— Эта история основана на реальных событиях.
Это правдивая история.
Описываемые в книге события произошли на самом деле.
По просьбам выживших мы изменили все имена.
Из уважения к умершим все остальное будет рассказано в точности, как и было.
— Тьфу, что за мантра? — обжегшись чаем, заявил Грег.
— А что не нравится-то? По мне-то так довольно интригующее начало, — причмокнув губами, сказал в ответ Алекс, отодвинув от себя листок с этой написанной мантрой.
— Опять скопипастил откуда-то? — прищурившись, заметил Грег.
— Да при чем здесь это? Просто сейчас все нормальные истории начинают своё путешествие к зрителю с подобных подготовительных и в некотором роде интригующих прологов, — парировал Алекс.
— Зная твои пристрастия к вещам, которые трудно возвести в ранг нормальностей, могу предположить, что данная история из того же рода нормальных историй, находящихся за гранью обыденности. Нет, скорее всего, даже очень далеко за гранью, приближаясь к сумасшествию… — ответил Грег.
— А ты что хочешь от меня, раз такая потребность у зрителя? Подавай ему сумасшествие, с видом на обыденность их домашней жизни. Где уже сама их жизнь несет в себе зачатки этого готового в любую минуту вырваться наружу безумства. Где вы, глава семейства или домохозяйка, без зазрения совести, в каком-то исступлении, уже не чувствуя отвращения, режете на куски ближнего своего, — резюмировал Алекс.
— Так что ты мне опять что-то из кино вытащил на свет, — проявил проницательность Грег.
— Может быть, — уклончиво ответил Алекс, чем дал понять Грегу, что его предположение нашло свое подтверждение.
— Кино — это, конечно, хорошо, но мы с тобой собираемся трудиться совершенно на другой ниве искусства, — заявил Грег.
— А я бы не был столь категоричен и не стал бы отделять литературу от кино, которые имеют между собой массу пересечений, — встал в позу Алекс.
— Опять ты за свое. Я хочу просто сказать, что прежде чем они могли бы пересечься, нужно найти тот материал, который послужит этой точкой преткновения, — не сдавался Грег.
— Ну, вот я тебе и предлагаю начать с общего начала, — вновь вставил своё предложение Алекс, получивший пятерку в школе за ответ на тему «Круговорот воды в природе».
— Да, в тебе живет великий копипастер, — ответил Грег, сам неплохо знающий эту круговоротность.
— Тогда, следуя твоей логике, каждый из нас в своем роде копипастер, раз использует в своем обиходе те же слова, которые были придуманы в те еще дремучие времена, — начал атаку Алекс.
— Не передергивай, — парировал его Грег.
— Ну ладно. Но если не слова, то их комбинации предложений, расставленных так замысловато, что этой своей расстановкой слов сможет создать нечто интригующе-интересное, мимо чего уже не может пройти читатель. И если предоставленная для его рассмотрения эта комбинация слов, образующая свою авторскую систему, сможет его захватить, то, пожалуй, нам удастся подсадить читателя на чтение именно нашего набора букв. Ну, а как только вся эта ваша словесная матрица сумеет высечь из своей сухой палитры букв, что уже способствует нашему делу, искру чувствительности и довести ее до читателя, хотя можно и просто довести его, но тут не слишком явны последствия этих твоих действий, которые могут быть чреваты для нас. В общем, если твой словесный ключ найдет свой отклик в сердцах читателя, то, может, тогда ты и скажешь: «А я, кажется, писатель».
— Хорош трындеть, писатель, — сбив мечтательность с Алекса, сказал Грег.
— На вот лучше почитай, что я принес, — протягивая тому папку, сказал Грег.
— Что здесь? — в свою очередь спросил Алекс, тут же присоединившись к сонму тех, кто непонятно зачем задает такие бесплодные вопросы. Хотя кто знает, может, следующая попытка будет не столь бесплодна. «Ага, щас», — встрянет плодовитость, всегда требующая некоторых практических движений. Но тогда можно предположить, что она, эта папка, скрывает в себе нечто скрытое от вашего взгляда, которое при неосторожном с ней обращении может даже вас укусить. Ведь так часто вам отвечают, замечая вашу нерешительность.
— Бери, не бойся, она не кусается, — подбодрил друга Грег, тем самым взяв на себя ответственность за то, что если она все-таки кусается. Ведь и палка нет да и возьмет, и стрельнет.
Выходит, наш Алекс и иже с ним не так просты, а просто даже очень практичны и осмотрительны, раз требуют от вас таких подтверждений в безопасности пользования этими канцелярскими принадлежностями.
— Меню писателя, — прочитал Алекс и картинно, как это делают экранные герои, выражая свое удивление, поднял одну бровь, тем самым стараясь вызвать уже у зрителя вопрос удивления: как, черт возьми, у него это получается? После чего зритель тут же бежит к зеркалу и пытается проделать нечто подобное. Но увы и, как правило, у него ничего не получается. И даже помощь руки, сверху подтягивающая бровь, не слишком-то удовлетворяет его, и он, с раздражением вернувшись к экрану телевизора, уже с меньшей симпатией смотрит на этого выпендрежного актера, который, надо отдать ему должное, справился со своей задачей и наконец-то вывел вас из себя, такого неприступного зрителя.
Видимо, Алекс к этому вопросу подступил с большей решительностью, чем вы, опускающие руки при первой неудаче. И как только этот хлыщ с экрана картинно посмотрел на него и еще на три сотни зрителей, Алекс не утерпел и, окончательно отбросив просмотр фильма, рванул в туалет, где, уставившись в зеркало, начал терзать свою бровь, пытаясь ее приручить.
