даже испуганные дети внизу. Секунды стали вечностью. Мысли уже не путались. Их не было, словно кто то выключил рубильник для мозга.
- Пли!
Грохот выстрелов раздался мгновенно. Макс закрыл глаза во время стрельбы. Он надеялся, что он никого не убьет. Пусть их убьет кто-нибудь другой. Но не он.
Обойма была выпущена за 5 секунд.
Макс открыл глаза.
На стадионе стояли люди.
Безумные глаза испуганно глядели по сторонам. Паралич их продолжался не долго. Плач, сменяющийся безумным смехом прошелся по рядам стоящих людей. И только дети стояли тихо с остекленевшим взглядом.
Позже Макс узнал, что после этой «акции» врачи Красного креста вынесли со стадиона мертвых детей, умерших от сердечного приступа. Так как на телах не было обнаружено следов насилия, то записали их в списки умерших от нехватки медицинских препаратов.
Впрочем, после ранения и перевоза на Большую землю, Макс уверил себя, что эта «акция» была своеобразным жизненным испытанием, которое он с честью выполнил, оставшись до конца верен своему долгу. А то, что так быстро комиссовался – так это врачи, а не он.
В общем, оказавшись на гражданке, Макс приобрел в своих глазах некую элитарность, подобно гвардейской во времена наполеоновских войн. Опыт боевых действий давал ему такое право.
И вот, Макс гордо шел по этому провинциальному городку и… не знал, что делать дальше. Он вообще никак не мог понять, как оказался здесь. Хотя, какая разница? Надо выбираться отсюда.
Макс хотел проехаться автостопом, но не остановилась, ни одна машина. Шумя шинами по ровному шоссе, они все быстро проносились мимо голосующего солдата.
Тогда он решил уйти пешком. Благо марш-броски в армии приучили его к длительным пешим переходам.
Но как только Макс доходил до границ городка, как он опять шел по дороге этого же городка… И снова этот шатер с женщиной внутри.
- Чертовщина, какая то! – Макс бросил рюкзак на землю. В рюкзаке глухо, что то звякнуло. Он вспомнил, что прихватил с той горячей точки гранату.
Рука сама потянулась в рюкзак. Он достал гранату.
- Надеюсь, до этого не дойдет, - рассмеялся Макс.
Но гранату обратно не положил, засунув ее в карман брюк.
Он медленно пошел прочь из городка.
Навстречу по шоссе ехал большой бензовоз.
Макс поднял голову и увидел, что в кабине грузовика никого не было. И он несся прямо на особняки, виднеющиеся поблизости от шоссе.
Бензовоз необходимо остановить. План пришел в голову мгновенно.
- Надеюсь, он пустой.
Макс вытащил гранату из кармана и, рванув чеку, бросил под колеса, мчащегося на огромной скорости бензовоза.
Взрыв под колесами разворотил кабину и бензовоз, завалившись на бок, упал прямо на него.
Последняя мысль Макса была, что этот гад был не пустой. Горящий бензин охватил его мгновенно. Никаких воспоминаний жизни, одна нечеловеческая боль, заполняющая всё нутро. И выключение. Тьма.
Утром главврач, войдя в палату реанимации, позвал к себе дежурного врача.
- Что у нас здесь?
- Ночью привезли четверых, - дежурный врач протянул главврачу истории болезней. – Попали в аварию. Автобус перевернулся на обледенелой трассе. Пострадавших только эти четверо.
- Кто такие, узнали? – главврач внимательно, но лениво прошелся глазами по историям.
- Да. Документы у всех есть. Уже связались с родными. Один музыкант, второй демобилизованный солдат, женщина миссионер и… судья. В себя пришли почти все.
- Почти? – главврач удивленно приподнял густые брови.
- Кроме судьи. У него констатировали смерть мозга. Родных нет.
- Что же. Будем отключать от системы. Собирайте консилиум.
