было прекратить бесплодные потуги, но получил по электронной почте зашифрованное сообщение. Скоро в лагерь явится гость, надо встретить как полагается. «Зачем именно сейчас? - подумал шеф. – Обложили нас крепко – не рыпнуться». Впрочем, он втайне радовался визитеру: это хоть какое-то разнообразие. Жить в горах для него означало существование на необитаемом острове. И вот – пусть инспектор, но кунак. Служили одному делу, хотя представлялось оно неотчётливо. Ну и что из того? Центр воспроизводства процветал, платили щедро. Впереди маячила обеспеченная старость. А инспектировали его не первый раз. Он знал, как угодить проверяльщикам. Одноглазый изувечен, поговаривают, что его оскопили. Боялись воспроизводства боевиков в их земном обличье. Но он выбрался из передряги, и это вызывало уважение. Начальник надеялся: его пьеска, высмеивающая неверных, придётся инспектору по душе.
- На международном уровне наша поддержка куцая,- сказал одноглазый в личной беседе. - Бывшие друзья воротят рыло.
Он дал ему прочитать статью из газеты, написанную доктором наук: «Не существует определенного социального портрета террориста. Но если вы спрашиваете о России, то это преимущественно вдовы и матери, потерявшие своих детей. Вообще смертника нельзя оценивать с точки зрения обыденной психологии. Там действует психология мести. Есть два никогда не насыщаемых чувства: это потребность в любви и потребность в мести. Большинство чеченских смертниц пережили тяжелое психологическое потрясение: потерю родителей или родственников при депортации, затем в процессе ужасных событий, которые там происходили десять лет назад, потерю братьев, мужей, детей… Их иногда называют ещё «чёрными вдовами». Вот из таких обездоленных людей и выбирают террористов-смертников. Для них фактически не существует мир. Существует только желание мести. Выбирают из тех, кто много чего потерял в процессе своей предшествующей жизни. Людей, для которых жизнь уже не так существенна. Можно попытаться себя поставить на место матери, у которой отняли ребенка, которая потеряла мужа или брата. Её жизнь для неё не имеет смысла. Таких вот и вербуют преимущественно.
Мы с вами оцениваем это с точки зрения европейской психологии, а на Кавказе другая психология и другие представления об отмщении, другая реакция на горе. Поэтому их толкает традиция, обычаи, боль утраты. А кроме того, они проходят обычно специальную подготовку, где кроме религиозной составляющей ещё делается хорошая промывка мозгов и в том числе обработка психотропными препаратами.
Промывка мозгов чаще всего делается под действием психотропных препаратов. Это соответствующее внушение, которое ориентирует на достижение поставленной цели, на выполнение конкретного задания, на преданности своему тренеру и внушает смертнице уверенность в своей правоте. Безусловно, она понимает, что мишени терактов ни в чём не виноваты. Но они об этом практически не думают, особенно после соответствующей психологической обработки. Они понимают, что есть цель – отомстить, и что это должно быть услышано и увидено. С одной стороны, теракт – это ужасное событие. С другой стороны – это послание мести. С третьей – это потребность быть выслушанным. Но большинство стран реагируют на террор ответными действиями устрашающего характера. Если брать гуманитарную стратегию антитеррора, то задача любой антитеррористической деятельности - это максимально сокращать масштабы терроризма, но использовать при этом не насильственные, не репрессивные методы. Нужно разобраться, в чем проблема и почему целое поколение людей поступает именно таким образом. Есть такое понятие в современной психологии «историческая психическая травма». При этом эти травмы наносятся, как правило, целому народу. И вот в таких травмированных обществах действуют несколько иные психологические механизмы консолидации.
Распознать смертницу практически невозможно. Во-первых, даже если у вас есть специальные инструкции – к примеру, они есть у всех специалистов ФСБ, служб аэропортов, вокзалов – смертницу специально тренируют на умение скрывать эмоции, растворяться в толпе и не привлекать к себе внимание».
- Умеют твои растворяться в толпе?
- Да где я её, толпу эту, возьму?
- Нет толпы – все равно учи растворяться. Пусть в воздухе растворяются.
Помолчали.
- Пойдем твою ханум спросим, почему она не убила Сталина.
Привратница в парандже, будто приросшей к её плечам, сидела в домике и читала Коран. Домик чистый, уютный, из единственного окна падал яркий свет. Морщинистая женщина давно утратила национальность. Груди отвисли, как будто слились с телом.
- Скажи, почему ты не убила Сталина? Ведь он принес твоей семье столько горя! Ты обязана была отомстить.
- Нельзя так говорить. Сталин кавказец. На любую месть он ответил бы новой местью. Нельзя так говорить!
- Ну а как девочки? Не рвутся на волю?
- Куда рваться? У них никого нет. А если где и есть родственник, так отрёкся трижды.
