Мёртвый мост

    Лекцию по основам религии Юра Муря не слушал, только вид делал. Сегодня Ворона будет обкатывать свою старушку*, новую Яву. Это событие. Второе, о чём думал Муря, занимало его не меньше. Сегодня он ехал в троллейбусе в универ и вдруг увидел, что по тротуару идёт Реба. Конечно не он, кто-то очень похожий, но тот парень поприветствовал его точно так же, как это делал только Реба. Юра прогнал мысли об умершем друге, Муря был советским студентом, комсомольцем и не верил во всю эту потустороннюю чепуху и сны. Сны… Он вспомнил, как Дэн не купил мотоцикл.
 
    Ява была мечтой друга. К тому времени они почти все имели свои машины, собирались на окраине города у Креста, здесь когда-то давным-давно и вправду стоял деревянный крест. Выезжали на трассу и выжимали из своих коней всё, до упора. Дэн гонял на мотоцикле двоюродного брата, пока тот был в армии. И копил на Яву.  Мог бы, конечно, выпросить деньги у предков, те получали хорошо, но он считал, что должен купить на свои, кровно  заработанные. Нужную сумму Дэн собрал довольно  быстро – с четырнадцати лет играл на танцах: вначале стучал на барабанах, а после стал петь. Да как! На всех смотрах их вокально-инструментальный ансамбль брал первые места. С шестнадцати лет старшие ребята брали Дэна на халтуры – свадьбы, провожания, юбилеи. И вскоре необходимая тысяча рублей лежала в тумбочке.
    Из-за этого тётя Тоня, мать Дэна, поругалась с сыном. Сначала, правда, по-хорошему просила не покупать мотоцикл, потом пошли в ход жёсткие меры и доводы, потом запрещённые приёмы – крики и слёзы. Но упрямый сын и слышать ничего не хотел. Это его мечта! Мечта!!! И Дэн, уверенный, что мать не переубедить, хлопнув дверью, скрылся в своей комнате.
 
    И снится ему сон. Идёт он по улице, сворачивает налево, в проулок, которого в настоящей жизни не существует. За углом Ява – новая, сверкающая красными боками и зеркалами красавица! Точно такая, какую он представлял. И ключи – вот они, в замке, мотоцикл словно ждёт его – давай, поехали! Дэн садится, надевает новенький шлем, включает зажигание, касается ногой педали, выжимает сцепление и трогается с места!  Он газует. Ещё, ещё! Он мчится, нет, он летит по улицам города! И вдруг перед ним – Мёртвый мост! «Умирать не страшно», –  мелькает последняя мысль. И темнота.
Дэн просыпается, резко садится, сердце бешено колотится в грудь. Вот это сон! Пошарив на тумбочке, Дэн закуривает, хотя мать запрещает это делать в комнате. Успокоившись, снова ложится. И снится ему сон. Идёт он по улице, сворачивает налево, в проулок, которого в настоящей жизни не существует. За углом Ява – сверкающая красными боками и зеркалами. Красавица! Точно такая, какую он и хотел. И сон повторяется до мельчайших деталей. Снова пробуждение, и снова этот сон. И снова этот сон, и снова сон, этот сон…
    Всю ночь Дэн гнал на Яве и падал с Мёртвого моста, раз за разом, снова и снова. Умирать не страшно! Сон – предупреждение. А утром друг уже был уверен, что так всё и произойдёт, и отказался от своей мечты.
    Тогда Дэн уехал в Москву, поступил в Гнессинку.  Муря помнит, каким счастливым его друг вернулся. А через неделю Дэн разбился на братовой чекушке**, хотел прокатиться напоследок. Такой вот сон.
 
    Муря не верил в потусторонний мир. Его ухо ухватило фразу преподавателя: «Церковь отвергает сатаническую практику»  Вот, даже церковь отвергает всю эту чепуху. Как же тогда объяснить «встречу» с Ребой?
 
