Аляска. Книга I. Вопреки запретам

ОЛЬГА ПЛАТОНОВА

АЛЯСКА
Трилогия

КНИГА 1
ВОПРЕКИ ЗАПРЕТАМ

ОГЛАВЛЕНИЕ

Часть I
ПУТЕШЕСТВИЕ В ДЕТСТВО
Глава I. И БЫЛ СОН…
Глава II. ОПРАВДАТЕЛЬНЫЙ ВЕРДИКТ
Глава III. Я, ПАПА И ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ
Глава IV. ТОЛСТАЯ ПЛАТОНИХА
Часть II
ВОПРЕКИ ЗАПРЕТАМ
Глава I. БУНТ
Глава II. НА ЛИСЕ
Глава III. GREAT!
Глава IV. АКТРИСА
Глава V. АМЕРИКАНСКАЯ ТРАГЕДИЯ
Часть III
КРУТОЙ МАРШРУТ
Глава I. ОТАРИ
Глава II. ВДОЛЬ ОБРЫВА
Глава III. Я БУДУ ЖДАТЬ!
Глава IV. ДРУГАЯ ЖИЗНЬ
Глава V. ДИСФУНКЦИЯ
Глава VI. КРУТОЙ МАРШРУТ
Глава VII. ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ

Часть I
ПУТЕШЕСТВИЕ В ДЕТСТВО

Глава I
И БЫЛ СОН…
Странный это был сон. Точь-в-точь живая картинка из моего детства. Будто не сон, а видение. Мне было лет пять, я лежала в постели, а отец рассказывал мне на ночь сказку.
За окнами темнело. Из-за двери доносились приглушенные шаги и голоса наших соседей по коммунальной квартире. На общей кухне звякала посуда, шумела текущая из крана вода. В дальнем углу нашей большой комнаты горел ночник, там мама укладывала брата Сашу. Он был на восемь лет старше меня и со мной не дружил, но сейчас мне было все равно. Я разглядывала фигурную лепнину на потолке и слушала папин голос.
Да, все было так, как когда-то в моем детстве. Только вот в жизни отец мне сказок не рассказывал, он их читал вслух. Может быть, поэтому у него выходила какая-то странная история.
— Жила-была в большом городе Москве маленькая девочка. Она ходила в простеньком белом платьице и любила играть в песочнице. У нее были тугие щечки, озорная улыбка и маленькие толстенькие ручки и ножки. Мама и папа ее очень любили. Но вот беда: она уехала от них далеко-далеко, на окраину Москвы. И стала жить-поживать с тетей Наташей на 11-й Парковой улице…
Не сказку он рассказывал, а быль. Когда мне исполнилось четыре года, я переехала к родителям в дом на улице Качалова, в пятикомнатную коммуналку. А до этого почти с самого рождения жила у папиной сестры — тети Наташи. У мамани, так я ее называла…
— У тети своих детей не было, и она ухаживала за девочкой, как за родной дочкой, — продолжал тем временем отец. — Она работала дворничихой и всегда брала девочку с собой. Пока та играла в песочнице, тетя успевала убрать несколько дворов и приготовить обед.
— Пап, а разве это сказка? — спросила я. — Ты сказку обещал, а рассказываешь про меня!
— Это, Оленька, присказка, — ласково ответил отец. — Сказка впереди, слушай дальше.
— А как девочку звали? — на всякий случай осведомилась я.
— Ляля, — улыбаясь, ответил отец. Ну да, так меня звала маманя. Про меня сказка. Я повернулась на бок, положила ладошку под щеку и стала смотреть на отца. На его простое доброе лицо, на широкую толстогубую улыбку, густую гриву зачесанных назад волос. Он был такой… весь мой. Родной, сильный, надежный, теплый и уютный.
— И вот однажды, в ясный летний день, маленькая Ляля не захотела играть под жарким солнцем в песочнице. Она вытряхнула из сандалий песок, взяла ведерко с совочками и отправилась на поиски волшебной страны. Что это за страна и где она находится, Ляля понятия не имела, но очень хотела в нее попасть. И пошла куда глаза глядят.
Я же говорю, что это был необычный сон. Отец рассказывал о моем бегстве в волшебную страну, но знать об этом никак не мог. Маманя не призналась ему, что потеряла меня тогда на целый час. Это было для нее невозможным делом, этого не могло произойти. В каком бы дворе она не работала, чем бы не занималась — никогда не оставляла меня надолго: приходила, уходила, приносила водички или булочку, поправляла у меня на голове платок, обнимала, целовала в щеки и снова шла работать, и снова возвращалась. Эта простая деревенская женщина любила меня безмерно. Вся ее жизнь складывалась вокруг щекастенькой беспечной малышки Ляли.
