Люди злые завидовать стали...

 Разношерстная толпа, вчерашних абитуриентов, а ныне – курсантов - первокурсников мореходки толкалась, бродила по плацу, сидела на скамейках во дворе экипажа, куда направляли в день приезда, 30 августа, всех поступивших в училище. 

  Наконец, во дворе появились три начальника в морской форме – чёрных тужурках с двумя рядами жёлтых блестящих пуговиц с якорями. У двоих на тужурках было по три «золотых» шеврона на рукавах, а у третьего – четыре.
  С ними вместе через КПП экипажа во двор зашли два крепких парня лет за двадцать в выцветших голландках и застиранных тельниках – тоже вновь испечённые курсанты, но отслужившие срочную на военно-морском флоте.

- Курс, судоводители – налево, судомеханики – направо, в четыре шеренги - становись! – Отдал команду зычным голосом начальник с четырьмя галунами.
 Сто восемьдесят человек (с позволения читателя, назову их «салагами», пока не превратятся в полноценных курсантов), совершив некое броуновское движение, выстроились в неровные четыре шеренги на плацу экипажа.

Все три начальника и два курсанта в форме встали перед строем.
Главный начальник начал свою речь:
- Здравствуйте, товарищи!

Подождав, когда прекратится ответный неразборчивый гул, начальник продолжил:
- С сегодняшнего дня вы – курсанты мореходного училища! Вы будете разделены на две учебные роты: пятая рота – судоводители и шестая рота – судомеханики.

Я – ваш начальник ОРСО – Организационно-строевого отдела, Юрий Петрович Рыжаков, слева от меня – командир пятой роты Хамед Гасанович Гасанов, справа – командир шестой роты – Виктор Сергеевич Ширякин.

А это, - Рыжаков указал в сторону курсантов в форме, - старшины рот, товарищ Орлов – старшина пятой роты и товарищ  Диденко – старшина шестой роты. 
Товарищи старшины рот, проведите переклички!

По окончании перекличек Рыжаков продолжил свою речь:

- Товарищи курсанты! В этом учебном году мы впервые произвели набор в училище лиц с неполным средним образованием. Это – экспериментальный набор. Руководством принято такое решение, в связи с большой текучестью специалистов на флоте. За четыре с половиной года обучения, вместо трёх, как было до этого для выпускников средней школы, мы надеемся с бОльшим успехом, чем было до этого приобщить вас к морской службе и морским традициям.

    К сожалению, без отсева не обходится, и для нас, руководства, лучше, если он произойдёт раньше, чем позже. Жизнь моряка нелегка и, если кто-то из вас осознает, что ошибся, выбрав эту специальность, пусть покинет стены училища, как можно раньше, чтобы мы смогли заменить их теми, кто искренне мечтал о море, но не прошёл по конкурсу, ведь конкурс в этом году был немалый – десять человек на место! 

    Сейчас всех вас командиры отведут в парикмахерскую на подстрижку, в связи с карантином, который продлится для вас в течение двух месяцев, затем вам выдадут на складе училища шинели б/у, мыло, полотенца, головные уборы – чехлы от бескозырок и, затем, пятая рота судоводителей и шестая рота – судомехаников погрузятся на теплоход и будут отправлены в совхоз Семикаракорский на сельхозработы в течение десяти суток.

Это будет первая проверка вас на выносливость, так, как в совхозе комфортных условий жизни вам не обещаем.

   Ну, а дальше было всё, о чём оповестил наших салаг начальник ОРСО.
   Когда очередь на стрижку дошла до очередного салаги – Тимура Ненарокова, парикмахер – грузный армянин лет сорока, видимо, юморист, проведя электрической машинкой по шевелюре Тимура – посреди головы и проделав первую сплошную борозду от затылка до лба и заглядывая в глаза Тимуру поинтересовался: «А, может, передумаешь?».
   Тимур отрицательно мотнул головой.
- Ну, смотри, - сказал парикмахер и за считанные секунды «обнулил» голову Тимура.

