Идея ошибки

Сейчас он прыгнет, и все. Неужели все так? Нелепо, бессмысленно и беспощадно. Думать о собственной смерти, оказывается, очень зловонно и пугающе до чертей. О чужих загубленных жизнях ему удавалось рассуждать как о части деятельности, как о работе, но не более. Исход своей жизни он видел далеко не таким жалким, какой намечался в перспективе его рассудка. Точнее, он вообще никогда не задумывался о своей смерти, но и никогда бы не смог вообразить себе, что таким позорным способом он погибнет от собственной же руки. Смешно. Убийца, до этого момента уничтожавший без уличений совести других людей,  сам же себя и убивает просто из-за животного страха перед ничем. Саймон, к его невероятному удивлению, обнаружил, что жизни тех загубленных людей такие же, как и его, ничем не отличаются. Такие же вот жалкие – они были жестоко застрелены, ничего до этого не подозревающие. И он – успешный и авторитетный киллер, ни с того ни с сего срывается, как ужаленный в причинное место, и неистово хочет разбиться.
В этих размышлениях он простоял на краю крыши минут десять, не заметив, как дождь перестал моросить. Черт с ним. Какая разница.  Это будет альтернативной концовкой его жизни. Далеко не таким ее завершением, о каком он мечтал, но ничего уж тут не попишешь. Саймон твердо решил расстаться с жизнью во что бы то ни стало, лишь бы прекратилось это патологическое сумасшествие у него в голове, прожигающее до мозга костей. Пора окончить эту душевную катастрофу. «Сейчас или никогда. - подумал Саймон, - Что значит никогда, если я все равно это сделаю? Но потом будет поздно и еще хуже, чем секунду назад. Нет! Это надо сделать мгновенно!»
Опять посмотрел вниз. Взять вот так стоять и, наклонившись, упасть вниз? Лучше иначе. Можно разбежаться и потом, сильно оттолкнувшись, прыгнуть вниз. Решено. Так и будет. Саймон отошел метров на шесть от края, и, не задумываясь, стартовал. Пару раз оттолкнувшись вперед,  неожиданно земля ушла из-под ног и он упал, больно ушибив предплечье. Саймон громко выругался. Не учел, что поверхность крыши была скользкая от недавнего дождя, и из мусора валявшемся на ней, подвернулся полиэтиленовый пакет. И неожиданно, на крыше раздались голоса из раций и какой-то командный лай, раздающий приказы. Саймон обернулся – на него надвигалась группа вооруженных до зубов солдат. Похоже, это был спецназ. Они нереально быстро подбежали и окружили Саймона, что он даже не успел встать. Наставив на него свои автоматы, они неподвижно стояли, словно чего-то ждали. Но они начали быстро менять свою окраску и четкость – размылись и растворились в пространстве, будто их и не было доселе. Значит, наступила-таки уже пиковая точка этого ужаса. И вот как - в виде галлюцинаций. Саймон встал, отряхнулся, и прямо перед собой, метрах в трех, увидел человека. Он стоял, скрестив руки на груди, так непринужденно, будто сейчас не глухая ночь и не крыша стройки а какой-нибудь парк – как будто все, как положено и ему здесь место. Опять галлюцинация? Саймон не мог дать отчет себе равно как и в подтверждение, так и в отрицание этого.
- Приношу тысячу извинений, что помешал вашему акту суицида! – Спокойно сказал незнакомец.
Саймон быстро изъял из кармана брюк пистолет и направил в того человека.
- Ты кто еще такой, черт возьми? – Он изобразил на лице презрительную гримасу.
- Я хочу вам помочь.
- Чем?
- Насколько я понял, если бы вы не поскользнулись, то сейчас бы лежали во-он там, - он показал дугообразным движением пальца за спину Саймону, где был край крыши, - Как чипс, расплющенный о землю? – Все с тем же спокойствием ответил мужчина.
- Допустим. На кого ты работаешь? Мент? – передернув затвором, спросил Саймон.
