Часть девятая. Светлое, темное…
Ранним утром корабль стал на рейд возле Марселя.
Послышался стук в дверь.
– Entrez!
В каюту вошел юноша. – Месье Пуатье, мы прибыли. Разрешите вам помочь?
Антони-Жан Пуатье кивнул головой: – Конечно, мой друг! Увидав, что юнга хочет взять небольшой кованый сундук, остановил его: – Это я понесу сам!
***
Марк аккуратно разложил части когда-то разбитой им статуи на пол. Подыскивая необходимые кусочки, начал ее складывать.
Постепенно стала вырисовываться фигура Девы Марии. Наконец настал момент, когда последний недостающий элемент занял свое место…
***
Энн вздрогнула и проснулась. Она долго лежала, рассматривая потолок. Затем, поднявшись и накинув халат, вышла из своей комнаты: она направилась к директору клиники – мадемуазель Дюпон.
– Должно что-то произойти, я просто это чувствую… Части сложились в одно целое!
– Какие части, Энн?
– Я… Я не знаю…
***
– Тарспа уяяя мальмум юкоколоку. Мартитам.
– Марьям ищет способ, чтобы начать нормально разговаривать! – Энн дружелюбно посмотрела в сторону соседки за обеденным столом.
Проходивший рядом с их столиком клиент клиники пробурчал: – Не похоже! Она разговаривает подобно младенцу, просящему у матери молоко! Пациенты, услышав его слова, начали смеяться над бедной женщиной. За ситуацией в обеденном зале задумчиво наблюдала мадемуазель Амели Дюпон. Затем она вернулась в свой кабинет. Переговорив с кем-то по телефону, девушка накинула легкий плащ и направилась в сторону стоянки.
Мадемуазель Дюпон постучалась и, открыв дверь, вошла в мастерскую. Марк в это время продолжал работать над статуей Девы Марии: для ее поддержания в вертикальном положении, скульптор использовал деревянные рейки и специальные ремни. Продолжая заделывать трещины специальным раствором, Дюванталь поздоровался с директором клиники:
– Salut, Амели!
– Здравствуйте, Марк!
– Я сейчас освобожусь, заделаю только этот шов.
Девушка, заложив руки за спину, подошла к стене, на которую черной краской были нанесены цифры – это был своеобразный календарь. «Двадцать три» была обведена красным цветом.
– Подсчитываете дни? – девушка провела рукой по белой поверхности.
– Да… Такое себе, небольшое развлечение. Как видите, пророчество Мичелл Хуберт оставило мне для жизни всего лишь тринадцать дней.
– Лучше выбросите это из головы. Я пришла поговорить об Энн… Думаю, что она готова к краткой встрече с вами вне здания клиники. На день, может быть, на два… Проведет время в родных стенах. Что скажете на это?
Прошло два дня.
– Не открывай глаза Энн, мы почти пришли. Я приготовил маленький сюрприз для тебя!
Дюванталь подвел жену к скульптуре: это был юноша, державший в руках меч, а его узкие крылья почти касались пола.
– Теперь можешь открыть…
– Ох! – молодая женщина не могла отвести взгляд от статуи.
– Тебе нравится? Это ангел из твоих сновидений, о котором ты мне так много рассказывала.
Энн мягко обняла мужа и прислонилась к его груди: – Ангел, сотканный из света! Спасибо, Марк! Спасибо тебе… Я так давно ждала этого момента…
***
– Приготовил тебе комнату для гостей… Лучше не торопить события! – Марк обнял жену и нежно прикоснулся к ее устам. – Я тебя очень люблю, Энн!
***
Так и не раздевшись, Марк просто лежал на кровати и из-под полуприкрытых век рассматривал потолок: он весь был покрыт трещинами. Среди них выделялась одна, особенно крупная. «Словно моя жизнь… Сплошные зигзаги и острые углы… Ни одной прямой линии…» – текли вяло мысли. Внезапно трещина оборвалась, – Марк задремал.
Проснулся он среди ночи от ужасного крика.
– Энн!!! – Марк подорвался с постели и побежал в комнату, где осталась ночевать жена. Та оказалась пустой.
– Нет! Нет! – донеслось со стороны студии.
Дюванталь вбежал в мастерскую и замер: молодая женщина стояла перед статуей Черной Девы на коленях, держа руки на висках.
– Энн, что с тобой!
– Нет! Не хочу! Я больше не хочу… Нет, нет…