И даже тогда, когда сеанс показа фильма уже закончился, то Алекс всё стоял в туалете у зеркала и всё также строил страшные гримасы, пытаясь сломить сопротивление второй брови, не желающей в одиночку, оставаться на своем месте. А ведь он, даже не догадывался о том, что он своими действиями пугал всех заходящих в туалет, кто неосмотрительно бросал на зеркало свой взгляд. Откуда на вас взирала физиономия этого типа , которая при виде вас ,с удивлением приподымала свою бровь и вы, только что посетив отдельную кабинку, решаете, что что-то с вами не так и поспешно начинаете искать в предметах своей одежды следы неаккуратностей, которые по всей видимости и вызвали этот взгляд укора. Правда, после того, как вы не найдя их, то вы вдруг начинаете подозревать этого типа уже в других намерениях, отчего приходите в негодование и плюясь, мигом покидаете это общественное место.
Трудно сказать, сколько Алекс бы еще так стоял, но зашедшая уборщица, вызванная одним очень впечатлительным посетителем этого места, не желавшим, чтобы ему подмигивали при этом, заявив с ходу: «Туалет закрывается на уборку» — поставила точку на этих потугах Алекса, который, впрочем, не стал упорствовать и бросился к себе домой, чтобы уже там закончить начатое. А ведь его в зале ждала приглашенная в кино девушка, которая поначалу с недоумением ждала Алекса, одиноко смотря на экран, затем ее недоумение сменилось беспокойством, которое, в свою очередь, сменилось злостью на этого недоумка Алекса, который «только пусть попробует ей позвонить, мигом узнает, что я о нем думаю, засранец».
Этот загиб брови Алекса, который, надо отдать должное его стараниям, уже немного получался, всегда улыбало Грега, не представляющего себе Алекса в ином качестве, как не занятого какой-нибудь новой своей причудой, вносящей сумбур в их спокойное существование. «Вот именно существуем, а не живем», — заявлял на все его рациональные предложения Алекс, предлагая иной подход к проблеме, которая, пожалуй, только разрасталась после вмешательства Алекса, со своим видением решения этой совсем, по его мнению, не проблемы.
(Из записной книжки Люцифера)
Все могут, но не каждый сможет.
Пишут, как правило, по своему имеющемуся в наличии уму. Читают же, исходя из своих предпочтений, где ум зачастую берет для себя выходной. При этом пишущие в основном держат слова в карманах, когда как читающие за словом в карман не лезут. Так что каждому свое: кому-то по уму, а кому-то по его потребностям.
Так что:
Молодым — сопли.
Старым — эликсир молодости.
Будущим генералам — Клаузевица.
Отставным полковникам — Гарсию Маркеса.
Золушкам — принцев.
Принцам — согласно их видению своих Золушек.
Мачо — на все согласных миллионерш.
Красоткам — на все согласных миллионеров.
Инвесторам — прибыль.
Подрядчикам — на все согласных миллионеров и миллионерш.
Эротоманам — клубничку.
Гастрономам — поваренную книгу.
Жирным — бескалорийный майонез.
Худым — размечтались, им бы проблемы толстых.
Интриганам — скелет в шкафу.
Ну а влюбленным, влюбленным, а им пока что ничего не надо, у них все есть, кроме, разве что времени, но они его не замечают и от того-то счастливы.
— И что это такое? — прочитав, уже непроизвольно загнув бровь, спросил Алекс.
— Ну, это основные тезисы, на которые мы будем опираться при работе над нашей книгой, — ответил Грег.
— Вот как… — сделав многозначительное лицо, ответил Алекс.
— Да, вот так, — в свою очередь заявил Грег. — Проблема в том, что времена поменялись, и принцы сейчас все больше Чарльзы, а графья по большей мере только Бики. Да и с Золушками та же проблема, все мнят себя принцессами, когда этим диванным приложениям еще надо дорасти хотя бы до кухарок.
— Ну, это ведь можно использовать как новые смыслы старых изречений. Мол, мир не стоит на месте, все течет, все изменяется, и принцы уже не столь старомодны и все чаще ищут в зарослях кустов ни этих чудных созданий, Золушек, нет, им все чаще подавай разных там Камилл, ради которых так и хочется бежать на край света, только не за ними, а от них, — высказал свое видение Алекс.
— Ну, с последним ты немного поторопился. А так твоя идея мне нравится, — ответил Грег.
— Это они, может, поторопились, а я, как сказал наш редактор, тонко чувствую момент, — заявил несколько самоуверенно Алекс.
— Я вас понял. Ваше воображение и фантазия мне всегда импонируют, — вставил свое слово Грег.
— Это что за намеки? — в ответ заявил Алекс.
— Все персонажи являются вымышленными и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно. — Выдал тираду Грег.
— Да ты, я смотрю, и сам грешишь тем же? — засмеялся Алекс.
— Знаешь, твоя идея с дисклеймером довольно интересна. Только надо придумать что-то другое. Вот, например: «Опубликовано после моей смерти». — А? Чем не интрига? Тут сразу же возникает завязанных на этом предложении масса вопросов. Почему после смерти, да и была ли она, раз он утверждает, что публикация произошла после якобы его смерти. А, может, опять здесь замешано потустороннее. Так что надо будет поработать над этим, — бросился в рассуждения Грег.
— А чем тебе мое первое предложение не нравится? Не потому ли, что его придумал я? — выразил свое предположение Алекс.
— Заимствования к месту никогда не помешают, но все же мы хотим создать что-то свое, от которого уже другие будут черпать свои идеи и, даже предположу, заимствования, — заявил Грег, посмотрел на Алекса и продолжил: — Ну, а начинать свой труд именно с этой заставки, по моему мнению, весьма близкой к