Но в тот день маманя сплоховала. Наверно, потому, что я очень хотела найти то, что искала.
Я засыпала под тихий говор отца и видела, как моя тетя отбрасывает метлу и мечется по дворам. Ее широконосое крестьянское лицо покрывается красными пятнами, губы искривляются в крике:
— Лялька! Лялька! Ой, божечки, да куда ж ты делась-то?!
 А я уверенно топала среди хрущевских блочных пятиэтажек, мимо бесчисленных огородиков под окнами, убогих деревянных сарайчиков, кривых низкорослых яблонь, развешанных на веревках простыней. И смотрела вокруг. Вот девчонки играют на асфальте в классики. Мальчишка в шортиках гоняет мимо них взад-вперед на трехколесном велосипеде. А вот на лавочке возле подъезда судачат седенькие старушки. Мимо проезжает милиционер на мотоцикле с коляской. Издалека доносится пьяный говор мужиков, сидящих за домино возле вкопанного в землю стола. И — радиопозывные «Маяка», и громкая музыка, и коммунальная ругань из распахнутых окон…
Московская окраина середины 60-х. Бедная, суетливая, живучая, скандальная…
Все это, конечно, было безумно интересно. Но не того искала трехлетняя малышка. Не той эстетики, не тех звуков, не той жизни. А какой? И что ее влекло в упрямом движении сквозь незнакомые дворы? Что заставляло выстукивать сандаликами по тротуару так решительно, будто она готова вот-вот прыгнуть и взлететь? В этом нужно было бы разобраться, но я слушала отца.
— Долго ли, коротко ли шла девочка Ляля, — рассказывал он, — неизвестно. Только вдруг открылся перед ней сказочный луг невиданной красоты.
Да, все было именно так! Я это помню! Пятиэтажки неожиданно куда-то пропали, как сквозь землю провалились. Дворы отступили и затихли. И я оказалась совершенно одна, под ярко-синим куполом неба, посреди залитого солнцем цветущего луга. Трава была мне по грудь, меня обступали ослепительно-белые короны ромашек, розово-пурпурные пятицветья луговой гвоздики. Передо мной приветливо склонялись малиновые метелки иван-чая, весело качались голубые звездочки цикория. Цветы источали густой медвяный аромат. Над ними кружили бабочки, деловито гудели шмели. Дружно, громко, радостно стрекотали кузнечики.
— Ляля глубоко вздохнула и засмеялась, — рассказывал отец. — Она поняла, что дальше ей не нужно никуда идти. Девочка набрала большой букет цветов, прижала его к груди и легла в нагретую солнцем траву. И забылась счастливым сном.
Папа, конечно, хитрил, вел к одному: хотел, чтобы я закрыла глаза и уснула. 
— А я не буду! — шепнула я себе.
И тут же очнулась и от той дремы, что навеяла мне сказка отца, и от того странного видения, в котором он мне ее рассказывал.
Но прежде чем окончательно вынырнуть в реальность, услышала его последние слова:
— А когда Ляля проснулась, оказалась в волшебной стране, которую так долго искала.
***
  Съемочная группа должна была приехать к десяти утра. Я высвободила руку из-под одеяла и взяла с прикроватной тумбочки смартфон. Так, семь часов, нежиться в постели некогда. Душ, прическа, грим, маникюр, завтрак. Потом я переоденусь к съемкам, и телеведущая Первого канала, ландшафтный дизайнер и садовод Ольга Платонова предстанет перед телекамерой.
  Стараясь не разбудить мужа, я тихонько встала с нашей необъятной кровати с высоким декорированным изголовьем. Ноги утонули в мягком ворсе напольного ковра. Раздвижные зеркальные панели шкафа, который занимал всю противоположную стену спальни, услужливо отразили мои движения. Лучи утреннего солнца, преломленные на фацетной огранке зеркал, весело заиграли разноцветными огоньками-зайчиками. Я накинула халат из тонкого индийского шелка и…
