Театр абсурда

Действие происходило на сцене большого театра. Не того Большого, легендарного с позолотами люстр и красочными декорациями, где блистали звезды оперы и балета, а просто большого, по размерам. Люстры с декорациями были и здесь, но далеко не золоченые и красочные, тем не менее они подкупали своей естественностью, люстра походила на солнце, а декорации были словно собраны по кусочкам со всех уголков страны, с видами больших и малых городов, бескрайних полей и заснеженных тундр. Как это всё умещалось на сцене, объяснялось легко - театр ведь был большим.
     Как и в настоящем Большом театре здесь были ложи, балконы и партер. Как в настоящем театре места для зрителей строгое разделялись по социальному признаку. В ложах и балконах сидели зрители в дорогих костюмах и платьях, с ухоженными руками и лицами. В основном это были банкиры, владельцы крупных предприятий, звезды кино и эстрады, особую касту составляли депутаты разных уровней и госслужащие. В партере расположилась публика попроще, на задних рядах виднелись грубые лица заводских рабочих и сельских жителей, чуть ближе к сцене сидели зрители, причислявшие себя к интеллигенции, у самой сцены ютились коммерсанты средней руки. Но всех их объединяло одно, они внимательно следили за происходящим на сцене.   
     Основных актеров, разыгрывающих спектакль, было четверо. Один из них стоял на высокой трибуне, одет он был в строгий костюм, на руке поблескивали золотые часы, а на груди висела табличка с надписью "Истинный патриот". Второй ходил под этой трибуной с плакатом "Долой самодержавие", на его груди также красовалась табличка, на которой было написано "Оппозиционный патриот". Третий находился чуть поодаль, наряжен он был в казачью форму, через плечо свисала гармонь, на табличке на груди можно было прочесть "Фольклорно-народный патриот". Четвертый персонаж развалился на диване, перед  ним находился корпус телевизора с отсутствующим экраном, вместо которого открывались виды на трех других актеров. На груди его была всё та же табличка, поясняющая "Наркотический патриот". На заднем плане, затерявшись среди декораций, виднелся не то актер вторых ролей, не то вообще не актер, а рабочий сцены, неизвестно как оказавшийся на театральном подмостке во время представления. Таблички на груди у него не было, а занят он был тем, что, повернувшись спиной к действующим лицам спектакля, что-то сосредоточенно вытачивал на станке. 
     Спектакль начался громкими словами актера с трибуны:  
     - Я - патриот!   
     На что второй актер прошел под трибуной и провозгласил: 
     - Долой самодержавие! 
      Третий в лихом танце прошелся мимо двух первых. Четвертый зевнул на диване, лениво наблюдая за действиями остальных.     
      Потом начались театральные прения. 
      Первый: 
      - Я, господа, всей душой болею за Родину. И сердце щемит при виде того, как наш народ преклоняется перед всем западным, перед их образом жизни, ценностями и продуктами потребления, незаметно теряя свое достоинство, самосознание и самоидентификацию. Зачем нашему человеку, высокодуховному, западные либерально-гейские ценности. 
      Раздалась мелодия вызова звонка телефона, представлявшая собой гимн Российской Федерации, прервав речь человека с трибуны. Он извинился, достал айфон и сказал в трубку:  
      - Я занят, позже. 
     Слово взял второй персонаж: 
      - Ага, айфон! Ваши слова противоречат вашим аксессуарам и увеличениям. У вас поди и домишко в Испании имеется, и отдыхаете вы не на курортах Краснодарского края. А пиджачок-то, пиджачок... 
      - Эх, ма.., - в лихом танце по сцене прошелся третий персонаж.
      - А я по телевизору слышал.., - лениво зевая, сказал четвертый.    
     Первый продолжил выступление: 
      - В то время как происки западных империалистов...  
      Второй, не слушая первого, голосил:
      - Руки прочь от Украины.    
      Третий затянул народную казацкую песню. Четвертый вновь зевнул, он полностью разделял мнение первого, что, однако, не помешало ему поддержать и второго, касаемо пиджачка. 
       Далее на сцене начался настоящий кавардак, перебивая и не слушая друг друга, все персонажи с увлечением играли свои роли.  
      - Крым наш... 
      - Агрессивная политика... 
      - Эх, ма...  
      - А я по телеку слышал...  
      - Наши инновации...  
      - Коррупция и круговая порука... 
      - Наша великая история...     
      - Тирания... 
      - Эх, ма... 
      - А я слышал... 
      - ... С колен... Свобод... Не для меня... А чо, правильно говорят...    
      - Великая Россия! 
