1.
Изобильное, Крым. Конец лета. Наш домик - на окраине поселка, у кладбища. Во второй половине дня мы спускаемся с источника по извилистой горной тропе.
- Свет, до чего все-таки удивительно! - восклицаю я, жестикулируя, - Если бы мне кто-нибудь когда-нибудь сказал, что я буду находиться в повиновении у своей подруги, буду стараться во всем, до мелочей, ее слушаться, терпеть телесные наказания, и что все это окажется мне по душе - я рассмеялся бы такому человеку в лицо! Нет, все-таки есть в этом какая-то усмешка судьбы! Ведь с малых лет больше всего я ненавидел именно это - слушаться и подчиняться!..
- Усмешка судьбы, говоришь... - Светка улыбается, - Хорошо что не насмешка... Усмешка... Добрая усмешка-то, или не очень?
- Добрая, добрая, - я улыбаюсь в ответ, - Правда, когда ты меня наказываешь, иногда она кажется мне злой...
- Это естественно. Я, кстати, очень рада, что за весь отпуск ты не заработал ни одного наказания.
- А я-то как рад. Но, знаешь... Хочу поинтересоваться у тебя чисто теоретически...
- Так-так...
- Если я так ни в чем и не провинюсь... Если буду полностью послушным... Если поведение будет оставаться идеальным... Тебе не станет скучно? Тебе вообще нужен такой мужчина?
- Ты чего, с дуба рухнул? Боишься, что брошу? Не доверяешь? Никуда ты от меня не денешься, не бойся... А касаемо наказаний... Знаешь, если мне приспичит тебя выпороть, выпорю и без повода. Но мне не нравится пороть тебя, правда. Мне нравится именно то, каким ты делаешься после порки, как улучшается поведение. Оттого и приходится иногда пороть. Если ты останешься таким, как сейчас, навсегда - я и не буду больше никогда тебя пороть. Но, если честно, я не очень в это верю. Тебе так свойственно срываться. Что уж тут поделаешь...
- Интересно. Интересно ты рассуждаешь... Выходит, ты сожалеешь обо всех наших наказаниях? Предпочла бы, чтобы я изначально был шелковым, чтобы и слова наперекор сказать не смел? Неужели тебе это нравится?
- История не знает сослагательного наклонения. А вообще, ты навел меня на интересные мысли, спасибо! Я сейчас пытаюсь все это проанализировать внутри себя. Знаешь, меня в свое время зацепило именно твое бунтарство. Ты был человеком, которому хотелось помочь. И остаешься таким, и, наверное, останешься. А я всегда хотела помогать. Надо мной даже в детстве смеялись, что у меня нет чувства собственности, я всегда была рада раздать все, что у меня было, все игрушки. Только толку от моей помощи особо никому не было. Теперь, выходит, есть... Но я не возвеличиваю себя за твой счет. Я привязана к тебе. Мне без тебя так же плохо, как тебе без меня. Мы одно целое. Мы оба помогаем друг другу. Ты говорил о наказаниях... Знаешь, когда перед поркой ты раздеваешься и ложишься, я буквально вижу, насколько тебе не хочется того, что сейчас произойдет, как в тебе все негодует, бушует и кипит, хотя ты никак этого не показываешь... В этот момент преодолевается твое бунтарство... И я несказанно рада, что могу этому поспособствовать, могу содействовать установлению мира в твоем мятежном сердце... Это подлинный триумф... Но потом мне приходится делать тебе больно, а этого я и вправду не люблю. Я люблю все живое. Мне не хочется быть источником страдания. Однако приходится. Ничего не поделаешь.
- Да, когда я лежу в ожидании первого удара, мне так до конца и не верится, что ты действительно сейчас будешь целенаправленно и методично причинять мне боль, кажется, что в последний момент все разрешится каким-то чудесным образом, ты вдруг простишь меня, мы все переиграем, испарится моя вина...