- Ты не приходи на спектакль. Карауль. А то я боюсь, как бы чего не стряслось в это время.
Черная молния пронзила единственный глаз инспектора.
- Будь спокоен, падишах, я не подведу.
Падишахом она называла и своего непосредственного начальника. Гости ушли, старуха опять уткнулась в страницы толстой книги в коричневом переплёте.
Спектакль начался вечером. Шеф волновался за него не только как автор. Он хотел показать себя в лучшем свете как воспитателя смертниц. ЦВЕТИК не имел большего помещения, чем столовая. В ней и собрались в назначенное время все, исключая привратницу. Актеров было трое, вернее, актрис, которым предстояло исполнять мужские роли. Поймет ли проверяющий юмор по адресу неприятелей? Должен понять, поскольку давно известно, что смех действует круче гранатомёта.
Императоров было двое – это мальчишки, один высокий, с круглым лицом и наметившимися усиками, другой – низкорослый и вялый. Для них раздобыли кафтаны, расшитые золотом. Их учителя звали холуём - не кличка, а профессия. В Древнем Риме учитель - раб.
Сцена - гулькин нос. Три шага длина, три ширина. Большего и не требовалось. На ней вмещалось два стула, задрапированные под императорские кресла. Над ними к стене гвоздями прибита увеличенная фотография шапки Мономаха. Стол для холуя и ещё один стул.
Мужчины сели поближе к сцене. Позади на двух параллельных скамьях разместились шахидки. Они уже считали себя покойницами и неохотно пришли на спектакль. Зрительницы убеждены, что мулла не разрешил бы им так развлекаться. Круглолицего императора играла высокая малолетка, третья жена погибшего шахида. Она стала жить с его братом, боевиком, но и того настигла пуля снайпера. Родителей успела к тому времени забыть, и ей показалось, что пуповина, соединяющая с миром, обрезана. Шеф указал цель, привратница подтвердила: Коран разрешает убивать неверных. Второго императора играла девица, достигшая детородного возраста, невысокая, худощавая. Роль холуя досталась смертнице, которая по возрасту старше других, а выглядела моложе. Щёки с румянцем, брови как ночь, в глазах смола закипает.
Оба императора сидят в креслах.
Х О Л У Й
Мы собрались – это раз, мы сражались – это два,
Нас бомбили, обосрались, сами выжили едва.
П Е Р В Ы Й И М П Е Р А Т О Р
Мне сказали на Кукуе, что мушкеты устарели,
Как кукушки – откричали, отсвистели коростели.
Растолкуй, холуй толковый (время есть у нас пока),
Как с одним полком стрелковым разметелить два полка?
Х О Л У Й
Два полка всегда сильнее, если с ними Магомет,
Два полка всегда слабее, если Магомета нет.
В Т О Р О Й И М П Е Р А Т О Р
Лев Кириллович давеча говаривал, что Бог един для всех. И в кровавом бою на всё воля Божия. Для нас бомбардиры и пушки, а для Господа всякое убийство – грех тяжкий. Ты, холуй, умнее Льва Кирилловича?
Х О Л У Й
Лев Кириллович учился, он боярин просвещённый и Матвеева умнее. Я – бездарный самоучка и живу слепою верой. Эта вера неуёмна, и меня она покинет после смерти не в постели, так в подвале после пыток.
П Е Р В Ы Й И М П Е Р А Т О Р
А на дыбе подтвердишь ты, в чём твой избранный оплот?
Если из тебя прольется не слеза – кровавый пот?
Дух твой будет ли спокоен, если пострадает плоть?
Ты уверен, что не бросит в этот час тебя Господь?
Х О Л У Й
Раньше не боялся смерти – не боюсь теперь смертей,
И Аллах не забывает преданных ему детей.
В Т О Р О Й И М П Е Р А Т О Р
Иисус сказал однажды, что поднявший меч от меча и погибнет. Много было крепких, умных, с сильной верою различной, почему-то меч подъявших на собрата своего. И никто из этих крепких, ни один из этих умных, с сильной верою различной, горькой доли не избегнул от ответного удара. Ты, холуй, не знаешь, разве: кровь невинных вопиёт?
Х О Л У Й
Если с нечистью водиться, нужно заново родиться,
Кровь неверных – что водица, но напиться не сгодится…
П Е Р В Ы Й И М П Е Р А Т О Р
О другом, холуй, подумай. Если я построю флот,
То найду на суше море иль оно меня найдёт?
Х О Л У Й
А на это я отвечу, ненавистью к вам горя,
Если Магомет к горе не идёт,
То к Магомету прётся гора.
Первый и второй императоры стали мирно играть на персидском ковре, а холуй уселся в развязной позе на кресло первого императора. Раздались пистолетные выстрелы в потолок столовой. Так шахидки приветствовали окончание спектакля.
Москва,
2009г.
