выпить был не дурак», но работник ценный, за что его и ценили все, вплоть до директора.
- Ничего Григорий я тебя быстро обучу науке, а остальное ты сам в работе «схватишь». Так лучше всё усваивается, вовек не забудешь.
- Я помню, как-то работал одно время в охотинспекции, и твоего деда в охотобществе встречал. Его все уважали там, геройский был дед, и даже почётным человеком был.
Похоже, что Женька уже где-то приложился к бутылочке, но по чёрным его глазам ничего не определишь, и в работе ему это не мешает.
Не любит выпивших рабочих Крякин Иван Иванович, и всё это правильно, ведь он начальник смены, с него спрос большой. Но у него совсем другой интерес к таким рабочим. Он может с них «верёвки вить», они автоматически превращаются в его послушную скотину. И даже, получается, что лучше бы он их от работы отстранил, чем унижать их потом, да оскорблять.
Пробовал он и Горелова, своей воле подчинить, но тот взял в руки трёхгранную «монтажку», и спокойно ему говорит.
- Ещё раз ко мне подойдёшь начальник, с таким разговором, то я тебе по горбу перетяну этой штукой. Я на своём месте работаю, свою работу выполняю, и никуда не лезу, так что и тебе советую делать то же самое.
- Не подрывай начальник своё здоровье, и моё оставь без внимания.
- Мудро говоришь Горелов, - думает так Иван Иванович, - но всё равно ещё попадёшься мне, «пей скотина!».
- Водка любого ломает, и не таких героев, как ты, придёт и твоё время.
И он больше никогда не замечал Горелова на рабочем месте. А потом и тем более, потому что рабочий, уже никак не относился к бригаде. Работал он сам на себя.
- Пошли мы раз на легендарное в этих местах озеро Байкал, - начал рассказывать Женька Горелов, - ходили туда с инспекцией, и соль для солонцов носили.
- Ходу туда, «не мало, не много», часа четыре идти, если не больше. Мои товарищи, как шкафы все широкие, да рослые, а я перед ними, что цыплёнок смотрюсь.
- Сядут они перекуривать, а я сразу на землю падаю возле своего рюкзака от усталости, но молчат егеря, только посмеиваются.
- А потом по ходу, они ещё козла подстрелили, и всё это мясо тащить надо.
- Вечером мяса нажарили мужики, и что молотилки мнут его, чуть всего козла не съели. А я съел кусочек, затем второй, и больше не лезет в горло, - сытый я!
- Смеются егеря, чуть со смеху не падают на землю. «Да, паря! Надо тебе работу менять! Тут тебе не климат работать: и едок ты никуда, и ходок хреновый!».
- Так и не смог я там работать, не по душе мне эта работа.
- Но, что мне там запомнилось, так это клюква. Её там море растёт, и она все берега озера усыпала.
- Одна в одну ягодка, вся крупная она, а некоторая величиной чуть не с фасоль будет: такая интересная.
Замолчал Горелов, зато Гришка загорелся туда добраться на это легендарное озеро.
- Как туда идти Евгений, объясни мне маршрут?
Так и нашли общий язык два работника. Они уже общие планы строят, откуда заходить им к озеру, и куда идти потом.
И пока эти герои строят свои планы, то два других товарища внимательно наблюдают друг за другом.
- Что-то часто стал «нырять» в бытовку, «по случаю, и без случая», Овчинников Анатолий Михайлович. И это очень подозрительно», - рассуждает так другой рабочий Анатолий Мошкинцев.
Работает он на линии гранулирования, и к бригаде никакого отношения не имеет, сам по себе работает. Но, так или иначе, они дружат с Анатолием Михайловичем, и возраст тут не помеха. Лет на двадцать у них расхождение в возрасте, но на проделки «оба горазды», как говорится «на одной ноге стоят».
Наделил Господь Бог, Мошкинцева Анатолия, пытливым умом, и наблюдательностью. И возможно, что с него получился бы неплохой контрразведчик, в нужное для страны время. Если бы Толя шёл другой стезёй.
- Что ты Анатолий Михайлович, зачастил в бытовку, что за причина такая?