- Милый, поверь, мне тоже хотелось бы, чтобы все обстояло именно так. Но ты буквально вынуждаешь меня иногда бывать строгой и жесткой. Впрочем, совсем ненадолго...
- О да.
- Но этой ценой мы покупаем то, что несравненно дороже.
- Мир? Мир между нами?
- Не только мир. Ты совершенствуешься. Развиваешься духовно, да и физически. Мы как бы укрепляем фундамент, на котором держится все строение. Порка способствует выработке смирения и тренирует выдержку. Выдержка и смирение - два воистину бесценных мужских качества.
- Мужских? Значит, по-твоему, женщинам следует пороть своих мужчин? Тогда все будет хорошо?
- Ну, это, безусловно, изменило бы многое! Тут сомнений нет... Знаешь, я думала так лет пять тому назад - о разумности матриархата, о том, что женщина должна уметь вовремя одернуть мужчину, не дать ему заиграться... Но я пересмотрела свою позицию. Я не думаю, что женщины чем-то лучше или мудрее мужчин, или должны иметь перед ними какие-то социальные преимущества... Матриархат, по сути, тот же патриархат, только наоборот... Нет. Все дело - в человеке! В каждой конкретной личности! В нас с тобой, в тебе, во мне... Мы индивидуальны и неповторимы.
- Ну, хорошо. А как это связано с поркой?
- Еще как связано! В природе одних - командовать, в природе других - повиноваться. И неважно, женщина, мужчина...
- Свет, знаешь, а мне всегда казалось, что это в каждом из нас переплетено: иногда мы хотим командовать, иногда - чтобы нами командовали...
- Безусловно. Но в каждом выражена своя доминанта. У одного преобладают черты руководителя. Для другого естественнее слушаться. Ты будешь отрицать очевидное? Ведь тут нет ничего унизительного ни для одной, ни для другой стороны, так устроила, видимо, сама природа... Унижают люди себя сами, без ее участия.
- Каким же образом? О чем ты?
- Руководители злоупотребляют своей властью. Это сплошь и рядом. А те, чей жребий - повиноваться, не желают, видите ли, с ним мириться и плохо слушают приказы. Плохо слушаются. Их наказывают. Но впрок им это не идет, им есть дело только до себя и до своей исключительности... Это встречается еще чаще.
- Слушай, а откуда ты вообще все это взяла? Такое миропонимание? Какое-то безрадостное, что ли...
- Ничуть. Безрадостно делается только в тех случаях, о которых я только что сказала. Если руководитель руководит, а подчиненный доверяет его руководству - лучше не бывает. Тогда торжествует гармония! Как у нас с тобой.
- То есть, подчиняться мне предначертано судьбой? На небесах?
- Выходит, что так!
- Но я никогда не любил подчиняться!
- А это в тебе говорит твое бунтарство! Вот я и пытаюсь его обуздать, иногда радикальными мерами... Не переживай, дорогой. Всегда есть ведущий и ведомый. Главное - верить пути. Мы, кстати, не заблудились? Что-то не припомню я этих двух кипарисов...
- Да, я отвлекся на разговор и перестал следить за дорогой... Прости меня, пожалуйста... У меня просто рассеивается внимание... Не могу уследить за всем сразу...
- Ничего-ничего, дорогой, все хорошо, тем более, стемнеет нескоро.
2.
Мы любуемся закатом на веранде. Ноги приятно болят после долгой прогулки.
- Знаешь, Свет, я еще хотел тебя спросить... Если, конечно, не надоел тебе расспросами... Вдруг тебе хочется помолчать...
- Милый, всякий разговор с тобой для меня счастье. Спрашивай. Спрашивай что угодно.
- И для меня... Вот недавно, когда мы спускались, ты говорила о выдержке и смирении... О бесценности этих качеств... Я хочу спросить - а чем они бесценны? За все эти годы я неплохо в тебе разобрался, я в курсе твоих постулатов - что трудности полезны, что надо преодолевать себя и довольствоваться тем, что есть - но, может, ты откроешь мне, что за этим стоит, за этой системой взглядов? Зачем учиться терпеть боль? Зачем вечно быть начеку?
