Произведение «Ваза»
Тип: Произведение
Раздел: Без раздела
Тематика: Без раздела
Автор:
Баллы: 41
Читатели: 1149 +1
Дата:
Произведение «Ваза» заняло 1 - место на конкурсе
17.11.2016

Ваза

 
Ваза стояла на подоконнике.
Белая. С едва различимой росписью, напоминающей водяные знаки на бумаге.
Она казалась до того хрупкой, что всякий раз, прикасаясь к ней, я боялся раздавить ее неосторожным движением, как яичную скорлупу.
 
С виду неприметная она обладала завораживающей красотой.
Линии были изящны, а пропорции безупречны. Безжизненная вещь казалась живой: невинной девушкой, взирающей с тоской из окна на морскую даль.
Ощущение это было настолько сильным, что всякий раз хотелось заговорить с вазой. Спросить, утешить.
Да. Именно утешить, ибо ваза навевала грусть. И, казалось, грусть эта исходит из нее самой (будто ей были присущи чувства).
 
А еще ваза пугала меня.
Неотчетливый рисунок на ней был загадкой и будоражил мое воображение. Я силился прочитать сюжет, запечатленный неизвестным вазописцем, и подчас казалось, что мне удается это. Но всякий раз, стоило различить в смутной инкрустации понятные мне образы, как я приходил в ужас от увиденного. Или мнимо уведенного.
 
Нельзя сказать, что в эти моменты мне являлись картины из моего подсознания.
Нет. Твердо знаю, что ничего подобного я никогда не видел, и не мог видеть.
Это были откровения. Откровения, передаваемые через рисунок, через замысловатый узор кем-то, кому были известны такие вещи, которые я не смог бы сам представить себе. Но их смысл, к сожалению, был понимаем мною, и приводил меня в ужас. Пугал настолько, что я немедленно старался забыть все увиденное.
После чего долго не подходил к вазе.
 
Только, по прошествии дней, все равно возвращался. Чтобы протереть пыль. И, пусть мысленно, но поговорить с вазой, подолгу оставаясь с ней, как будто это было самым значимым для меня – быть рядом.
 
Как-то наблюдая за окном чаек, хмурым осенним днем кружащих над морем, я представил себе, что белая ваза – это залетевшая ко мне птица. И в своем, запрещенном ей, желании улететь она настолько несчастна, что превратилась в холодный белый фарфор.
 
Это безумие, но я даже распахнул тогда окно, чтобы показать: я не пленил тебя, ты свободна!
Мне хотелось, чтобы она ответила мне.
Но ваза хранила молчание.
 
А ко мне тогда пришло, казалось, нелепое осознание того, что если даже ваза обернется птицей, она все равно останется со мной. Ей некуда лететь. Ее место тут.
И если она и несчастна, то лишь оттого, что не может ответить мне. У нее только одна возможность говорить со мной – ее рисунки. Странные узоры, нанесенные кем-то на ее бока, пугающие меня, и чуждые ей самой. Но … других слов у нее просто нет.
Она манит меня страшными образами, зная, что я снова и снова буду, как любопытный мальчишка, приходить и погружаться в их мир, чтобы потом в ужасе убегать из комнаты. А она…
 
Ее участь - оставаться наедине с чайками за окном.
И ждать.
Ждать, когда я успокою свой страх и вернусь... Чтобы протереть пыль.
 
А сам я все больше и больше погружался в тоску.
Беспричинную. Не продиктованную, казалось, ничем.
Пустота. Она в какой-то момент отгородила от меня весь мир. Сковала своим ледяным дыханием.
Я обнаружил, что могу не есть несколько дней, не испытывая голода. А по ночам лежу, не смыкая глаз, в мучительном ожидании так и не приходящего сна.
Утро не приносило радости, ибо мир вокруг оставался таким же бесцветным, как и накануне.
 
И тогда, в минуты отчаяния, я вспоминаю о вазе.
 
Она единственная, кто дарила мне хоть какую-то надежду на чувства, покидающие меня.
Страх.
Да. Картины на ней почему-то будили во мне ужас.
Но я, оказывается, был рад этому!
Ибо это было единственное, что возвращало меня к самому себе. Не давало раствориться в серости неба, прорезаемом крыльями безразличных ко всему чаек.
 