  И как только невесомая ткань легла на обнаженные плечи и спину, вспомнила ночной сон. Отец, маманя, волшебная страна… Боже, как давно это было! Сердце занялось нежной печалью. Я знала, почему всю жизнь любила легкие халатики из чистого хлопка или шелка. Когда я стала жить у родителей, по выходным отец отвозил меня к мамане. Ведь она не могла без меня долго, и я без нее скучала. И каждый раз она устраивала мне ванну. Ласково воркуя, мыла душистой мочалкой, а потом всегда заворачивала в большое марлевое полотно. Уж не знаю, откуда у нее взялась эта марля. Но она была запасливая, моя деревенская тетя! Легкая прохладная сетчатая ткань обнимала мое розовое от горячего купания тельце, и я погружалась в счастливый мир. Сильные и заботливые маманины руки подхватывали меня, ее сухие губы утыкались в мою щеку, я смеялась и дрыгала ножками. А потом блаженствовала под мягким одеялом: грызла семечки и листала «Мурзилку»…
Путешествия в детство не проходят бесследно. Они развеивают морок обыденного потока дел, наводят резкость, смещают ракурс. Я вдруг увидела себя и все, что меня окружает, со стороны. Моложавая стройная женщина средних лет стоит перед зеркалом и задумчиво смотрит на свое отражение. Кто она такая? Выпускница института иностранных языков имени Мориса Тореза, свободно владеет тремя языками, кандидат филологических наук, автор диссертации «Билингвизм в СССР». Позже окончила курсы по истории искусств, основам европейской архитектуры, дизайну интерьеров, флористике, комнатному цветоводству, обустройству зимних садов — и еще, и еще, всего не перечислишь. Член Союза дизайнеров России. Действительный член Британского королевского общества садоводов. А сегодня — лицо Первого канала, ведущая и участница десятков популярных телепередач, дает мастер-классы для садоводов на тематическом канале «Бобер» международной сети телевещания Первого, ее знает вся страна…
Я медленно оглядела свою спальную залу. Да, именно залу — а как еще назвать спальню площадью тридцать квадратных метров, оформленную в классическом стиле? Стены, декорированные золотисто-зеленым шелком, у широкой кровати — дубовые тумбы с высокими вертикальными зеркалами. Комод с декоративным растительным орнаментом. Зеркальная стена шкафа-купе, над ней — дань современному комфорту: плоский 100-дюймовый плазменный телевизор. А еще — тяжелые портьеры с ламбрекенами, коллекционные куклы, статуэтки, вазы, редкие декоративные растения… Все то, что создает уют и радует глаз.
Интерьер спальни оформлялся по моим эскизам.
Как там меня позиционировали в журнале «Любимый дом»? Хозяйка особняка, выстроенного по ее проекту в стиле русского классицизма. Ну да, все правильно! И мой большой регулярный сад спланирован по тем же принципам. Поэтому есть в нем и каскадные пруды с разноцветными карпами кои — реплика любимого Версаля, и просторные беседки-павильоны, увитые клематисом и каприфолью, и строгая партерная часть перед особняком с газонами, цветочными вазами и фонтаном. Съемки телепрограмм с моим участием обычно проводятся здесь, ибо лучшей площадки для этого не найти!
Перед моим внутренним взором снова возникла девочка, шагающая по московским дворам. Как же далеко мне удалось из них уйти! Не сразу, не через сон на сказочном лугу, а через годы и годы упрямого движения вперед и вверх. Я все-таки нашла свою волшебную страну, отец в ночном видении пророчествовал. А ведь это было почти невозможно. Те дворы очень неохотно отпускали своих обитателей…
Это все они, вдруг подумала я. Они — отец и маманя. Их любовь, их объятия, их молитвы. Никакая успешная жизненная реализация невозможна без такой любви. И еще мама, напомнила я себе. Как я могла забыть о ней! Без мамы я бы не справилась. Отец и маманя дали мне силу, она — видение пути. Но об этом стоит