– И все-таки, зачем вы промариновали нас здесь трое суток? Неужели сразу неясно было, кто мы такие?
Подполковник тоже «снял» улыбку и, кашлянув, глубоко вздохнул.
– Видишь ли, Ринат, – серьёзно начал он. – Прутся сюда из Ашхабада регулярно. Мы взяли вас в окуляры, когда вы ещё топали по равнине. Думали, подойдёте ближе, увидите ограждение, развернётесь и уйдёте назад – так, кстати, обычно и происходит. Но вы же подошли вплотную, стали щупать проволоку, пошли вдоль ограждения, выискивая, где можно пролезть. Разве не так? Я выслал наряд, при вас не оказалось никаких удостоверений личности, а пропуска в гостиницу, сами понимаете, – филькина грамота. Вы неплохо экипированы, с рюкзаками, в них приличный запас еды, воды, хороший фотоаппарат, серьёзный нож – холодное оружие. Тоже, скажешь, не так? Кто вы такие? Что вам здесь нужно? Каковы ваши цели? Извините, но здесь государственная граница. Уйларга киряк, джяным (Думать надо, дорогой)! Шулайма (Не так ли)? Потом, твои непонятные для меня радиосхемы, что они обозначают, для кого предназначены? Их должны были глянуть наши спецы. Нужно было также посмотреть, что вы успели «нащёлкать» своим фотоаппаратом. Далее. Почему ты следовал сюда через Баку, с кем там встречался? А ты ещё и «выступать» на допросе начал, вместо того, чтобы нам помочь побыстрей во всём разобраться. Вы поблагодарить нас должны, что мы вчера на целый день выпустили вас на воздух, ведь, по большому счёту, так делать не полагается. Но чего только не сделаешь ради земляков!
Ринат вроде поумерил свой пыл, но снова не сдержал характер:
– Спасибо, конечно. Но, товарищ подполковник, почему тогда в Фирюзе первая полоса границы – полное фуфло? Да и сама граница, как нам сказали, аж километрах в тридцати отсюда!
Я пару раз пнул его ногой под столом – кончай, мол! Подполковник спокойно ответил:
– Во-первых, здесь граница, выдам тебе тайну, намного ближе, чем в Фирюзе. Во-вторых, рядом большой город. Другое дело, что никто вас не проинструктировал об особенностях нахождения в приграничной зоне. Поэтому я ещё разберусь, почему так произошло. И администрации гостиницы, и турорганизации, которые вас здесь принимали, «вдуют» – будьте спокойны!
– Да уж, пожалуйста, «вдуйте» им, как следует! – Ринат постучал пальцем по столу.
– Ну, ладно, ребята, давайте прощаться! Больше нам не попадайтесь!
Подполковник встал из-за стола:
– Товарищ майор, сопроводите их до гостиницы!
– Есть!
Мы не узнали даже имен наших земляков. Оно и понятно: сотрудники госбезопасности. Одно радовало: наши люди всюду!
И вот уже знакомый УАЗик понёс нас к такому милому, уютному Ашхабаду. Вооружённое сопровождение, слава Богу, на этот раз отсутствовало.
5
Когда мы вошли в гостиницу, к нам опять выскочила из-за стойки администраторша. Тут же нарисовался и директор. Не попрощавшись с нами, майор и директор куда-то удалились – видимо, исполнить формальности. Зато администраторша торжественно препроводила нас в номер полу-люкс! Во как! Мы с Ринатом, оставшись одни, швырнули на пол рюкзаки и молча плюхнулись на кровати. Ну, дела-а-а…
Первым подал признаки жизни Ринат:
– Вообще-то, Петь, сейчас время ужина, – тихо промолвил он, скосив глаза на часы. – Пойдём, что ли, пожрем?
– Пойдём, – едва слышно выдохнул я, добавив крылатую фразу «джентльмена удачи» Василия Алибабаевича, в исполнении моего знаменитого однофамильца. – «А в тюрьме сейчас макаро-о-оны»!
Оба рассмеялись.
Спустились в столовую, когда ужин был в самом разгаре. Едва закрыли за собой дверь, как увидели, что десятки голов резко повернулись в нашу сторону: вот они – бывшие арестанты, нарушители государственной советско-иранской границы. Помещение тут же наполнилось гулом голосов. Раздался радостный визг – это, опрокинув стулья, к нам метнулись Лариса, Лузия и Салих с Нелей! Алик опять где-то запропастился…
Да, товарищи дорогие, я глубоко прочувствовал, что означает выражение «распирает от гордости». На самом деле, становится тесно в груди. Мы оказались в центре внимания. А что? Очень приятно!
Однако на следующий день опьянение популярностью стало потихоньку улетучиваться. Каждый считал своим долгом подойти к нам и, хлопнув по плечу, поинтересоваться: «Ну, что, «Шурики» (так прозвали нас обитатели гостиницы), передали привет аятолле Хомейни? Записались в корпус стражей исламской революции? Сколько набрали голосов на выборах в меджлис?» Это, оказывается, утомляет! Как будто бы все сразу, дружно превратились в «рядовых Приходько».
Но уже через три дня мы, с лихвой перевыполнив программу пребывания в гостях, возвращались домой. Счастья тебе и благополучия, гостеприимный Туркменистан!
Имело ли трехсуточное заключение в ведомстве КГБ для меня какие-то последствия в дальнейшем? Нет, не имело, что опровергает утверждения некоторых критиканов строя, дескать, любой интерес со стороны органов ставил на человеке чуть ли не чёрную метку. По крайней мере, на режимный «почтовый ящик» в Кольцове через каких-то три года меня распределили. Значит «личное дело» было чистым, в противном случае… Сами прекрасно понимаете.
А потом исчез Советский Союз, а с ним и советско-иранская граница. Реорганизовался и Комитет госбезопасности, а аббревиатура его преемницы – ФСБ – звучит уже совсем по-другому, не так одиозно. Уж не ведаю, жива ли та застава, и, вообще, как и кто несёт дозор на нынешней туркмено-иранской границе.
И хотя в солнечном Туркменистане никогда не было ни дремучих лесов, ни снегов, знаковая песня, вдохновенно исполнявшаяся когда-то мной на южных рубежах советской Родины, всегда вызывает трогательные добрые воспоминания:
Лес дремучий снегами покрыт,
На посту пограничник стоит.
Ночь темна и кругом тишина,
Спит советская наша страна...