- К органам правопорядка я не имею ни малейшего отношения.
- А к чему тогда имеешь отношение?
- Можно сказать, психолог.
- Что значит «можно сказать»?
- Это по диплому. А так область моей деятельности шире. Вообще занимаюсь полу теоретическими исследованиями в области теории хаоса и случайных событий.
- И какого рожна ты приперся сюда?
- Еще раз повторюсь: я хочу вам помочь. Видимо, вас сподвигла какая-то причина для осуществления самоубийства. Мне хотелось бы с вашего позволения с ней разобраться.
- Тогда как ты узнал, что я буду именно здесь и сейчас?
- Давайте это обсудим в более комфортном месте, ибо, эта крыша не располагает, не находите? И, пожалуйста, уберите пистолет. Мне неприятно смотреть в это дуло вместо вашего лица.
Но он уже не выстрелит. Саймон сейчас четко понял, что он стоит перед выбором между  двух вариантов: точно посредине между прыжком в безвременье и человеком, оказавшимся здесь в такое время не понятно почему, который говорит, что хочет помочь. Хоть эта помощь может быть и сомнительна, и Саймон ему, конечно же не доверял, но он кое-что почувствовал. В процессе разговора начала теряться по малейшим крупицам та нить, что связывала все эти панические ощущения. Нет, они еще не пропали, это ужасное чувство еще продолжало шастать в голове, но понемногу начало увядать. И это не могло не обнадеживать: разговор ему сейчас просто уничтожал все безобразие, творившееся в голове, и восстанавливал утраченную было энергию. Кто бы тот тип ни был и что бы он не знал, стоит с ним поговорить. К тому же держа все в себе, ему порой хотелось поделиться теми мыслями, тем мраком, что заполняли его сознание. А на крайний случай, если у Саймона возникнуть хоть малейшие подозрения – он его просто застрелит в любой момент. Он опустил пистолет.
- Пока есть шанс – нельзя проигрывать. Но не теряете ли вы нечто существенно большее при его осуществлении? – Вдруг сказал незнакомец.
- Это ты о чем? – пряча пистолет, спросил Саймон, слегка выгнув в недоумении бровь.
- Пусть это будет моим комментарием к вашим самоубийственным намерениям, - Из уст мужчины это звучало странно и непонятно, но Саймон сейчас хотел ответа на главный и, к его стыду, очень волнующий вопрос:
- Ты хотел мне помочь. В чем?
- Значит, вы готовы со мной поговорить? – поинтересовался незнакомец.
- Смотря о чем. – Но тут Саймон уже кривил душой. На словах он хотел казаться важным и лаконичным. На самом деле был готов разговаривать хоть о популяции полярных белых медведей, лишь бы не молчать и не оставаться наедине с самим собой. Саймон почувствовал, что его сейчас прорвет на разговор, и разного рода вопросы (не важно даже какие и правильно ли они сформулированы) неудержимым потоком хлынут из него, и он еле себя сдерживал.
- Как я видел, вы приехали сюда на машине?
- Это и будет объектом нашего разговора? – Усмехнулся Саймон, не выдержав.
- Нет, конечно же. Просто я хотел бы вас пригласить к себе домой, чтобы мы могли там в спокойной обстановке пообщаться. До моего дома сейчас пешком далеко, а транспорт в это время суток, сами понимаете, не ходит, – мужчина развел руками.
- Хорошо.
- Так чего мы ждем? Давайте спускаться! Только по лестнице, а не так, как вы! – сыронизировал незнакомец.
Шутка понравилась Саймону. Он про себя отметил, что еще пять минут назад за такие слова без раздумий бы пустил пулю в голову такому хохмачу. Но это был не тот случай. На лице у того мужчины каждый мускул говорил за себя, каждое микровыражение не было лишним и было каким-то скупым, но в то же время исчерпывающим и самодостаточным. От него источалась некая уверенность, что просто не хотелось не разговаривать с ним. Будто все шло по его неведомому сценарию.
