Мы тут как-то с корешем засиделись у меня. Выпили, конечно. Я ему и говорю:
— Слышь, Витян! Ты хоть зыркани чё крутом деется. Страна гибнет. На душе кошки. Давай в города поиграем што ль? — Эт как? Ты говоришь — Москва, я — Астрахань. Да? — Ты, Витян, за все эти годы если и ушёл куда далеко, так это только до пункта приёма посуды. Мы ж с тобой в такую игру в седьмом классе играли. Сразу, как только буквы выучили. Давай эту игру усложним. Будем своим корешам придумывать кликухи по названиям городов.
— Как это?
— Ну, ты Гриню рыжего с третьего подъезда знаешь? Он вчера об асфальт моськой квакнулся. Вот он и будет — МОС-КВА! А Филя с четвёртого подъезда от соседки не вылезает. Большой ас в интимном деле. Он будет — АС-ТРАХАНЬ! Ну, что? Понял? — Ух ты! Ага. Моя очередь? Ща выдам! — Не-е! Погоди. Проигравший бежит за бутылкой. — Замётано. Нормалёк. Значит, так-с... Михалыча из тридцать второй квартиры помнишь? Ну, солидный мужик такой? Всегда со своим стаканом приходил. Правда, без бутылки. Он ещё докторскую защитил. Вот, от кого — я уже не помню.
— Докторскую колбасу што ль?
— Может быть. Про него и в газетах писали и по телевизору его показывали. Вся страна о нём говорила. Не помнишь? Да он ещё пузырь «Портвейна» перед Рождеством разбил у нас случайно.
— Пузырь «Портвейна»?! Вспо-о-омнил, гада!
— Так вот он, баран, тормозную жидкость закусывает килькой! Ну, какой же баран тормозную жидкость закусывает килькой?! Ну, и кто он после этого? БАРРАНКИЛЬЯ!
— Ну, силён ты, кореш! И откуда такие города знаешь? Ты же в школе на географии одни долины и взгорья изучал. Под Лизкиной блузкой. Ну, да ладно. Моя очередь. Севку-то, бедолагу, я, надеюсь, ты не забыл. Помнишь, болели после дня рождения Крупского? Ну, Владимира Ильича? Так Севка тогда у жены «Шанель» спёр для нас. Не дал помереть. Молоток, мужик! Ну, ты же видел какой он здоровый. Севка-то. Большо-о-ой такой. Не то что с осину или с ёлку, а, прямо, — с тополь! Сева с тополь. Значит, кто он? СЕВАСТОПОЛЬ!
— Хорошо-о-о! А ты Пашу одноногого помнишь? Чемпиона области по лёгкой атлетике? Так тот нальёт себе в стакан, сам пить не будет, а товарищу последнее отдаст, как подарит. Выходит, он — ПАВЛОДАР.
— Ну, про Федю губатого я уж молчу. У него губа умная. Тому хоть сколько наливай — ему всё мало. А уж если Феде мало — непременно кому-нибудь харю набьёт. Самый что ни на есть — ХАРБИН!
— Да и у Жорки печать поставить не заржавеет. У него любимые папиросы — «Север». Он за этот самый «Север» кому угодно в грызло двинет. Жорка, точно — СЕВЕРОДВИНСК!
— Ёлы-палы! Как же я про Веню-то забыл? Помнишь, как он у жены валенки спёр и загнал их, а потом поил нас целый день. Жена ещё за ним пол-квартала бежала в одних колготках... этих... «Волген-Лада» на босу ногу. Хорошо тогда погудели. Веня устроил, прямо, бар на улице. Пусть он, добрая душа, будет — БАРНАУЛ!
— О! Вспомнил! Гоша! Ну, теперь икнул, бродяга, если живой. Его баба Клавка, ты ж знаешь, всегда самогон гнала. Жадюга! Нам и то без скидки продавала. Правда, Палычу со второго микрорайона продала один раз со скидкой. Скинула его, прямо, с третьего этажа. Он теперь трезвый до дому дольше добирается, чем когда-то пьяный. Ну, так вот... Клавка-то трудилась и день и ночь не покладая рук, за что Гоша к трудящимся её и причислил. И вот, аккурат, на 1-е Мая, в день солидарности тех самых трудящихся, продал он её весь самогон, накупил на вырученные деньги цветов и трезвый, как стёклышко, пришел высказывать свою любовь. Ты когда-нибудь теплоходный гудок, так чтоб вплотную, слышал? А Гоша услышал. Пятки у него сверкали так, что в подъезде краска облупилась. А сам как ещё в мае где-то окопался, так с тех пор и не слышно. А раз в мае окопался, значит — МАЙКОП.
— А Митюхе и на халяву плеснёшь водяры, ему всё равно кисло. Вылитый КИСЛОВОДСК!
— Васька соточку тяпнет и в кустах валяется. Этот — КУСТАНАЙ!
— Петька у жены ворует и кутит. ВОРКУТА.
