России.
Потом Фёдор делает шаг вперёд и кивает на меня.
- Я бы Громова поощрил. За особые заслуги.
- Не стоит, - вяло ворчу я, - созерцая сокращения чёрных щупалец в зелёной мути.
- Стоит! Если бы не твои фокусы, там бы мы и остались.
- За кого ты меня держишь, - бурчит Папа, с которого разом слетает весь пафос, - Естественно. Сейчас, если буду разговаривать с министром, обязательно упомяну и это. Да и вообще, как по мне, парень давно перерос состояние птенчика и заслуживает собственную группу. Ну всё, топайте.
Мы вываливаемся в коридор, причём Надя хлопает по плечу и шепчет в ухо, что если я надумаю уходить, то она напишет рапорт, с просьбой усилить группу нового командира. Говорит она достаточно громко, но Фёдор не обижается. Напротив, командир замечает, что это – дельная мысль и он её полностью поддерживает.
Потом мы моемся в душевой и я ощущаю приступ мерзкого озноба. Всё это весьма отличается от обычной реакции на сурка и я некоторой завистью смотрю на зевающего Фёдора, который чешет свой ёжик расчёской, где отсутствует половина зубцов. У самого руки дрожат так, что пальцы едва способны застегнуть пуговицы рубашки. Зелёная муть перед глазами сменяется яркими сполохами, точно я вижу праздничный салют.
В конце концов даже ноги начинают трястись так, что я вынужден присесть в кресло. Фёдор как раз заканчивает приводить себя в порядок и приносит мне стакан с дымящимся кофе. Из второго командир отхлёбывает сам. Молчанов с тревогой всматривается в моё лицо и едва не силой впихивает стакан в дрожащие пальцы.
- Пей, - Фёдор качает головой, - Совсем дерьмово выглядишь. Помочь до медблока дойти?
- Угу, - я делаю глоток и ставлю стакан на стол, - А ещё в сортир проводи – подержишь.
- Это ты – к Надюхе, она с удовольствием, - он хмыкает, - Нет, ну видок у тебя, в натуре…Краше в гроб кладут.
- Не дождёшься.
Кое совершенно не лезет в глотку: и запах, и цвет напитка вызывают тошноту. Кроме того, дрожь, вроде бы, прекращается и преодолевая жуткую слабость я медленно поднимаюсь на ноги. Рука командира, когда я её пожимаю, кажется куском металла, раскалённого в печи. Фёдор глухо ворчит, что я – как ледышка.
Мы прощаемся, я бреду через двор и поднимаюсь на лифте. Всё это время пытаюсь убедить себя, что происходящее – лишь реакция на неиспытанный препарат. Уж очень все эти симптомы напоминают признаки инфицирования. Если так – карантин на пару месяцев, а наш отпуск благополучно накрывается медным тазом. Вареник просто взбесится.
На входе меня встречает Настя и после приветствия, внимательно разглядывает лицо и глаза. Поднимает то правое, то левое веко. Наконец кивает.
- Так я им и говорила: нужно аккуратнее с дозировками, - она кивает, - Пошли.
- Меня вообще-то приглашали в медблок.
- Идём, я уже обо всём договорилась, - она улыбается, но улыбка кажется какой-то недоброй и насквозь фальшивой. Впрочем, я сейчас совсем хреново соображаю, - Или ты хочешь, чтобы у тебя в крови нашли плоды нашего совместного греха?
Честно говоря, я уже вообще ничего не хочу. Поэтому покорно позволяю отвести себя в комнату Михальчук и сделать ещё пару болезненных уколов. Но после них действительно становится легче и дрожь окончательно покидает тело. Вспышек больше нет, а я тут же согреваюсь. Да и дурные мысли разом покидают голову.
- Как огурчик, - кивает Настя и вносит пометки в планшет, - Но завтра обязательно подойди.
- Спасибо, - я пытаюсь поймать её взгляд, но Анастасия не отрывается от планшета, - До завтра.
