ремесло было связано с "техническими навыками". Древнейшая воровская специальность – карманник. Одних только специализаций карманников (по месту совершения краж: транспорт, улица, базар; по предпочитаемым карманам: боковой, внутренний, задний) насчитывалось десятки. Воры-карманники, совершавшие "гастроли" за рубеж ("марвихеры") считались элитой этой специальности. Высоким статусом в преступном мире обладали "медвежатники" и "шниферы" – взломщики (первые взламывали или взрывали, вторые подбирали коды и ключи). Продолжали совершенствовать своё ремесло конокрады. Однако эта группа воров всегда считалась отверженной. Вероятно, это связано с жестокими расправами над конокрадами в случае их поимки, так как лошадь была одним из главных и дорогих "сельскохозяйственных орудий". Кроме того, конокрадство всегда считалось "цыганской специальностью". Цыгане представляют собой этническую группу, отделенную от большинства других социальных общностей собственными нормами, ценностями, потребностями, культурой, языком. С одной стороны, эти причины формировали крайне негативное отношение к цыганам-преступникам. С другой стороны, в обществе распространено мнение, что цыгане вообще – все преступники (воры, мошенники и т.п.). Далее шли все остальные "воровские специальности".[/i]
4. Мошенники и фальшивомонетчики относились к интеллектуальной элите, "интеллигенции" преступного мира. Мошеннические операции с векселями, акциями и другими ценными бумагами, направленные на обман государства, а иногда и частных лиц, требовали чёткой разработки и виртуозного исполнения. Мошенники занимались подделкой драгоценных камней ("фармазонщики"), совершали обман на размене ("менялы"), существовали брачные аферисты, лже-благотоворители и др. Особым искусством было фальшивомонетничество. "Базманщики" часто были талантливыми художниками, гравёрами. К тому же, чтобы заниматься этим промыслом требовалось немалое мужество – наказания за подделку денег всегда были одними из самых жестоких.
Более подробное (и красочное) описание преступного мира старых Москвы, Петербурга, России см.: /2; 3; 4; 5; 6; 7 и др./.
Российская пенитенциарная система уже с XIX века становится "университетом" преступного мира. Иерархия заключённых во многом соответствовала их "воровской" специальности на воле, однако в местах заключения большим авторитетом пользовались преступники, обладающие физической силой. Умение постоять за себя, дать решительный отпор стало критерием, по которому оценивалась истинность авторитета, полученного на воле. Именно поэтому до сегодняшних дней, человек, не побывавший в заключении ("не топтавший зону") не может претендовать на высокий статус в традиционных уголовных кругах. Вместе с тем, авторитетный вор должен иметь навыки и способность разрешить конфликтную, спорную ситуацию без применения физической силы. Это тем более актуально в свете непопулярности "душегубства". Вору категорически запрещается всякое сотрудничество с администрацией. Однако использование возможностей администрации в своих интересах всячески поощряется. Балансирование на этой тонкой грани и даёт самый высокий авторитет "честному заключённому". В "зонах" происходит рекрутирование в ряды преступного мира новых членов, обучение мастерству молодёжи, позднее – принятие в клан воров ("коронация"). Процедура "коронации" заключается в том, что "сход" (собрание авторитетных воров) собирает всю информацию о кандидате: по каким статьям был судим, сколько лет находился в заключении, в каких колониях (лагерях) и тюрьмах, как себя показал в качестве заключенного и т.д. По всем "зонам" рассылаются специальные запросы ("малявы"), получаются ответы, выслушиваются свидетели. Большую роль в процессе создания репутации играет "крестный отец" – главный поручитель кандидата – обязательно авторитетный вор. "Вором в законе" мог стать только кандидат с безупречной, с точки зрения "сходняка", репутацией. Малейшие сомнения продлевали срок его "кандидатства". В тех случаях, когда преступник не мог стать "вором в законе" по объективным причинам (например: служил в армии, был членом комсомола и т.п.) ему могли присвоить "звание" "положенец", то есть, человек с правами вора, но до той поры, пока на его место (обязанности, территорию, право принимать решения) не будет претендовать вор. Описание самой процедуры "коронации" в литературе почти не встречается (исключение - /6; 7/). Забегая несколько вперед, заметим, что, начиная с 30-х годов, до середины 60-х органы правоохраны вели беспощадную борьбу с преступным миром, который считался "пережитком капитализма", а значит, был явлением временным, уходящим, подлежащим уничтожению. Соответственно были свернуты большинство криминологических и социологических исследований. Термин же "организованная преступность" применительно к отечественной ситуации в те годы не употреблялся. Такое положение вещей послужило причиной больших пробелов в информации, сведениях о криминальном мире. Преступный мир тщательно оберегает свои традиции, как от изменений, так и от утечки информации.