  Затем, после всеобщей стрижки, салаги получили, то, что им было обещано начальством: списанные чёрные матросские шинели, некоторые – без хлястиков, какие – с недостающими пуговицами, по два куска мыла – хозяйственного и туалетного, и по вафельному полотенцу. 

  Сто восемьдесят человек по команде построились в четыре шеренги, одели на лысые головы белые чехлы от бескозырок, с чемоданчиками в руках, с которыми прибыли в училище, и, стараясь идти в ногу, зашагали в сторону речной пристани. 
  Командиры рот и старшины шли сбоку.

  С другой стороны строй сопровождали местные мальчишки, которые бежали за строем по тротуару и звонко кричали: «Лысые повара! Лысые повара!».

  Стоял тёплый августовский вечер, и в шинелях салагам было жарковато, но была дана команда перед «маршем»: «Надеть шинели и головные уборы!». И поэтому все решили, что так надо и никто не роптал.

Загремели сходни, отряд совершил посадку на пассажирский катер, выслушав перед этим инструктаж командира роты Хамеда Гасанова как вести себя на борту; катер отчалил и побежал вверх по Дону.

   Катер вёз будущих моряков всю ночь; в салоне было тесно: салаги заняли все места, лежали между рядами сидений в проходах вповалку, так как на открытой палубе ночью находиться уже было довольно прохладно.

   Кроме списанных шинелей, полученных в училище, тёплой одежды ни у кого не было: никто не ожидал, что его по-приезду в училище отправят на сельхозработы и все рассчитывали, что им сразу выдадут, обещанное в условиях поступления, обмундирование. 
   Все были легко одеты: в летних рубашках, лёгких брюках, спортивных костюмах и, соответственно погоде обуты, кто в лёгкие туфли, кто – в сандалеты, а кто, как Тимур, - в кеды.

   Рано утром катер причалил к деревянному пирсу где-то в безлюдной местности. Салаг погрузили в кузова грузовиков и везли по донской степи около часа.

   Наконец, отряд будущих моряков был доставлен на полевой стан, представлявший из себя ряд трёхкомнатных кирпичных домиков – коттеджей, к которым, как сразу выяснилось, не были ещё подведены коммуникации: не было электричества, воды, не работала канализация. Отоплением служили обыкновенные печки, расположенные в больших комнатах домиков.

  По прибытии роты были разделены на взводы, а взводы – на отделения, по десять человек в каждом.
Каждому взводу предоставлялся один домик – по отделению, то есть, по десять человек, в комнате.

  В комнатах не было никакой мебели, но на полу лежали матрасы, без подушек и простыней. Матрасов на всех не хватало и большинство салаг спали втроём на двух матрасах, расположив их поперёк и подложив под головы свои чемоданчики или рюкзачки и укрывшись чёрными шинелями, так как одеял тоже не было.

  Посреди полевого стана располагалась столовая: деревянное открытое сооружение с дощатыми столами и скамейками, под дощатым же навесом. Впритык к столовой находился сарайчик – кухня, обслуживаемая двумя молодыми поварихами – белорусками, приехавшими на Дон по оргнабору.

  Рядом с полевым станом протекал арык, в нём салаги мылись и стирали своё нехитрое бельишко казённым хозяйственным мылом.

  Когда все обустроились, старшина Орлов принёс откуда-то банку с хлоркой и порекомендовал салагам пометить всем свои шинели собственными инициалами, чтобы не перепутать. 
  Тимур Ненароков на обратной стороне воротника шинели вытравил инициалы «ТФН», и поэтому в тот же день получил «погоняло» от сокурсников: «Тифон».

  Командиры рот, на построении объявили, что ближайший населённый пункт, расположенный в семи километрах от полевого стана - станица Константиновская и, что добраться туда можно только пешком. Но это делать запрещено, поскольку курс находится в состоянии карантина и, допустившие «самоволки», сразу же будут отчисляться из училища.