    В их компании Реба был самым молодым, ему было всего семнадцать, когда однажды ночью на трассе он оторвался от всех на отцовском ИЖе. Нашли его под мостом, изувеченного, с разбитой головой. Почему он туда поехал? Что его тянуло?
    Мёртвый мост.
    Своё название он получил в войну. Очевидцы рассказывали, что однажды наши солдаты из разведподразделения на двух мотоциклах Harley-Davidson XA (Муря интересовался) преследовали гитлеровцев. Фашисты на своём BMW5 перебрались на другой берег речушки и успели взорвать мост, правда, в воду рухнула лишь его середина. Наши – вот же храбрые ребята! – не сбавили скорости, в азарте решили проскочить по мосту, и первый мотоцикл перелетел-таки через огромную дыру, но второй сорвался вниз. Героев после войны перезахоронили с почестями в братской могиле. А мост ремонтировать не стали, проложили новый ниже по течению.
    До сих пор среди пацанов считалось особым шиком повторить подвиг солдат – проехать по старому  мосту на другой берег в лес. Но на это шли лишь самые отчаянные.
 
    Давненько не получалось собраться. Муря вспомнил, как Реба, Дэн, Сантас, Ворона и он – пятеро друзей – выстроились на мотоциклах в одну линейку и разогнались до ста! Больше ста! Как они были счастливы! Свобода! Они летели и кричали, и смеялись от радости!

    Дэна и Ребы нет. Но сегодня вечером он с Вороной и Сантасом снова будут гонять по трассе!

    Муря поискал глазами Маринку. Вот она сидит с подружками впереди. Девчонки Мурю любят: он похож на кота, обаятельный. И он их любит, катает на Яве. Они визжат, к нему прижимаются, Муре приятно. Маринка совсем другая. Дружат они с детства, ведь Муря живёт на одной лестничной площадке с её дедом, Павлом Карповичем. Дал же бог Юре соседа – директора школы!  Он нудный, всё время –  зу-зуз-зу, зу-зуз-зу, не скажешь, что во время войны отчаянным лётчиком был. Сейчас литературу в школе преподаёт, о Наташе Ростовой рассуждает. Как директор, пытается из шантрапы примерных отличников сделать. В понедельник утром до звонка на пороге школы станет, тем ребятам, у которых волосы «под Битл», даёт сорок копеек и разворачивает в парикмахерскую. Сорок копеек! Поняли? А бутылка пива – тридцать восемь! Пацаны за углом школы собираются, потом в парке «Жигулёвское» пьют. Через неделю всё повторяется.

    Когда в десятый класс переходили, попался на бульваре Павлу Карповичу Сантас. А у пацана волосы за лето отрасли по плечи, на голое тело надета – и где только нашёл?! – фуфайка*** с оторванными рукавами и воротником, на груди – здоровенный железный крест на цепи. Моднячие Levi's на бёдрах не падают, потому что их держит широкий ремень с огромной металлической бляхой, на ногах – крутые сабо на высоченной платформе. Неизменная гитара за спиной, а в руке – цепь от унитаза, на другом её конце – чёрный петух. Петуху не нравится с Сантасом ходить, и он то шагает, то рвётся убежать, пугая при этом нервных котов, и те, доселе невидимые прохожим, выбегают из кустов, как ошпаренные. Сантас пьян вдрызг и курит «Беломорину»

    – Здра-а-авствуйте! – низкий поклон директору школы. Павел Карпович оторопел. А через пару дней – статья в местной газетёнке о нравах молодёжи и Сантаса в частности. А о том, что у Сантаса клёвая коллекция кассет с рок-музыкой, что он на гитаре классно играет, всех «Битлов» наизусть поёт, – ни  слова! Что же об этом умолчал правильный директор? Писать, так писать! Маринка за это с дедом неделю не разговаривала. Сейчас Сантас учится в техникуме, он здорово разбирается в магнитофонах, ему приносят их чинить, да и вообще, золотые у него руки, нормальный он чувак.

    Почему старшее поколение их не понимает? Он, Муря, никогда не будет зудеть «вот в наше время...» или « что за молодёжь пошла…».
    Правда, лично ему, Муре, Павел Карпович дал дельный совет. Когда закончив десятый класс Муря болтался и не знал, куда себя деть, потому что идти в ПТУ не хотел (ну какой из него токарь или электрик!), Маринка предложила вместе с ней поступать на филологический. Муре всё равно было куда, а литература его всегда интересовала. Но решающее слово сказал Павел Карпович.

