Верующий в бога - еще не Homo sapiens (Глава 9 - ПЕРВЫЙ ГОД В ВИФЛЕЕМЕ ПОСЛЕ ВОСЕМНАДЦАТИ ЛЕТ СКИТАНИЙ)

Я вспомнил 
Слышанное где-то,
Что небо, захотев вздремнуть,
Ложится на земную грудь
И отдыхает до рассвета. 
Василий Федоров
Отдохнув на груди земной, Анахарсис на рассвете встретился с Иешуа у Золотых ворот Иерусалима. Эту встречу он ждал давно, было о чем поговорить. Прежде всего он надеялся пролить свет на темные стороны жизни Иешуа, развеять мифы и легенды, которые прочно опутали его личность. Но уверенности в том, что Иешуа раскроется перед ним, было мало, хорошо и то, что он все же пришел. Каждый вперился в противника долгим оценивающим взглядом, они испытывали силу духа перед «боем», как боксеры в ринге. Первым заговорил Анахарсис:
— Иешуа, говорят, именно через эти врата ты якобы и вошел, вернее, въехал в город на осле. Расскажи, как все было на самом деле, не с неба же ты свалился!
— А ты разубеди в этом толпу, которой Отцы церкви с пеленок внушают, что я якобы снизошел именно оттуда, — парировал первый выпад Иешуа, хитро прищурив взгляд. 
Эти глаза... Анахарсис всматривался в них и удивлялся: они светились особенным светом — добрым, мягким, успокаивающим. Этот взгляд обладал каким-то магнетизмом, он притягивал к себе, и человек, смотрящий Иешуа в глаза, будто растворялся в их бездонной глубине. Анахарсис с удивлением отметил про себя силу их действия и понял, чем он привлекал и очаровывал толпу. Этой детали он раньше учесть никак не мог. Иешуа, поняв замешательство философа, соблюдал, тем не менее, поразительное спокойствие, уверенный в своем непревзойденном обаянии, разве только тень насмешки промелькнула в уголках губ, но тут же исчезла. Перед Анахарсисом стояло воплощение смиренности и искренней простоты. Такому человеку не верить нельзя, в этом его сила. Первая истина открылась перед Анахарсисом, и он, собрав волю в кулак, стряхнул с себя действие гипноза и, стараясь не изменить тональность разговора, кинул:
— Можно подумать, что ты к этому не причастен.
— Конечно же, причастен, — охотно согласился Иешуа, — но не до такой степени, как ты себе представляешь. Моей заветной мечтой было стать просвещенным и только. Я не претендовал на иную роль, и то, кем я стал, случилось против моей воли, — снизал плечами Иешуа, искренне удивляясь. 
 — Ты имеешь в виду — стал наместником Бога на Земле? Но как тогда понять следующее: когда, случалось, идя вместе с апостолами как ­обычный человек, ты вдруг оборачивался и говорил: «До того как был 
Авраам, Я есть, или если вы увидели меня, вы увидели Отца своего». Что это как не попытка причислить себя к божественному началу? Но оставим пока вопрос о Тебе и Боге, вернемся к нему несколько позже.
Знаешь ли ты, что в Индии, где ты провел остатки своих дней, у тебя появился конкурент на обладание божественным престолом? Его зовут Сатья Саи Баба, он, как и ты, объявил себя богом. 
Предупредив протестующий жест Иешуа, Анахарсис продолжил:
— Но он не чета тебе, сам обосновывает свое божественное начало в книге «Саи Баба — Бог?» Почитал бы ты, какие он вытворяет божественные фокусы! Тебе до него как до бога, извини за тавтологию. 
— Да, слыхал я об этом искателе приключений. Довольно сомнительный тип с дешевыми трюками.
— В тебе говорит зависть к довольно успешному конкуренту?
— Зависть мне незнакома, потому как мне равных нет, и завидовать кому либо нет смысла. 
— А не гордыня ли это?
— Это божественное величие, которое раздавит любого смертного, как ничтожного червя! — глаза Иешуа блеснули гневом, но тут же угасли, излучая все то же тихое сияние. Он будто демонстрировал свое превосходство над всеми, кого это сияние озаряло.