Я приходил к вазе, и снова читал и читал записанную на ней книгу странной, чуждой, но понимаемой во всех деталях истории. И это история, на самом деле, касалась меня самого! Как я ни старался это отрицать.
Что пугало меня еще больше.
 
Это были картины человеческой жизни, полной мучений и отчаяния. И смерти. Но смерти, не приносящей покой. А лишь проводящей черту невозврата к безмятежной радости, которую (если, только, я не выдумал) испытывал когда-то в далеком детстве.
 
И я слышал музыку.
Надрывно пела скрипка. Нет, не пела – плакала. Именно плакала. Не рыдала. Ибо боялась, что от рыданий лопнут истонченные струны. А, ведь, она так не хочет умирать!
 
От вазы веяло таким холодом, что казалось – руки примерзают к ней. Пальцы были не в силах разжаться. Но стоило бы мне сдавить хоть чуточку сильнее - и она отпустила бы меня, рассыпавшись хрупкими черепками. Только, я содрогался от этой мысли.
И пальцы деревенели еще больше.
 
А потом прилетала чайка, усаживаясь по ту сторону окна. Тогда я успокаивался. Ставил вазу на подоконник, садился рядом, и мы начинали разговаривать. Все втроем.
И это были короткие минуты той тихой безмятежной радости, как в детстве, которую я всеми силами старался удержать в себе.
 
Может.. в такие мгновения я ее и придумал – безмятежную радость. А детства никакого и не было.
Оно - иллюзия сознания. Психический коллапс воспоминаний.
 
Так было.
А потом… Потом был последний раз, когда я взял ее в руки.
И увидел финальную картину, так долго разворачивающейся между нами драмы.
Я различил на вазе образ мертвой чайки. И страшную трещину, прорезавшую саму вазу.
 
Пожалуй, это было самое страшное из всего того, что читал я на ней до сих пор. Я готов был увидеть любые изуверства, с которыми научился мириться.
Но, только не это!
 
Я поставил вазу обратно, и выбежал из комнаты. До боли сдавил голову руками, заставляя стереть увиденное.
 
Нет! Это не правда!
Я не видел этого!
Не видел!
 
Ночью я бился в бреду, не сомкнув глаз. За окном громыхали перекаты штормового ветра. Казалось, сильнейший ветер всеми силами пытался ворваться внутрь, и разметать, разбить все, на что наткнется.
А потом я услышал громкий стук в оконную раму.
Что-то со всей силой обрушилось на нее.
 
Я вскочил, не помня себя. Бросился к окну. И…
О Боже!
На земле лежала мертвая чайка.
 
А затем…
Затем я услышал звук распахивающегося окна в дальней комнате.
Там, где стояла на подоконнике моя ваза!
И звон разбивающегося фарфора безжалостным сверлом пробил мне голову.
 
Дальше я помню плохо.
Только то, что долго бежал по берегу, не обращая внимания на шторм, пытавшийся сбить меня с ног и забрать набежавшей волной в море. А еще, я так громко кричал, что заглушал для себя грохот разбушевавшейся стихии.
На самом деле, лишь стараясь заглушить в своей голове преследующий меня самый страшный звук – ЗВУК РАЗБИВАЮЩЕЙСЯ ОБ ПОЛ ВАЗЫ.
Моей вазы!
 
**
 
Доктор, перечитав еще раз стопку исписанных листков, снял и протер очки.
- Говорите, откуда он к нам поступил? – обратился он к ассистентке.
- Из какой-то периферийной лечебницы, где он на грани жизни и смерти провел не меньше месяца. У него была тяжелейшая пневмония. Когда состояние стабилизировалось, местные лекари сочли необходимым немедленно передать его нам.
- Да-да. Это правильно. Каково самочувствие пациента на текущий момент?
- Устанавливаем. Он поступил к нам только вчера вечером. И.. первым делом, впав в истерику, потребовал выдать ему бумагу и ручку.
- Ручку, я вижу, вы ему не дали. Дали толстый фломастер. Очень рассудительно.
- Мы решили удовлетворить просьбу пациента. После этого он сразу успокоился и всю ночь писал.
- Да-да, вижу. Очень занимательно.
 