- Вопрос мне непонятен. Зачем становиться сильнее, ты спрашиваешь? Ну, знаешь ли...
- Но делает ли это сильнее? Ты любишь поговорить о развитии... Но, по-моему, нас развивают положительные эмоции! Полезно любить, радоваться, смеяться! А не приучаться к невзгодам...
- Радоваться полезно, я согласна. Однако страдать еще полезнее.
- Да, со стороны наша жизнь похожа на какие-то бесконечные упражнения в аскетизме! Даже здесь, на отдыхе, мы живем по расписанию!
- А что, тебе не нравится?
- Нравится! Тем более, я так привык...
- Вот и славненько.
- Но я правда не понимаю! Зачем? Зачем нам это все?
- Прекращая развиваться, мы деградируем. Стабильность - иллюзия. Мы или растем, или...
- Да, ты говорила...
- И буду повторять вновь и вновь. Все, чем мы обладаем - наша воля. Это единственное оружие в битве с инерцией и энтропией. Наш долг ее тренировать. Как говорил один мой приятель: "Если начищать бляху ремня каждый день, она будет блестеть". Пойми, я такой же жизнелюбец, как и ты. Такая же падкая до удовольствий. Но мое удовольствие - особого рода. Это удовольствие победы над собой. Тебе трудно, тебе не хочется - а ты делай, делай и не гляди по сторонам. Самое трудное - стать господином самому себе. Кто это сказал? Забыла.
- Да... Звучит, конечно, красиво...
- Звучит красиво, а под ремнем корячиться несладко, да? - смеется Светка, - Ладно, не будем о мрачном... Сколько времени? Я обещала маме позвонить...
Светка вытаскивает из кармана мобильник, звонит.
- Здравствуй, мамочка, здравствуй, любимая... Да, у нас все хорошо, слава Богу... Сережа шлет привет... Да, у него тоже все хорошо! Здесь чудесно! Такой воздух! Такие закаты! Вот как сейчас... А у вас чего слышно? Какие новости?
Светка замолкает и долго слушает, постепенно ее лицо принимает озадаченное выражение, она нервно чешет нос.
- Когда? Когда это случилось? Господи... Я предчувствовала...
Светка слушает неразборчивый для меня голос - слышно только, что мама ей оживленно чего-то рассказывает. Светка вскакивает со стула и принимается ходить взад-вперед.
- И что? Что теперь? Что-нибудь стало известно с тех пор? Ага... Ага... Да, я поняла... Ужас... Господи... Спасибо, что сообщила...
На Светке нет лица. Она садится, отключает телефон, глубоко вздыхает и смотрит куда-то мимо меня.
- Света... Что... Что случилось? С мамой все в порядке? Не молчи, пожалуйста, я волнуюсь!
- С мамой... - шепчет Светка, - С мамочкой все хорошо, слава Богу...
Светка замолкает. По правой щеке у нее скатывается слеза.
- Милая... Что случилось? Что тебя так расстроило?
- Ты не поймешь, - Светка так же смотрит куда-то мимо, различая что-то видимое ей одной.
- Почему не пойму? Что такое? В чем дело? - горячусь я.
- На границе снова шли бои. Пало сорок восемь бойцов, - произносит Светка бесцветно, без всякого выражения, так, будто я вынудил ее это произнести.
- Понятно, - отвечаю я.
- Ничего тебе не понятно, - горько отзывается Светка, все так же не глядя в мою сторону, - Лучше давай не будем... Не будем это обсуждать... Дай мне побыть наедине... Наедине с моими чувствами...
- Светочка, я не хочу с тобой ни о чем таком спорить, но неужели я никак не могу тебе помочь?
- Кажется, нет... Ведь сейчас ты ощущаешь что-то
|