Так разговаривали они возле замурованных ворот. Было раннее утро, Вифлеем — город, преподнесший человечеству бога-человека или человека-бога, еще не проснулся. После довольно долгой паузы Анахарсис все же продолжил:
— Когда ты уходил из Вифлеема, Золотые ворота, как известно, еще выполняли свое прямое назначение, а когда вернулся, они были уже замурованы. И все же ты умудрился пройти через них верхом на осле. Как тебе удалось распространить слухи о своем необычном возвращении и даже найти очевидцев, которые видели это?
— Видишь ли, надо было с чего-то начинать, — попросту ответил ­Иешуа, снова забыв о божественном величии. 
Анахарсису даже почудилось, что он играет роль, входя в нее незаметно для себя, видно, настолько сроднился, но как играл! Он сам начал ощущать на себе этот дар. «Чего доброго, скоро в ученики запишусь, станет одним апостолом больше», — с усмешкой подумал Анахарсис. Иешуа тем временем продолжал:
— Я незаметно вошел в город, осмотрелся, побывал на разного рода сборищах, в том числе на мистификациях чародеев, поддерживаемых зелотами. Узнал, что некто Иоанн, прикрываемый ессеями, проповедует, как и Заратуштра, единобожие. 
Надо признаться, эти три дня я практически ничего не ел, был голодный как волк, да-да, святые тоже бывают голодны, — рассмеялся он в ответ на удивление Анахарсиса. — Нужно было как-то о себе заявить, обратить на себя внимание и привлечь толпу. А как я это сде...
— Можешь не рассказывать, — перебил его философ, — я знаю, тебе помог зелот, который контролировал порядок возле чревовещателя и имел с этого мзду. Этот чревовещатель и объявил Вифлеему, что ты въехал в город на осле через эти ворота.
— Откуда знаешь? Это же тайна за семью печатями!
— Давай договоримся, что ты не будешь задавать таких вопросов мне, а я тебе. Да, вот еще что. Я хотел обратить твое внимание на высказывание Фридриха Ницше по этому поводу: «У кого в жилах течет кровь теолога, тот с самого начала не может относиться ко всем вещам прямо и честно. Развивающийся отсюда пафос называется вера, т. е. раз и навсегда прикрытые глаза, чтобы не страдать от зрелища неисправимой лжи. Из этого оптического обмана создают себе мораль, добродетель, святость; чистую совесть связывают с фальшивым взглядом; освящая собственное мировоззрение терминами „Бог“, „спасение“, „вечность“, не допускают, чтобы какая-нибудь иная оптика претендовала на ценность». Как ты считаешь, Ницше прав?
Иешуа промямлил что-то, Анахарсис его предупредил:
— Можешь не отвечать, здесь полемика неуместна. А вот что интересно: какие мысли обуревали человека, который двенадцатилетним подростком покинул родину, а вернулся полон сил для осуществления заветной мечты — стать просвещенным? Вот о чем хотелось бы послушать.
— Что тебе сказать? Мы с тобой оба из прошлого, причем из разного времени, пытаемся найти общий язык, обсуждая тему космического масштаба и космической же глупости. В чем глупость? В том, что верующий в бога — это еще не человек разумный. 
У Анахарсиса после этой тирады отвисла челюсть. А Иешуа между тем продолжал: «А мечтал я тогда лишь об одном — о куске хлеба, чтобы как-то успокоить желудок».
— Странно слышать такое от тебя. Ты был голоден, а как же притча о том, что ты накормил одним хлебом целую толпу? Или фокусам научился позже? Но оставим это, сейчас ты не голодный и, надеюсь, в состоянии мне объяснить следующее: если отделить записанные тобой слова от твоих жизнеописаний и поместить их в отдельную книгу, то это получится очень тонкая брошюра, смотреть не на что. Неужели это результат восемнадцатилетнего скитания по Скифии, Азербайджану, Персии и Тибету?