Доктор снова надел очки, и принялся в очередной раз просматривать страницы.
- Занимательно, - повторил врач. - Какой слог. Какие образы. Какая драматургия… Интересный случай. Хотя… с медицинской стороны весьма тривиальный.
Если истерика у него прошла, пока кроме легких успокоительных ничего не назначайте. Завтра я осмотрю пациента. Сегодня не имею времени.
 
Врач поспешно встал из-за стола, прихватив с собой листки, исписанные толстым фломастером красивым почти каллиграфическим почерком.
- Это, с вашего позволения, я возьму с собой… Весьма занимательно написано.
И покинул кабинет.
 
**
 
Серое осеннее небо грузно нависало над городом, пробудив вдруг у вышедшего из больницы доктора неприятный трепет.
- Не люблю осень, - бессознательно пробурчал он и поднял воротник пальто, уклоняясь от порывов сырого холодного ветра.
 
В какой-то момент он расслышал крик чаек. Этого не должно было быть в такой отдаленности от моря.
Впрочем, последнее время эти птицы стали появляться на городских свалках. Но доктор до сего дня не слышал их. Или не обращал внимание.
 
- И кого я пытаюсь лечить? – начал он вдруг слабо-осмысленный разговор с самим собой. – Людей, видящих то, чего теперь, очевидно, не вижу я? Моя забота блокировать их психоз, забив мозг транквилизаторами. И больше ничего я не могу. Как не могу оживить раздавленную чайку. Как не могу склеить разбившуюся вазу.
А ведь, она была – эта ваза. И она действительно разбилась.
Как разбилась моя собственная.
Правда, это было давно. И я этим уже переболел.
Ведь я же доктор.
Я не могу склеить вазу. Но умею заставить выкинуть из головы мысли о ней.
 
Откуда не возьмись прилетела большая серебристая птица, и, усевшись на бетонную ограду, уставилась на человека в ожидании подачки.
- Ну, что ты смотришь на меня, безразличное ко всему создание? Вся твоя история слишком для меня проста и незамысловата. Ты не испытываешь тревоги, глядя на серое осеннее небо. Испугаешься только если кинуть в тебя камнем. И тут же забудешь о своем страхе, едва приметив кусочек какого-нибудь пищевого отброса.
 
Доктор посмотрел на небо:
- А я, вот, смотрю – и мне страшно. Спросишь, почему?... Наверное, оттого, что у всякого человека есть своя ваза. Которую он боится разбить. Даже если однажды ее уже разбил. Все равно боится.
Чайка не отвечала. Лишь сверлила говорящего с нею глазами, чего-то ожидая.
- Не смотри на меня так, дура! Тебе не понять.
 
Порыв ветра ударил ему в лицо. И на глазах выступили слезы. Но доктор не удосужился вынуть руки из карманов, чтобы утереть. И слезы потекли по щекам.
Листы с рукописями душевно-больного пациента выпали из подмышек и разлетелись, подхваченные ветром.
 
Грузное, мрачное небо осело еще больше, как будто стремясь раздавить все под собой. И в этот момент доктор увидел, как страшная трещина пошла по городу. Город стал ломаться, как корабль, наскочивший на риф.
 
«Скорей бы» - подумал доктор – «Когда более уже нечему будет ломаться, уйдет страх, и придет безмятежность».
 
Не вынимая рук из карманов, он зашагал прочь.
А серебристая птица, так и не дождавшись подачки, улетела в сторону городской свалки.
 
