Бабушкины рассказы часть 2

Часть 2.
Память хранит самые яркие и прекрасные воспоминания детства. Я вспоминаю, как я приезжал в районный поселок на автобусе с мамой, а бабушка нас встречала. Потом мы ехали на телеге с большим фанерным коробом, в который был загружен хлеб для нашего магазина (и запах свежего хлеба мне запомнился на всю жизнь). Это Андран-Вачи, пожилой дедушка, возил из райцентра, из пекарни свежий хлеб для наших трех деревень. Телега ехала по лесной дороге и лошадь бежала быстро, потому что бежала домой, как говорил Андран-Вачи.
Три деревеньки стояли около маленькой речки Малевки. В реке были омуты, глубокие места, но она была неширокая, как взрослые говорили: «в четыре шага». Но речка текла и по песчаным перекатам, которые мальчишки переходили по колено в воде.
Одна деревенька стояла чуть в стороне и на другом берегу и на высокой горке, на длинном холме, поросшем лесочком. Дорога к этой деревеньке Нагорной вела через мост. Этот мост, который объединял все три деревни, каждую весну разбирали, потому что в половодье его сносило течением разливающейся реки. А вначале лета строили мост вновь.
Другая деревня тянулась вдоль реки по пологому склону, и весной их огороды затопляло водой. Эта деревня Дольная – не только потому что вдоль реки, а потому что уходила в поля и долы, тянущиеся за ней широко до дальнего леса у горизонта, так мне бабушка объяснила.
А наша деревня стояла к речке торцом,  и тянулась по самому краю леса, и у самого моста был общий магазин, улица нашей деревеньки тянулась от магазина вверх по склону. И называлась наша деревня просто – Старая!
Мальчишки любили бегать к реке, к песчаному пляжу. Омуток, скрывающий сваи моста, кончался перекатом буквально в ста метрах по течению и на песчаном мелководье все дети плескались купались во все летние солнечные дни, загорали на желтом песке на берегу. А выше моста, на берегу, поросшем осокой и камышами, старшие ребята ловили рыбу. Полюбил рыбалку и я. Еще маленьким – лет в 5, я делал себе удочки из ровных палок, из сломанных длинных веток прибрежных ив, а потом по подсказкам старших сделал из орешника настоящую недлинную удочку. И я уже приносил домой небольших рыбок, которых бабушка жарила на сковородке.
А вечером она мне читала сказки из книги: «Сборник русских народных сказок». Была прочитана сказка «О золотой рыбке», но из народных, из сборника, были такие сказки, которые я никогда потом нигде не слышал:
Сказка о Ерше Ершовиче.
Ершишко-кропачишко, ершишко нехороший
Склал вещи на телегу со своими мальками- ребятками;
Пошел он в Кам-реку, из Кам-реки в Трос-реку,
Из Трос-реки в Кубинское озеро,
Из Кубинского озера в Ростовское озеро.
И в этом озере выпросился остаться одну ночку.
От одной ночки – две ночки, от двух ночек – две недели,
От двух недель – два месяца, от двух месяцев – два года,
А от двух годов – жил тридцать лет.
 
Стал он по всему озеру похаживать,
Мелкую и крупную рыбу иглами покалывать.
Тогда мелкая и крупная рыба собрались в один круг
И стали выбирать себе судью праведную
И выбрали рыбу-сом с большим усом:
- Будь ты, - говорят, - нашим судьей.
 