    – Юрий! – Муря терпеть не мог, когда его так называли. – У тебя редкий талант. Ты можешь стать хорошим писателем. Поступай в институт!

    Это теперь Муря понял, что сделал правильный выбор, да, он станет писателем – это дело его жизни. А ещё он понял, что Маринке литература была нужна, как жирафу бабочка. И поступала она ради него, сам бы он ни за что сюда документы не принёс.

    Прозвенел звонок. Маринка махнула ему, пошли, мол, разговор есть. Они зашли в курилку. Маринка с ходу:
    – Вороне предки старушку купили.
    – Знаю.
    – И чё?
    Муре понятно, куда ветер дует.
    – Сегодня у Креста. Ты с нами?
    Маринка кивнула.
    – В девять.
    – Я с тобой! – Маринка улыбнулась.Своего мотоцикла у неё не было.
    Муря развёл руки.
    – Не вопрос.

    Маринка – классная! На удивление сильная и ловкая, она с детства не уступала мальчишкам: бесстрашно бегала по чердакам, лазила по деревьям и окрестным пещерам. Пацаны часто забывали, что она девчонка. А Ворона, – это был прикол! –  благодаря Маринке, свой самый первый день в школе запомнил на всю жизнь.
    После торжества и Урока Мира первоклашек разбирали родители. За Вороной всё не приходили, и это страшно злило его. На пороге стояла хрупкая длинноногая девчонка с двумя светлыми косичками и пышными белыми бантиками.
    – Что, слабачка, мамочку ждёшь? – ехидно подкатил он и сплюнул под ноги.
    – Я́ слабачка?!!! – Маринка сжала кулаки и губки. Она кинулась на Ворону ястребом и – раз-раз – поваляла его и села сверху. – Я слаба́чка?! Отвечай! Я слаба́чка?! – С того дня они были закадычными друзьями.
 
    Маринка закинула за спину вельветовую сумку с бахромой.
    – Тогда пока. Я в библиотеку.

    Муря посмотрел ей вслед. Было время, Ворона дразнил Маринку, что все девушки как девушки, а она как пацан. Маринка добилась вести́ их выпускной и пришла в таком платье, что остальные одноклассницы позеленели от удивления. Да что – платье! Она была ослепительно красивой и женственной. Больше Ворона её не доставал, а наоборот, следил за ней каким-то странным взглядом и, главное, больше не лез на рожон. По жизни Ворона задиристый, драчливый, вечно нарывается, и фингалы – своё обычное украшение – прячет под модными солнечными очками. Ворона уже отслужил, работает на станции, заочно учится на инженера. Ха, будет электрик с фонарём!
 
    К Кресту Муря подъехал с Маринкой. Ребята уже были там, рассматривали старушку.
    – Ты больше ста двадцати из неё не выжмешь. – Для Сантаса лучше его коня, ИЖ-49, ничего нет. Недавно он поставил на мотик большую звёздочку на двадцать один зуб, да и движок у него неубитый, так что теперь под сто сорок идёт. Правда, тормозной путь у его мотоцикла как от Земли до Марса.
    Но Ворона сегодня в прекрасном расположении.
    – Я сто тридцать спокойно выжму, – миролюбиво говорит он, – У неё четыре передачи. И разгоняется плавно, и режимы держит уверенно.
    Муря присоединяется к ребятам, жмёт руки.
    – Сто тридцать многовато.
    – А тормоза?  – Маринка меняет тему.
    – Нормально. Смотри, два отдельных. Для переднего колеса ручной, ножной – для заднего.
    – Клёво!
    – Садись со мной, попробуем.
    – В другой раз! Поехали уже!

     Ребята ещё немного покрутились возле мотоцикла, надели шлемы,  –  Муря отдал свой Маринке – и они выехали на трассу. Сначала повернули налево – к новому мосту – это было их место, там они останавливались, перекидывались новостями с рокерами из соседнего посёлка, что за мостом километров в семи, а уже оттуда разгонялись и мчались, обгоняя друг друга.
    Но поселковых