- Да живот, что-то крутит, наверно съел что-то не то, - серьёзно отвечает Овчинников своему молодому другу.
- А по роже твоей не скажешь, что болен. Хитрая она, и сияет, что унитаз у хорошей хозяйки.
- Нет Толик, что ты родной!
- Разве можно так думать о своих лучших друзьях. Грех это!
- Не переживай Анатолий, всё нормально друг, «анкерный ход!».
Призадумался Мошкинцев, и никак не может понять смысл сказанного.
- Что означает – «анкерный ход». - Но ничего путного на ум так и не приходило.
Часа не прошло, как опять торопится в бытовку Анатолий Михайлович. Но не тут-то было, за ним следом крадётся Мошкинцев. И то, что там он увидел, «не много, ни мало «потрясло его».
Отогнул Овчинников на себя нижнюю дверцу шкафчика, где вся его чистая одежда висит. Просунул хитрец туда руку подальше, и достаёт оттуда большую бутылку вина, которая в простонародье, очень метко «огнетушителем» зовётся. Затем так же ловко извлекает оттуда пустой стакан, и кусок хлеба.
С удовольствием вытягивает до дна налитый стаканчик вина, - этот «ушлый» работник. Затем, деловито вытирает ладонью свои тонкие губы, «и всё, в обратном порядке ставит на место».
- Наверно это и есть «анкерный ход», - незлобно рассуждает его молодой и наблюдательный товарищ. - Ну, погоди Анатолий Михайлович!
Только ушёл Овчинников на своё рабочее место работать, ту же процедуру, так же ловко проделывает Мошкинцев. Достаёт бутылку вина, горбушку хлеба: ловко опрокидывает стаканчик вина, нюхает хлеб, и вспоминает Овчинникова нехорошим словом «сволочь!».
А, как же иначе ему иначе поступить? Тот заслужил «ещё большего уважения» - это ещё ласково сказано.
И далее, довольный собой продолжает:
- Вот тебе и «анкерный ход», старый мерин! Теперь и я знаю, что это такое. Научил меня.
Затем идёт на своё рабочее место: благо, что его работа ещё не началась, нет достаточного задела кормов. - И всё это прекрасно!
Анатолий Михайлович весело шурует свои силоса стальным прутом, - «транспортёрщиком» он работает».
Во всю прыть старается «старый мерин», только рубашка на теле заворачивается. Есть ему стимул работать.
- Ну, как «дружбан» дела идут? - ехидно спрашивает его Мошкинцев Толик. - И виду не подаёт, что всю его правду знает.
- Да нормально всё, - «анкерный ход!» - слышит он в ответ.
Хоть и не знает полного смысла сказанного «шкодник Мошкинцев». Наверно, «и никто не знает», но также весело отвечает ему – «и у меня Анатолий Михайлович «анкерный ход!».
Через некоторое время Овчинников бежит в бытовку на «дозаправку», и Мошкинцев за ним следом крадётся, так они и ходят друг за другом к одной бутылке вина. Одно хорошо, что та большая, как огнетушитель.
- Как, всё нормально Анатолий Михайлович?
- «Анкерный ход»! – отвечает ему хитрец.
- И у меня всё нормально. Тоже «анкерный ход!».
Так и работают они некоторое время. Но затем у Овчинникова закрались, кое-какие подозрения. «Что-то быстро его вино убывает», и он начинает подозревать Мошкинцева.
- Это ты моё вино кушаешь Толя, «на халяву, и уксус сладкий!».
- «Анкерный ход», Михалыч!
Именно этой «ключевой» фразой, «сразил наповал хитреца» Мошкинцев.
Засмеялся Анатолий Михалыч, «теперь карты раскрыты у обоих». И говорит уже миролюбиво другу: «давай вместе остатки вина допьём, а то одному много будет. За «анкерный ход» и выпьем!
- Зачем нам ругаться, жизнь и так у нас тяжела, да и короткая она.
- Анкерный ход, Алексеич!
- Анкерный ход Михалыч!