— Степаныч и зимой и летом, как ни глянь, в ватнике канает. ВАТИКАН.
— Ты чё, Витюх? ВАТИКАН — это не город, а церковь!
— Вот и молись, архиерей чёртов, чтоб я тебя в города не обыграл!
— Сам крестись! Бутылка на кону! Ты лучше Геныча вспомни. Геныч как наклюкается, так сразу взрывается. Геныч, это уж точно, МИНСК.
— А Мыкола как бухнёт, так его обязательно арестуют. Просто, БУХАРЕСТ какой-то!
— Слышь, Витян! При всём уважении к тебе, ты городи, да не загораживайся. Кого-кого, а Мыколу лучше не трогай. Он меня прошлый год из морга после клинической смерти вытащил. Три дня дома на раскладушке бражкой отхаживал. Если б не он, кто с тобой сейчас в города играл бы? Мыкола — мужик что надо. Одним словом — МИЛАН.
— Это Мыкола — МИЛАН?! Деньги не отдаёт, ещё прошлый год загрёб. ЗАГРЕБ! Бормотуху хлеще нашего пьёт. ПЬЕМОНТ! Спит в канализационном люке! ЛЮКСЕМБУРГ!!
— Ну, Витян! Не ожидал я от тебя такого. Ты мне друг, а Мыкола как брат. Ка-ароче, БРАТСК. Я его люблю, как родного. ЛЮБЛЯНА!
— Нашёл кого любить! Ты его жену видал? Между прочим, она мне кумой доводится. Да-а! Ирка у него баба классная. ИРКАТСК!
— Не ИРКАТСК, а ИРКУТСК! Мотаешься, значит, к куме, КУМАМОТО, по-хамски её мацаешь, ХАМАМАЦУ, да ещё в честной игре буквы А и У перестанавливаешь! ШАНХАЙ, ты! Вот теперь перестанавливай!
— Обижаешь, кореш! АБИДЖАН! Ты её хоть раз видел? МАНИЛА! А НАГОЯ? Хоть убей, а ХОНСЮ!
— А ХОНСЮ — это остров!
— И чё? ХОНСЮ — это остров моего непреодолимого желания. Такой ТОМСК по АКТЮБИНСКУ!
— Тоже мне, ОРЛЕАН нашёлся! Ты лучше ХОНСЮ свою ОКЛАХОМУ, а то я из тебя так ЛИВЕРПУЛЬ выпущу, что ГВАТЕМАЛА не покажется!
— Это моя-то Верка ОКЛАХОМА? Да твоя Зинка — КОМОДОРО-РИВАДАВИЯ! Сам лично МОНТЕВИДЕО!
— А твоя Верка — наркоманка! Вечно чё-нибудь в вену суёт! ВЕНЕСУЭЛА!
— А ВЕНЕСУЭЛА — это страна, а не город.
— Так Верка ж тебе со всей страной изменяет!
— Ты чё гонишь, дурак?! ГОНДУРАС несчастный!
— А ГОНДУРАС — не страна?
— Ага-а. Страна. Страна таких идиотов, как ты! Так что, ГОНДУРАС ты самый настоящий!
— Это я ГОНДУРАС?! Ну, ты и ТВЕРЬ!
— Это я-то ТВЕРЬ?!
— Ты-то, ты-то! И ТВЕРЬ и ПИТЕР долбанный!!
— ПИТЕР?!?! Да за такие города, знаешь, что бывает?! Ты после этого тогда ва-а-аще — КОЗЕЛЬСК!!!
— А за КОЗЕЛЬСК ответишь!!!! Эх, Витян! Витян! ВИТЕБСК ещё называешься. Я его как друга в дом пригласил, красненькое тут раздариваю, и он ещё меня — КОЗЕЛЬСК!
— Ну, КРАСНОДАР, КРАСНОДАР, прости!
— Ох, ты ж, Витюша, и хитрюга. ЛИСИЧАНСК. Раз играем в города конкретно — давай реально по-существу.
— Ну, давай. Ты помнишь, как мы отмечали День защитника от Отечества?
— От Отечества?
— Именно, от Отечества. Ну, пиво ещё пили с раками.
— Чем-чем?! Сраками?! Чё, в глотку уже не лезло?
— Какими сраками... Нормально пили. Глотками. В три горла. Так вот тебе тогда чего-то не по себе стало. И ты попал не в туалет, а в шифонер. Помнишь, как ты в шифонере кричал, плевался? Тебе легче потом стало на душе. Ну, и кто ты? Кто ты? Кто? ДУШАНБЕ-БЕ-БЕ...БЕ...БЕ...БЕ-Е-Е-Е...
— А ты, Витюнь... а ты... Ты, вообщем, Витюха... Это... Как его... Да-а-а... Кажись, проиграл. Ну, и чёрт с тобой! КРИВОРОЖСКОЕ ты созданье! УРСКАЯ ты магнитная аномалия!! Давай деньги. Бегу за бутылкой.
