оглядываясь по сторонам, он освободил её от рыбы и кое-как, лишь бы поскорее, сбросил обратно в воду. Поплавок опять был чуть заметен, и ни рыбнадзор, никто из посторонних не мог бы догадаться о растянутом под водой запретном орудии лова.
«Ничего, подойдёт ещё рыбка. Её в Волге много плавает, на всех хватит. Авось ничего и не заметит хозяин! А я сейчас ещё пару сетей проверю, потом своей займусь, улов продам, вот и будет мне на бутылку, а детишкам – на молочишко!» – так или примерно так думал хитрый вор, регулярно опустошая чужие снасти.
Но на этот раз ему не повезло. На берегу Николая поджидали те, кого он только что пытался обмануть.
– Ну, вот ты, гнида, и попался, – вышел из кустов здоровенный мужик с голым торсом, на котором красовались живописные тюремные наколки. – Закон знаешь?
Коля, конечно, знал и неписаные законы, и этих рыбаков, которые, заподозрив неладное, сумели его выследить. Не знал он только, что за такую малую цену придётся ему отдавать свою единственную и неповторимую жизнь.
– За что? – только и успел прошелестеть парнишка.
Но крутые ребята, впитавшие в себя всю лютую ненависть и злобу воровского мира, не привыкли к долгим душевным беседам. Рот преступнику заткнули кляпом, руки, ноги связали, отвезли его на фарватер, камень на шею, и столкнули в тёплую волжскую воду дрожащее тело нарушителя суровых рыбацких законов.
– Вот так вот будет со всеми, – пробасил бывший зек, отпуская в свободное плавание лодку Николая, в которой трепыхалась ещё живая совсем недавно пойманная им рыба.
– Зря мы это, – вздохнул молодой парень, в глубине души понимая, что говорить здесь больше не о чем – дело сделано.
5.
Когда через неделю нашли ту самую лодку с протухшей рыбой, на отца пропавшего без вести браконьера было больно смотреть. Последняя надежда на то, что сын ещё жив, рухнула.
– За что? – этот вопрос, обращённый, скорее, к Богу, нежели к людям, огнём горел в его влажных от слёз глазах.
Но кто на нашей грешной Земле смог бы ему ответить? Солдаты гибнут на войне, защищая Родину. Это ещё можно понять. Но в мирное время потерять двоих сыновей?! За что несчастному старику выпало такое испытание?! Милицейские чины, к которым он обращался, только разводили руками: утонул, мол, человек – и всё тут. Бедняга толковал им о рыбацких законах, о том, что сам рыбак, но от него отмахивались, будто от глупой надоедливой мухи. Да и то сказать: зачем оперативникам было вешать на себя ещё одно «мокрое» дело?
Когда все сроки вышли, когда исчезла последняя надежда найти пропавшего сына, отец впервые в жизни ушёл в длительный беспробудный запой. Весь город знал о постигшем осиротевшего старика несчастье, и, понимая его состояние, ему наливали, наливали и наливали. А приняв на грудь, он снова и снова рассказывал свою печальную историю, и люди слушали, не перебивая, давая бедолаге возможность в который раз облегчить свою истерзанную горящую душу.
Свято место пусто не бывает. Вот и в лихие девяностые место самоустранившейся власти заняли крутые уголовные авторитеты. Работы не было, и молодёжь активно пополняла ряды ОПГ. Вместо законов главенствовали воровские понятия. «Не верь, не бойся, не проси» – эти истины, пришедшие к нам из зоны, знал тогда любой и каждый. А жизнь человеческая в те годы не стоила почти ничего. Впрочем, бывали на Руси времена и похлеще.
6.
«От тюрьмы да от сумы не зарекайся», – гласит народная мудрость. И Виктор Силин был несказанно рад, что ему удалось отстоять сына в суде. Сколько денег он отдал пронырливому адвокату – это было совсем неважно. Главное – Павел был на свободе. Условный срок – не тюрьма, и пройдёт он довольно быстро. К тому же, миновали советские времена, когда осуждённым были закрыты все пути-дороги. В лихие девяностые, наоборот, судимость – это была не чёрная метка, а свидетельство причастности человека к привилегированной касте «отмотавших» свой срок уголовников.
Сразу же после освобождения Павла отец оформил ему академический отпуск в техникуме и отправил своего непутёвого недоросля мастером на лесозаготовки. С глаз долой, чтобы не маячил в родном городе, не раздражал и без того озлобленных позорным судилищем обывателей. Сынуля был только рад. Вместо того чтобы под окрики конвойных орудовать бензопилой, ему предстояло всего лишь вести документацию и закрывать наряды рабочим – дело, к которому он хорошо приспособился минувшим летом на отцовской «фанере». К тому же, Павел знал, что рядом с лесосекой в посёлке присутствовали девицы лёгкого поведения, с которыми можно было неплохо развлечься без всяких обременительных обязательств.
Старший Силин также не терял времени даром. Он не чурался прекрасного пола, и со временем нашёл симпатичную порядочную женщину из своих подчинённых – не педагога и без особых претензий. Какое-то время они жили вдвоём на съёмной квартире, а потом Виктор купил участок и затеял строительство нового коттеджа. Жизнь стала потихоньку налаживаться.
Продолжение следует. Все части смотрите на моей страничке.
никто не уйдёт! - В смертный час по заслугам!