Как только они спустились вниз, Саймон хотел перелезть через ограду, но незнакомец показал ему совершенно рядом большой зазор между железными листами, через который можно спокойно пролезть взрослому человеку. Надо же, в разгаре тогдашней мозговой атаки не заметил, и полез напролом.
Когда оба забрались в машину, незнакомец не преминул случая сообщить:
- Мы так и не познакомились. Вячеслав. Можно просто Славик. - он протянул руку Саймону.
Тот же думал, говорить ли ему даже свою кличку? Что он знает об этом совершенно незнакомом человеке и что от него ожидать? Но пережитые ощущения облегчения после  мозгового тайфуна, в результате общения сыграли свою решающую роль.
- Саймон. – наконец пожал он протянутую руку.
- Хм, интересное имя. Я полагаю, так как вы сразу в порыве пережитых суицидальных ощущений называли меня на «ты», то и я могу на это же рассчитывать? – Вежливо поинтересовался Вячеслав.
- Конечно, можешь, - посмотрев на него, сказал Саймон.
- Замечательно! – воскликнул Вячеслав.
- Куда хоть едем-то?


Микс здравомыслия
- Так что же вынудило тебя прыгнуть с крыши? – спросил Славик, когда они через полминуты выехали на проспект.
Саймон не торопился отвечать. Он не знал, как сформулировать этот мотив. Не мог это передать в словесном виде, а вспоминать ощущения творимых событий в голове было нелегко – он словно на некоторое время окунался в тот кошмар опять, но моментально выбрасывался на спасительную поверхность, будто ошпариваясь.
- Сложно сказать. Какое-то расстройство психики.
- Неужели такое сильное? – поинтересовался Славик.
- Сказать сильное – значит, ничего не сказать.
- Понятно, - протянул Славик, - И что ты ощущал? Нарастающую тревогу?
- Да. Страх, который хуже живого и естественного. Как боялся бы, например, человек, которого собираются убить, так вот по сравнению с моими ощущениями – это детский лепет.
- Ага. И ты тогда думал, наверное, примерно так: «Надо быстрее брать ситуацию за рога, пока она тебя не схватила меня за жабры», да? – глядя на Саймона, прищурился Славик.
- Можно и так сказать.
- Такие случаи бывают у людей, и нередко. В особенности, у которых нервная система имеет очень слабый барьер восприимчивости поступающей извне информации, и плохо борется с ее обработкой. У них в подавляющем большинстве вид деятельности либо очень однообразен  и монотонен, либо приносит сильные возбуждения мозга, - Славик вгляделся в освещаемую ксеноном улицу, - А вот мы и приехали, останови вон там, да, возле третьего подъезда. Отлично.
Когда они вошли в квартиру, то она особо ничем особенным не отличалась от самой обычной. Когда Славик включил свет, старый советский плафон осветил внутреннюю начинку: дешевые обои, протертый до невозможности линолеум на полу, зеркало в прихожей, черный велосипед «Украина», стоящий вдоль стены. Вячеслав зашел в одну из комнат, Саймон за ним.
- Присаживайся, - Славик показал на диван, устеленный покрывалом с замысловатыми узорами, - Чай? Кофе?
- Нет, спасибо, - ответил Саймон. Все в голове утихало, и это было для него наибольшим благом, больше ничего не хотелось. Только управлять нормальным ходом мыслей и общаться. Все.
- Ну на нет и суда нет, - улыбнулся Вячеслав, присев напротив Саймона в кресле, - Вот что я хотел бы тебя спросить: чем ты занимаешься? Кем работаешь?
Этого вопроса Саймон как раз и не хотел слышать от Славика. Не будет же он говорить, в самом деле кому попало, кто он такой.
- Тебе это обязательно знать? – прищурился Саймон.
- Для того, чтобы выяснить и разобрать, почему же возник этот бардак у тебя в голове, мне надо узнать твой род деятельности, и об этом я уже говорил в машине.
Но Саймон не решался. С одной стороны он думал, что Вячеслав мог быть обычной