     На последний возглас господина с трибуны все персонажи замерли. Первым очнулся казак и взмахнул шашкой со словами: 
      - Великая православная Россия, ее величие в духовных и народных традициях.  
      - А я слышал, что Россия великая, - поддержал человек с дивана, гордо выпячивая грудь и в напряжении сжимая кулаки.  
     И даже оппозиционный патриот не смог не поддержать всеобщего ликования: 
      - Великая Россия, но уже без самодержавия, свободная, обновленная, обращенная лицом к либеральным ценностям.  
      Все это время рабочий сцены молча вытачивал на станке свою деталь, совершенно не обращая внимания за происходящим на сцене. В этот момент станок дал сбой и громко затарахтел, заставив обратить на себя взоры всех действующих лиц спектакля. Все четверо только сейчас заметили присутствие еще одного персонажа и удивленно уставились на него. Первое удивление на лицах сменилось заинтересованностью и господин с трибуны спросил:  
      - Вы патриот? Как вообще относитесь к патриотизму, а то я гляжу все какой-то ерундой занимаетесь.    
      - Да, патриот ли вы, или из этих, сладеньких? - поддержал казак, угрожающе взмахнув шашкой.  
      - Охренеть, - только и смог выговорить человек с дивана. - А мне по телеку говорили...  
     Оппозиционер промолчал, поскольку вообще ничего не понял. Он давно был уверен, что рабочий сцены - персонаж если и не потусторонний, то однозначно мифический, ну разве что только с уралвагонзавода забрел.  
      По-прежнему не оборачиваясь, человек у станка сказал:  
       - Какой такой патриотизм, мне работать надо, семью кормить.  
       - Вот и все так, - неодобрительно прокомментировал господин с трибуны, - какой такой патриотизм... Так и Родину профукаем... Быть патриотом - это первостепенная задача, а уж все остальное после. Как там в песне - "Первым делом самолеты, ну а девушки потом". Нет никаких экономических трудностей, есть недостаток патриотизма. 
      - Эх, ма, щас я его плеточкой научу Родину любить. 
      - Иди лучше ко мне на диван, здесь прикольные вещи по телеку говорят. 
      - А что он вообще тут делает в спектакле не про него, - заключил оппозиционер. 
      Все тут же потеряли интерес к необычному персонажу. Каждый занялся своими делами. 
      - Ну я пошел в посольство, а то наличные заканчиваются, - сказал патриот от оппозиции. 
      - А мне пора на другую передачу о национальных и духовных традициях, а то заплясался я тут у вас, время истекло, гонорар отработан, - сказал фольклорный патриот и на прощание прошелся по кругу в лихом танце. 
      Человек с дивана посчитал последние копейки и побежал в магазин за бутылкой, скоро начинался новый долгожданный сериал про богатых и знаменитых.  
       Господин с трибуны достал телефон, набрал номер и сказал неизвестному абоненту: 
       - Да... продаю... кусочек Родины... дорого... ну я же патриот... 
       Василий открыл глаза. Опять все тот же сон. Не зря, видимо, он так навязчиво ему снится. Несомненно есть какая-то причина. Возможно, что и в нем самом. 
      По телевизору шел очередной диспут о роли патриотизма в жизни русского человека. Говорили о многом и по-разному, часто упоминая какие-то колени, но вся суть сводилась к одному - президент сказал, демагог пересказал, но уже с учетом своих комплексов и тараканов, кругом враги, и спасти страну может только всеобщий патриотизм.   
      В интернете главный оппозиционер отыскал где-то очередные дворец и яхту большого госчиновника. Та скорость, с которой он их отыскивал, заставляла задуматься над тем, что на данного разоблачителя должны работать все ведущие сыскные агенства мира, либо какое-то одно, но самое могущественное, раскинувшее свои щупальцы по всему миру. 
       А за окном крепкие православные активисты, больше похожие на братков из девяностых, избивали какого-то то ли режиссера, то ли художника, втолковывая ему простую истину - кто платит, тот и музыку заказывает, да и вообще он аморальный тип, недремлющая общественность видит его насквозь. 
      Василий вздохнул, взял листок бумаги и стал писать в "контору" на себя донос, признание в том, что он на самом деле далек от понимания патриотизма, как ведущего движителя подъема с колен, да и вообще прогресса, посему он враг и будет правильно, если его посадят всерьез и надолго. 
      На всякий случай он также написал в известную западную правозащитную организацию о том, что он, видя и понимая весь абсурд, весь бред, что происходит в стране, является совершенно инфантильным  типом и никак с этим не борется, а посему достоин порицания и даже проклятия. 
      С чувством выполненного долга Василий удобно устроился в кресле качалке, закурил трубку и стал ждать...