Сто восемдесят килограмм и опять же соковый напиток

 Сто восемдесят килограмм и опять же соковый напиток

Мужчину, что весит сто восемьдеся, снова привезли в госпиталь. На этот раз хорошо подготовились, выдали особую кровать, матрас тоже особый, надувной, квадратами-пупырышками. Особый кран над кроватью, чтобы поднимать больного, менять под ним белье, снова опустать в кровать, но уже в перезастланную кровать, в чистое белье. Этот механизм я знаю по себе, когда находился в коме. Этот человек в полном сознании, может всегда крикнуть, что ему больно, а я был в коме, ни словом, ни знаком не мог высказать своюболь, до сих пор, пять лет спустя, чувствую эту боль.
Мужчина узнал Наташа, как же не узнать, сказал, что она его ангел, с виду очень живой, но только с виду. Лет ему под шестдесят, как мне, заметно, что сильно похудел, кожа на руках висит, как и у меня было после комы. Но страшно не это: ноги у него желтые и опухшие, опять же, как моя правая рука ниже локтя, когда я был в коме. У меня был тромб, полагаю, что у мужчины то же самое. Есть он отказывается, только просит постоянно пить, а это знак, что человек готовится умереть, это всем известно.
- Мне хочется поднятьша,- говорит он и действительно садится в кровати.
- Не может такого быть такого быть,- говорит коллега Нараши,- он все время лежит, ни разу не видела, чтобы он хоть чуть приподнялся.
Сражу же бежит к нему в палату, видит, что он действительно полусидит, у него высокая температура, от него буквально пышет згаром за несколько шагов. Через полчаса его уже нет в палате, куда-то увезли, но такое здесь на каждом шагу, горевать нет смысла. Гигантской кровати тоже нет.
В этот день еще одна женщина лет семидясети отказалась от пищи, просит только красный сок. Наташа мало с ней знакома, с женщиной рядом сидит дочь. Наташа показала на холодильник: берите натки, сколько надо. Понимает, что женщина помирает. Дочь женщины говорит очень спокойно, что мать по словам персонала вряд ли доживет до полуночи. Говорит очень спокойно, точно не о матери говорит, точно вообще не о человеке говорит. Пообсуждали все эт с Наташей: уж такие они, датчане, их уже не исправить.