Причем и то, что ты якобы писал, вызывает по меньшей мере недоумение. Вот, например, образчик высказывания тех же твоих воздвигателей на «святой престол»: «Получить ясное представление об Иисусе непросто, прежде всего, потому, что четыре Евангелия, в которых записаны его слова и поступки, в лучшем случае неадекватны, каждое несколько отличается от остальных, и все они очень кратки». Или вот современная трактовка в газете «Разумный Замысел»: «В Библии сказано, что Бог — вечно 
Живущий (Ис. 57:15), что Он обитает на Небесах (Втор. 26:15) и в свете (1Тим. 6:16). Для общего удобства мы подведем итог: Бог обитает в небесном измерении, или же в измерении вечности. Мы же, напротив, живем в трехмерном (длина, ширина, глубина) и временном пространстве. 
И тем самым теологи сами себя садят в калошу, утверждая, что нам после земной юдоли к богу не добраться. А если учесть все апокрифы, которые зарубила официальная церковь, то докопаться до сути вообще невозможно.
Подтверждением тому шедевр творческой мысли: «По прошествии четырех столетий напряженной всемирной подготовки к появлению Истинных Родителей в городе Вифлееме в Израиле родился Иисус». Это похоже на присказку: «На городі бузина, а в Києві дядько».
Или вот цитата: «Если бы Иисус Христос явился сегодня, никто бы не стал его распинать. Его бы пригласили к обеду, выслушали и от души посмеялись» (Томас Карлейль).
А теперь о притчах. Я не знаю, правильно ли их назвать цитатами, ­тобой использовавшимися. Вот лучшие по версии  интернет-ресурса 
citata.in:
Истину не жнут, а собирают зерно к зерну, и она будет кладом вашим.
В своем глазу мы бревна не чувствуем, а в чужом и сучок нам виден.
Подставь свою левую щеку тому, кто тебя ударил по правой.
Вожделенный взгляд на женщину говорит о прелюбодеянии с ней в сердце вашем.
Истину ты должен услышать сам, никто ее тебе не откроет.
Много ходить — не значит продвигаться.
Вера, не подкрепленная делами, мертва.
Учитесь мудрости у змеи и простоте у голубя.
Опустеет царство, которое разделено, не устоит дом, который разделен сам в себе.
Самая большая любовь — это когда душу кладешь за своих друзей.
Душу свою спасайте терпением.
Человека оскверняет то, что из него выходит, а не то, что извне его окружает.
Плоть человека очень немощна, и только дух бодр.
Не стоит собирать сокровища на земле, истребят их моль и ржа, украдут воры.
Могилой вашей станет плоть убитых вами тварей.
Удалите от меня ложь и суету, от богатства и нищеты оградите, нужен мне лишь хлеб насущный.
Хорошая слава о тебе ценится больше серебра и золота.
Приобретающий богатство неправдою останется нищим на середине своих дней.
Помоги просящему у тебя и отворачивайся от желающего у тебя занять.
Каким вы судом людей судите, тем же и судимы будете.
Признаками подлинности вышеприведенных изречений Христа по апокрифу являются: древность и неповрежденность источника, содержащего изречение; соответствие аграфов духу евангельских слов Спасителя; конструктивная согласованность и схожесть с обычными евангельскими оборотами речи.
Больше всего мне «нравится» соответствие аграфов духу евангельских слов Спасителя. Тот, кто это писал, видимо, не знаком с законом причины и следствия.
С точки же зрения нынешнего Homo sapiens, этот набор изречений похож на изречение робота и далек от того совершенства, каким бы был, если б выразил его человек разумный.
Я хочу этим подчеркнуть, что человечество продвинулось далеко вперед в своем развитии по сравнению со временем, когда ты проповедовал свои догмы, и настало время отказаться от ереси, которую вслед за тобой повторяют теологи.
А сейчас я расскажу тебе байку о том, где находится бог. Она отличается от мнения, высказанного газетой «Разумный Замысел»: «Добрая часть теперешних христианских богословов где-то там, за семью замками, чтобы никто не дознался, никак не придут к соглашению о том, с кем или с чем можно было бы сравнить бога».
Действительно,