На следующий день, после приезда, по команде «подъём», салаги умылись в арыке, позавтракали чаем и хлебом с кусочком масла и грузовиками, прибывшими из станицы, были вывезены на свои «сельхозработы». 

Обе роты были разделены на четыре бригады: одна бригада убирала кукурузу на кукурузном поле, другая – собирала виноград на виноградной плантации, третья – на бахчах, четвёртая работала на току – сортировала кукурузные початки. Ежедневно происходила ротация – бригады меняли местами.

В ночное время двух салаг назначали в патруль, который бродил вокруг домиков и был готов поднять тревогу на случай появления в расположении наших тружеников каких-либо злоумышленников.

Патрульные бродили от отбоя до подъёма и за это освобождались на следующий день от работ. 

Однажды Тимур, попав по графику в патруль с таким же салагой – Борисом, бродя, вооружившись на всякий случай палками, между домиков, услышали бренчание гитары и чьё-то пение.

Выйдя из-за домика, Тимур с Борисом увидели в мерцающем свете керосинового фонаря «летучая мышь» несколько фигур в столовой. Кто-то там что-то напевал под гитару хрипловатым голосом.
- Кто это? Наши? – Спросил Борис Тимура.
- Так, а кто же ещё тут может быть! Пойдём, посмотрим.

  Патруль приблизился к столовой и перед салагами предстала следующая картина: старшина роты Орлов и ещё двое курсантов – матросов запаса обхаживали поварих – белорусочек. На них были заботливо наброшены потёртые шинели, а курсант по имени, вроде бы, Богдан, не очень громко, но довольно приятным голосом распевал под неизвестно откуда появившуюся гитару:

- Люди злые завидовать стали,
   Что прекрасная жизнь моряка,
   Хоть бы раз вы на море попали,
   Вы б узнали она какова!

  Поварихи завороженно слушали, приоткрыв рты. «Три плюс два», - подумал Тимур.

- Эй, вы чего там встали? – Рявкнул старшина Орлов, заметив салаг. – Вира якорь, право руля и средний вперёд! Нечего тут дрейфовать, малы ещё. Продолжить патрулирование!

- Есть! – Ответил Борис и салаги двинулись вправо, вдоль тёмных домиков, освещаемых лишь бледным светом луны. 
- Хорошая песня, - задумчиво сказал Тимур.
- Да ну, чепуха, - возразил Борис. Нытьё какое-то. А вот эту песню слышал:

Не ходите дети в школу,
Пейте дети кока-колу,
Не ходите дети в класс,
Ешьте дети ананас!

И ли вот эту:

Жил там с бабкою дед,
Ел щи и кашу,
Записали его в джазбанду нашу!
Старик стал стильным чуваком,
Жуёт соломку,
Тянет горький коктейль
И самогонку!

- Не, не слышал, - отвечал Тимур.
- Ну, темнота! Я, вот, с Тихорецка, а ты откуда?
- Я с Кувшинова.
- Что за деревня такая? Где это?
- Почему деревня? – Обиделся Тимур. Город такой на Волге есть. Небольшой, правда, городишко, но старинный, Пётр первый когда-то через него проезжал и Степан Разин и Пугачёв его захватывали.

- А нахрена?
- Что нахрена?
- Захватывали нахрена?
- Да кто его знает! Арбузов там много.

- Тогда понятно. А что у вас пацаны поют?

- Что поют? – Тимур задумался, вспоминая. На ум пришла песенка, которой его научил сосед-хулиган Серёга, и за которую потом мать Тимура вызывали в школу: он напел эту песенку школьному приятелю, а тот попросил списать слова. Слова Тимур другу списал, но этот текст был изъят у приятеля на уроке классной руководительницей, которая по почерку определила первоисточник.

- Ну вот, например, - сказал Тимур.
- Давай! 

- Наши дамочки стали модные,
  Платья, юбки – на разный фасон:
  Юбки узкие, платья в складочку,
  А муж бедный сидит без кальсон!

- Отстой! – Поморщился Борис. Годы НЭПа. Ну ничего, Тифон, слушай старших (Борис был