Но скоро на завод пришла пожилая женщина, и явно было видно, что не в себе она. Безразлично одета, да ещё чёрный платок на голове, и про анкерный ход сразу забыли рабочие.
- Я двоюродная сестра Ларина Радомира Владимировича, он умер в больнице, - и слёзы заблистали на её покрасневших глазах. – За помощью пришла!
Вся смена была ошеломлена сказанным, ведь все знали, что тот ещё раньше попадал в большую аварию, и всё это походило на правду. После аварии бывало, что и «находило» на него какое-то затмение. И если Ларин начинал метаться по коридору с отрешённым видом на лице и разводил в сторону руками, то рабочие уже знали, что это начиналась его болезнь, и скоро он поедет в психбольницу, так оно и было в последний раз. Но что бы он умер?
Ларин был безобидный, и высокообразованный человек, и в своё время хороший пост занимал, но дорожная авария все ему испортила, всю жизнь.
- Мне нужна материальная помощь, на его похороны: «кто, сколько может дать? Срочно надо!».
- Деловито, заметались женщины по цеху. И мужики, давай из карманов молча всю наличность выгребать. Скоро все на заводе знали, что Володя Ларин умер. Радомиром его никто не называл, как-то не прижилось имя.
Хороший человек он был, это правда, и никто из рабочих не остался безучастный к этому делу, помогали все «кто, чем мог».
А на следующий день на заводе получку давали. И как всегда для рабочих людей это настоящий праздник души. Именно по этой причине со вкусом приоделась Нина Петрова, красивая, добрая и уже в серьёзных годах женщина, «что бы не выглядеть ей хуже других подруг». Торопится она за деньгами, а главное ей, себя показать людям, и подруг подзадорить нарядами. И тут навстречу ей, из-за угла дома, сам покойничек Радомир выходит, тоже за деньгами торопится.
Как увидела его Петрова, так и ноги у неё подкосились, а тому хоть бы что, идёт навстречу, и улыбается ей весело.
- Отпросился я, что бы деньги получить Нина Ивановна!
Такими словами он окончательно добивает женщину.
Ноги Нины Петровой стали ватными, и она начала искать для себя опору, наконец-то нашла она дерево и изумлённая, и обессиленная повисла на нём, что бы не упасть.
- Как ты мог отпроситься Володя? Кто же оттуда людей отпускает, разве можно такое?
Не меньше её удивлён и Ларин, «почему его так трудно понимают товарищи по работе?», И он старается доступней всё объяснить изумлённой Ниночке.
- А у нас все так делают!
- Как же без денег жить можно?
- Везде без них трудно! Вот они, и отпустили меня!
Тут идёт Женька Горелов, тот уже хорошо выпивший, и его мало интересует, как появился Ларин в этом грешном мире.
Для него главное, что он присутствует здесь, и стоит перед его глазами. – «Вот он рядом!».
- Пойдём, Володя в сторонку и отметим это дело, наши женщины они очень туго соображают.
- Прибыл ты сюда, к нам! И это самое главное для нас.
- А с деньгами мы куда хочешь, отбудем, да ещё с шиком всё организуем.
- Там убыло, здесь прибыло!
- Теперь и у нас без потерь! – бормочет довольный собой Горелов.
Ликует народ, у кассы:
- Володя живой и здоровый, и сам за деньгами пришёл. С того света явился!
Все его обнимают, и чуть ли не целуют. А смеху кругом столько, что воздух звенит от избытка счастья.
- Вот это шутка, а то «умер, да умер!». - Теперь сто лет жить будешь, так на Руси заведено, раз тебя заживо похоронили.
Веселится народ, теперь его это право: «жив человек!».
- Сестра у тебя Володя молодец! - Умеет «каналья», всех на дыбы поставить. Здорово всё получилось, лучше не придумаешь!
- Запилась она, вот у неё и глюки пошли. Она «сама себе», теперь не рада.
Позабылось всё немного с Лариным, и снова жизнь завода вошла в прежнее русло, опять план на первом месте, опять премиальные «горят», скучно всё пошло.
Лежит на скамейке в обеденный перерыв Толик Мошкинцев и