Сом послал за ершом, будто бы, за добрым человеком и говорит:
- Ерш-ерш, добрая рыба! Почему ты нашим озером завладел? –
- Потому, - говорит ерш, - я вашим озером завладел, что ваше озеро Ростовское горело снизу и доверху, с Петрова дня до Ильина. Выгорело оно снизу доверху и запустело. Зато теперь ерша повсюду навалом.
- Ни вовек, - говорит рыба-сом, - наше озеро не горело! Есть ли у тебя в том свидетели или грамоты письменные да печати крепкие?
- Есть у меня в том свидетели и печати крепкие грамоты письменные: вот, сорога-рыба на пожаре была, глаза запалила, и понынче у неё глаза красные.
И посылает сом-рыба за сорогой: стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туда же понятыми… - зовут они сорогу-рыбу:
- Сорога-рыба! Зовет тебя рыба сом с большим усом пред свое величество.
Сорога-рыба, подойдя к рыбе-сом, кланялась. И говорит ей сом:
- Здорова сорога-рыба, вдова честнАя! Горело ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина?
- Ни вовек-то, говорит сорога-рыба, не горело озеро наше, а глаза красные от слез моих овдовелых.
Говорит сом-рыба:
- Слышишь Ерш, добрый человек! Сорога-рыба в глаза тебя обвинила.
- А сорога тут же примолвила:
- Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!
Ерш не унывает, да на бога своего уповает.
- Есть же еще у меня свидетели: окунь-рыба на пожаре был, головешки носил, и понынче у него крылья красны.
Опять: стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туда же понятых (это государственные посыльные), приходят к окуню и говорят:
- Окунь-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.
И приходит окунь-рыба. Говорит ему сом:
- Скажи, окунь-рыба, горело ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина?
- Ни вовек-то, - говорит, не горело наше озеро! Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает, а что перья красны, - на солнышко выскакиваю, когда мальков гоняю, вот и опалился.
Ерш не унывает, на своего бога уповает, и говорит сом-рыбе:
- Есть же у меня в том свидетели: щука-рыба, вдова честнАя, притом не мотыга, на месте сидит, скажет истинную правду. Она на пожаре была, головешки носила и поныне у неё спина черна.
И снова: стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей туда же понятых, приходят к щуке и говорят:
- Щука-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.
Щука рыба, подходя к рыбе-сом, кланялась:
- Здравствуй, ваше величество!
- Здравствуй, щука-рыба, вдова честнАя, притом не мотыга (не проматывает, значит, добро свое), - говорит сом, - горело ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина?
Щука-рыба отвечает:
- Ни вовек-то не горело наше озеро Ростовское! Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает! А что спина черна, так на солнышке загорела, когда я среди кувшинок и травы стою под поверхностью воды и добычу ожидаю-караулю.
Ерш не унывает, да всё на своего бога уповает:
- Есть же, есть, - говорит, - у меня свидетели: налим-рыба на пожаре был, головешки носил, и поныне он черен весь.
Снова: стрелец-боец (это рыба елец), карась-палач, две горсти мелких молей (что по верху плавают, чиклейкой называются) туда же понятых, приходят к налим-рыбе и говорят:
- Налим-рыба! Зовет тебя рыба-сом с большим усом пред свое величество.
 - Ах братцы! – говорит налим, - Нате вам гривну за труды и на волокиту; у меня губы толстые, брюхо большое, в городах не бывал, пред судьями не стаивал, говорить не умею, кланяться не могу.
Эти государевы посыльные и пошли по домам. А тут поймали ерша и посадили его в петлю, да на берег выкинули. По ершовым молитвам бог дал дождь да слякоть. Ерш из петли-то и выскочил. Пошел он в Кубинское озеро, из Кубинского озера в Трос-реку, из Трос-реки в Кам-реку. В Кам-реке идут щука да осетр, а ерш им говорит:
- Куда вас черт понес? Не ходите выше по течению, я там был и хорошего не видел!
Услыхали рыбаки Ершов голос тонкий и стали Ерша ловить. Пришел Бродилка-рыбак – бросил ерша в лодку себе, пришел Петрушка-рыбак – бросил Ерша в плетушку свою:
- Наварю, говорит, ухи, да и покушаю.
Тут и сказочке конец, а уха из ерша и без хлеба хороша да навариста, хлебай её горячую и питательную!
 
Часть 3