– Ребята, пожалуйста, запишите тему предстоящего сочинения. Обдумаете прежде, и через неделю попробуете изложить мысленные соображения о вашем представлении Новогодних каникул. Общепринято возлагать множество надежд на эти волшебные дни: куда же вас влечёт воображение, какие представляете места, где можно встретить Новый год так, чтобы потом ваша жизнь с удовольствием пошла по его сценарию… Именно с удовольствием. То есть, управляемая качественными, обновлёнными ощущениями, подаренными Новым годом. А планку качества перед вами поставит небольшой опыт юной жизни и мечта.
– Мария Ивановна, а вы сами верите в то, что так может быть? – надменно с нотками снисходительного превосходства в голосе, вел допрос с пристрастием Никита Сухарев. - Ведь если бы получалось именно так, то легко можно было прогнозировать жизнь и распоряжаться ей. Тогда, что же ваша, так называемая жизнь: однообразна, невыразительна и убога? Вы же не умеете мечтать? Разве не так?
– Сухарь, да ты думаешь, что умнее других! Ты… ты… Всем понятно, что у тебя-то ничего точно не меняется каждый год: Москва — Бали, Гоа-Москва и дальше по этому сценарию! —с возмущением набросилась Инга Светова, а класс в поддержку, задохнувшись от негодования и недопустимой наглости, загудел.
– Ребята, не надо, не ругайтесь. Никита, вероятно, не понял, о чём я говорю, или у меня не получилось правильно сформулировать тему предстоящего сочинения.
– Смогли, смогли, Мария Ивановна! - Инга запальчиво пыталась извиниться за хамство одноклассника. – Все поняли о чём вы сказали. Ведь правда? — она с вызовом оглядела класс, призывая вступиться за любимую классную руководительницу.
Марию Ивановну, в самом деле, обожали, если не все, то большинство: за мягкость, ненавязчивость собственного мнения, за свободу мышления, которую она всегда позволяла им. Сегодня она сама стала жертвой демократии в руках невоспитанного, хамоватого, ещё не созревшего молодого человека.
– Да, Бали! А этот Новый год мы с родителями и друзьями, будем праздновать на Мальдивах! И я должен стыдиться этого, только потому, что Мария Ивановна, и ей подобные, не могут себе это позволить?! Или ты? — Никита огрызнулся незлобно на Ингу. - Сама не вылезаешь из Москвы и задыхашься в копоти своего любимого города, и хочешь. чтобы все жили по твоему примеру?
– Нет, Никита, разумеется ты не должен стесняться своих возможностей. Но, к сожалению, после подобного отдыха, кроме гламурного загара, как вы любите выражаться, ты не являешь собой ничего такого, что могло бы поразить всех новизной мышления, либо культуры поведения в социуме. Все эти понятия у тебя хромают с каждым годом всё больше и больше. Вероятно, вид отдыха, расплавляющий тебе мозг, , как ты сам выразился, и тебе подобным, не на пользу, а как-то даже, наоборот. Почему-то с этих престижных курортов привозишь только высокомерие, необоснованный гонор и амбиции. Никак нас не убеждаешь в том, что твоя жизнь становится богаче, ярче, наполненной. У тебя не вырастают крылья восторга жизнью от знакомства с ней. Ты не замечаешь живое, что делает нас в ней - живыми, - без ноток обвиняющего назидания, горячо, неравнодушно, но с видимой болью за него, несла свой монолог, пристально вглядываясь в каждого. Одиннадцатый «а», замерев, смотрел на учительницу, не узнавая.
– И в чём-то ты прав, называя мою жизнь невыразительной, убогой, с унижающей достоинство учителя, зарплатой, пенсией и прочими «благами», коими награждает нас государство. С неустроенным бытом, куда не бросишь взгляд... Только элитные, точечные строения, вызывающе торчат, подчёркивая убогую серость серо-бетонных, кое-как, и кое-чем построенных жилищ, у таких как я… и... мне подобных. Ещё и, вдобавок ко всему, - заплёванных самими же жильцами, загаженных животными, за которыми не убирают хозяева, делая невыносимой жизнь соседей, вынужденных каждое утро наступать: то в лужи, то в...
Из всего этого, сомнительно напоминающего жизнь, ты идёшь к молодому подрастающему поколению — «сеять разумное, вечное».
У Некрасова есть такие слова:
Сеятель знанья на ниву народную!
Почву ты, что ли, находишь бесплодную,
Худы ль твои семена?
Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами?
Труд награждается всходами хилыми,
Доброго мало зерна!
Где ж вы, умелые, с бодрыми лицами,
Где же вы, с полными жита кошницами?
Труд засевающих робко, крупицами,
Двиньте вперед!
Сейте разумное, доброе, вечное,
Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
Русский народ...
Идёшь, и не знаешь, где взять силы, чтобы самой верить в то, что намерен сейчас произносить, убеждая юность, всецело погруженную в виртуальную, беспардонную жизнь, агрессивно ломающую человеческий стержень, без которого невозможно вырасти сильной, уверенной в собственных силах — личностью, но при этом ещё и… ЛЮБИТЬ вас.