---
03.11.16

Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
     22:11 12.11.2016 (1)
Сон разума - порождает чудовищ! Так говорил кто-то из великих, мы не великие и страхи наши  маленькие, но бывает, что они уходят от контроля и начинают расти.
     01:01 13.11.2016 (1)
1
Да. Будем стараться держать их под контролем 
     06:30 13.11.2016
Пусть будет так, чтобы не было им вольготно.
     12:52 09.11.2016 (1)
Психологический триллер. Никакие ужасы не могут сравниться с теми, что бытуют в головах людей.
     12:56 09.11.2016 (1)
Да вот. Наверное, я именно о том и хотел сказать.
Спасибо, Елена! 
     13:39 09.11.2016 (1)
И это правильно. Все ужасы придумывают люди и по разным причинам. Страшнее всего, что начинают верить. Я однажды пережила именно такое. Была на просмотре американского кино, ничего особенного, но что-то зацепило. Но пока добиралась до дому, пришлось приводить себя в разум. Правда, после этого все ужастики кажутся смешными и чаще мерзостными. Главное, чтобы мозги не заклинило.
     14:19 09.11.2016 (1)
А мне, в обще-то, ужастики нравятся с детства. Правда, не мерзостные.
Тут есть разница. Есть просто кинофильмы-страшилки. Но красивые, интересные.
А есть мерзостное кино. От которого потом на душе противно и моторошно.
Самый первый ужастик из детства - эта старая советская сказка про Змея Горыныча 
(Вроде, там еще где-то и Кащей Бессмертный фигурировал )
     15:19 09.11.2016 (1)
Для меня был страшен Вий. Это не американские фокусы. Теперь и смотреть не хочется.
     15:22 09.11.2016 (1)
Да. Старый "Вий" был классный 
     15:41 09.11.2016
Вообще самое страшное то, что в головах у людей. Особенно, когда и представить не можешь.
Гость      15:10 07.11.2016 (1)
Комментарий удален
     15:16 07.11.2016 (1)
Спасибо, Рузанна!  И за прогноз тоже 
Я же в свою очередь желаю победы Вам. 
Правда, простите, пока еще не смотрел Вашу работу. Вот, только сегодня собрался читать выставленные на чемпионат рассказы.
А вазы лучше не разбивать  
Гость      16:08 07.11.2016 (1)
Комментарий удален
     16:10 07.11.2016
Ну, Вы прямо провидица, Рузанна 
     13:53 07.11.2016 (1)
Интересная работа! 
     13:59 07.11.2016 (1)
Спасибо, Владимир 
     14:07 07.11.2016
     12:46 07.11.2016 (1)
- Занимательно, - повторяю за врачом. - Какой слог.
     12:51 07.11.2016
...
Спасибо! 
     00:52 07.11.2016 (1)
Если долго смотреть в вазу, ваза начинает смотреть в тебя...
А психиатры все немного (или много?) сумасшедшие...
Мощно написано. Очень образно. Напомнило новеллы Э.По. Там тоже часто ужас вылазит из вроде как обыкновенных вещей и в обыденных ситуациях.
     01:28 07.11.2016 (1)
 М-да. Надо будет проверить - насчет вазы. 
Эдгар По... Может, Вы правы. Я в свое время перечитался его рассказов.
Вот теперь из меня и прет глупость разная 
Спасибо, Виктор! 
     02:40 07.11.2016
Побольше бы такой "глупости". Тем более разной )
     20:30 06.11.2016 (1)
Жаль, не принимаю участие в этом конкурсе, обязательно проголосовала бы "ЗА"! очень хорошая работа!
     01:19 07.11.2016
Спасибо, Светлана! 
     01:01 06.11.2016 (1)
1
Необычная работа. Впечатляет. Надо ещё раз перечувствовать. А может и не раз.
     01:27 06.11.2016 (1)
1
Только, не на ночь. Ужастик все-таки. 
Спасибо Тиана! 
     21:40 06.11.2016
Желаю тебе победить,Саша! Отличная работа!
     07:46 06.11.2016 (1)
1
Интересно. Невольно возникает вопрос о степени заболевания здоровых. Норма поведения - понятие условное.
     14:17 06.11.2016
1
Ага. Вот-вот. 
     23:35 05.11.2016 (1)
1
Согласна с Танюшей Лаин. Я тоже "конкретно зависла"...
Необыкновенная работа...
Как бы сберечь нам наши вазы - наши души...
Браво, Саша!
     01:25 06.11.2016 (1)
Ну, это же ужастик. 
В ужастиках всегда что-то падает, разбивается, плющится и т.д.
А в жизни мы такое не допустим, Авива. Точно говорю. 
Спасибо, Авива! 
     10:45 06.11.2016
Не допустим, Саша)))
Реклама