С начала XVIII века начал складываться специальный воровской язык, сленг – блатная "феня". Язык выполнял функцию определенной кодировки профессиональных понятий, делая разговор между "специалистами" непонятным для окружающих, прежде всего для представителей правоохранительных органов. Естественно в полиции, позднее в милиции уделялось большое внимание изучению "блатной музыки" – "фени", что в свою очередь обуславливало постоянные ее изменения. Язык совершенствовался, модернизировался, но к началу XX века основа его была сформирована. Настоящий вор должен был владеть "феней" в совершенстве.
В начале XX века в России возникают сформировавшиеся центры преступности. Прежде всего, это крупные города: Санкт-Петербург, Москва, Киев, Одесса, Ростов. В Санкт-Петербурге в начале XX века были сильно развиты уличная преступность, проституция. Как столица государства, город притягателен для всех видов мошенников. Одесса, как портовый город стал "Меккой" контрабандистов, воров, налётчиков. Ростов, находившийся в центре "казачьих" земель, привлекателен для беглых преступников, крестьян, что предопределило жёсткую насильственную направленность преступлений. Тогда же возникает поговорка "Ростов – папа, Одесса – мама", что опять-таки соответствует идеологии бродяжничества в преступной среде.
Практически "достижения" преступности в России к 1917 году определяются:
1. Сложившейся вполне определенной иерархической системой преступных специальностей.
2. Механизмами (отчасти стихийными), ограждающими преступный мир от нежелательного вторжения: хранение традиций, охрана информации, система стигматизации, специальный сленг. Стигматизация профессиональных преступников осуществлялась посредством татуировки. Все "наколки" ("портаки") являются функциональными. В них зашифрована информация о статьях и сроках судимостей, о психологических наклонностях и предрасположенностях обладателя, наконец – о его сексуальной ориентации. Иногда татуировки делались насильно (в случаях, когда человек "опускался" – становился неприкасаемым, парией, часто – пассивным гомосексуалистом). "Наколка" сделанная "не по рангу" сурово наказывалась. Так, человеку, изменившему на пальце статусный рисунок "перстня", этот палец отрубался. Если кто-нибудь осмеливался сделать себе незаслуженные татуировки – знаки отличия "вора в законе", он подлежал смерти.
3. Довольно высокий профессиональный уровень, благодаря "узкой" специализации и традициям, не приветствующим убийство.
После октября 1917
Большие изменения произошли в преступном мире после революции 1917 г. Воровская элита была частично уничтожена, частично эмигрировала. Преступники с квалификацией попроще поддались соблазнам безнаказанных грабежей, налётов, мародерства, столь характерных для периода Гражданской войны. Основная форма организованной преступности в эти годы - банда. Банды орудовали и в городах и в сельской местности. Крупные города России захлебнулись в крови криминального террора. Разгул преступности стимулировался уничтожением картотек полиции, которое предприняли "большевики", объявив "уголовный элемент" социальным попутчиком пролетариата. Во вновь созданную милицию набирались люди не только незнакомые с оперативной и розыскной деятельностью, но неопытные даже в боевых действиях мальчишки. В результате подавить криминальный террор удалось только с помощью войсковых частей (напр., в Москве – бывшие матросы, в Петрограде – латышские стрелки).
В преступном мире складывается ситуация резкого соперничества "воров", "жиганов" (поднявшиеся на волне бандитизма), "бывших" (бывшие офицеры армии, "деклассированный элемент" и т.п.).
Во второй половине 30-х годов специалисты правоохранительных органов осознают опасность клана "воров в законе". Руководством начинает проводиться политика непримиримой борьбы с ними, прежде всего в местах лишения свободы. Администрацией тюрем и лагерей использовались такие способы как дискредитация – распространение ложных, порочащих авторитет вора, слухов. Власти поддерживали те категории заключенных, которые вступали в конфликт с ворами, вплоть до организации убийств. В системе управления лагерей создаются специальные тюрьмы с особо строгим режимом содержания ("крытки"), впоследствии получившие название "Белые лебеди". По замыслу администрации, туда должны были свозиться "воры в законе" для перевоспитания, в том числе, путем "прессовки" (террора).
Еще большую неразбериху в преступный мир привнесла Великая Отечественная война. По "воровским понятиям" воевать с оружием в руках за государство было нельзя. Тем не менее, многие преступники пошли на нарушение этого табу при условии последующего освобождения и снятия судимости. В результате обмана со стороны властных структур или совершения новых преступлений большинство из них вновь оказались "на зоне", но "прощения" им уже не было. Появилась новая неуважаемая каста – "автоматчики". На фоне жесточайших столкновений идейных врагов в местах лишения свободы, возникли многочисленные банды "по беспределу". "Беспредел" – означает высшую степень несправедливости, неподчинения "воровским законам", произвол и т.п.
[i]Единый институт воров распался. Многие бывшие "авторитеты" не выдержали такого прессинга, и пошли на сотрудничество с официальной властью, другие избрали этот путь, стремясь избежать репрессий. Отступники не могли получить прощения. Ситуация приняла вид крайне жесткого противостояния. Появляется новая категория