Непременно любить! Иначе я не имею ни малейшего права идти на встречу с вами, рассказывать, что ждёт впереди иная, более совершенная, отвечающая элементарным потребностям человека-жизнь. Каждое моё слово будет конфликтовать с действительностью, если не сумею подобрать единственно правильный аргумент в её оправдание. Да, я не могу себе позволить ни единой поездки, из перечисленного здесь списка. Но, даже если и могла иметь такую возможность, то, вероятнее всего, я бы её направила в иное русло, исходя из моего внутреннего мира и потребностей. Почему же ты решил, что моя жизнь невыразительна и убога?! Конечно же - это не твои слова. Вряд ли ты сам проводишь такой глубинный анализ, скорее всего - это точка зрения твоей семьи из окон пентхауза? Верно? Но ведь они не эксперты качества жизни в целом, тем более частной - моей. Но нет, я не обижаюсь, потому что мы в этом вопросе находимся в разных категориях мышления. Попробую вам немного объяснить, как мне удаётся скромными возможностями сделать свою жизнь не убогой, но насыщенной и наполненной радостью, чтобы иметь право приходить сюда... к вам.
Каждый Новый год я еду к своим родителям. Сейчас им по восьмидесяти пяти лет. Из них, мама десять лет инвалид - она в коляске. Отец всегда ждёт меня, наряжая огромную ель во дворе. Мама подаёт ему необыкновенные игрушки, сделанные её руками, ещё, когда мы с братом были совсем маленькими, и, конечно же, частично нашими. Брат погиб, а мама, так и не не смогла справиться со страшной потерей, вот и... Мы разжигаем во дворе большой костёр. У отца обычно приготовлено всё для безопасного огнища. Он много лет был директором сельской школы, и всегда собирал ребят на окраине посёлка в Новый год. Накрывается под навесом огромный стол. За ним собираются соседи. Под управлением Ивана Игнатьевича, моего отца, для детворы каждый год сооружается большая горка из снега. В гомоне, наполненном счастливым смехом детей и стариков, я встречаю Новый год. Потом мы с родителями смотрим и слушаем лучшие симфонические концерты: из Берлина, Филадельфии, Нью-Йорка, Москвы. Я им купила домашний кинотеатр, чтобы мои любимые старики могли, не выезжая из посёлка, смотреть спектакли, концерты, качественные фильмы, а не те, что предлагает людям часто телевидение сегодня. Они у меня уже гурманы… – Мария Ивановна улыбнулась, представляя родителей. – Им подавай фильмы из мировых коллекций, а также старые: с игрой великих актёров. И когда я наблюдаю, какими счастливыми глазами они смотрят, слушают все эти шедевры духовного питания, то с чувством невыразимого удовлетворения от выполненного долга, засыпаю счастливая.
Эти ощущения потом меня подпитывают весь год, помогают быть искренней с вами. Позволяют с правильной, позитивной точки зрения следить за происходящим в мире, вокруг нас. И то, что мои родители испытывают в такие моменты, поверьте, Никита, в эквиваленте с отдыхом на Мальдивах, который я не могу себе позволить - превышает во сто крат. Превосходит по восприятию. Это для них действительно праздник души, сердца и мысли. И весь год их вдохновляют эти чувства, оздоравливая, и продлевая жизнь. А мне, преимущественно - дают удовлетворение. Ведь именно дающий, Никита, приобретает больше, чем берущий.
Над одиннадцатым «а» повисла непривычная тишина.
– Никита, — продолжила после некоторой паузы Мария Ивановна, - ты не уловил главного слова в моих вопросах, предложенной темы. Это ОЩУЩЕНИЕ, а не какие-то материально денежные приобретения. Человек живёт так, как он думает.
Прозвенел звонок, но никто не собирался расходиться…
Никита, неохотно поднялся, и не поднимая головы, поплёлся к выходу. Перед самой дверью вдруг остановился, и посмотрел долгим взглядом на Марию Ивановну…
Будто видел впервые...
– Вы… вы меня извините… На самом деле я так не думаю… Да, так говорят о вас другие… но мне это противно. И ещё отвратительно то, что вы сами всем прощаете… в том числе и мне…
– Так что же ты предлагаешь? Драться? Рвать кофточку на груди? Что-то доказывать. Но кому?! Кто тебя не поймёт, не увидит, не услышит? Ведь обсуждают, кого бы то ни было, именно такие люди...
– Нет, нет! Не надо! Я хочу вас теперь сам защищать…И буду… — почти выкрикнув, выскочил из класса Никита.
У Марии Ивановны заблестели слезинки в уголках глаз.
Она посмотрела внимательно на каждого…
– Какое замечательное сердце и чистая душа у нашего Никиты. Все свободны. Готовьтесь.
***
– Никита, Никита! — уже минуты две в комнату стучала мама. - Все за столом… Никитон, мы ждём тебя. Он два дня ходит молчаливый какой-то…Не заболел ли?! — выразила озабоченность, обращаясь к присутствующим.
За богато сервированным столом собрались две семьи, чтобы обсудить предстоящие каникулы.
Глава семьи - Владислав Петрович Сухарев, мама – Виктория Васильевна, а также - Груздевы: Николай Фёдорович, Марина Александровна и их дочь - Изабелла.
Уже несколько лет они вместе проводят Новогодние каникулы.
– Может, я его позову? — вызвалась
Хорошее может быть и там,
где мы видим только плохое.
Надо лишь хотеть так мыслить.
sherillanna.
Плеснуть Души такую чистоту.
Что истина могуществом простая,
Сшибает накипь, бытовую муть,
Фильтруя Мир мой в глубину и суть!