Глава 6. Поиски и письмо
Ох, не зря старому Джону чудился шорох за дверью и тень в коридоре. Потому что едва он покинул замок, как в обеденную залу к барону постучался его конюх Али.
- Хозяин, я слышал что-то важное... – и Али рассказал барону о разговоре между Яковом и Джоном.
Барон замер с поросенком в зубах. Потом он выплюнул мясо и смачно выругался.
- Старый пень! Я так и знал, что дело нечисто. Тот-то эта чернильница так старалась меня убедить, что других наследников нет! И эта развалина туда же! Верен покойнику? Ну так отправляйся вслед за ним! Повешу!
- О, господин, зачем вешать? Зачем затыкать язык? Мертвый ничего не скажет.
Барон хмыкнул:
- Твоя правда. Ну так тащи его сюда. Нет, лучше в кабинет, там пистолеты есть...
Али поклонился:
- О, господин, позволь твоему недостойному рабу дать тебе совет. Если этот человек ничего не сказал даже своему другу, то он ничего не скажет и тебе. Я думаю, что он не боится смерти. Ведь тогда его тайна умрет вместе с ним.
Барон нервно забарабанил пальцами по столу:
- И что?
- Надо сделать по-другому, господин. Я прослежу за его другом и тогда они, сами того не ведая, откроют нам свою тайну.
Барон оценивающе посмотрел на Али. «А это араб соображает...»
- Ладно, будь по-твоему.
Вот почему на следующий день по северной дороге двигались два путника – Джон и Али. Только Джон ехал по дороге на ослике, а Али скрывался в придорожных кустах...
Так они добрались до поместья Бельвилль. Али увидел, что Джон подъехал прямо к парадному крыльцу. Слуги приняли ослика, а нотариус прошел в дом. Али заметался. Вернуться и сообщить господину, что человек приехал в это поместье? Так это значит, ничего не сообщить! Надо выяснить зачем этот старик приехал сюда!
Али кинулся вокруг господского дома. Ему повезло, он неувиденным проскочил между курятниками и овчарней и оказался – О, Аллах! - прямо перед большим окном. Али прилип к стене, потом осторожно заглянул в окно. Он увидел, что старик разговаривает с какой-то хорошо одетой женщиной, видимо, самой госпожой. Но о чем они разговаривают? Проклятое окно! Оно закрыто!
Вскоре старик встал и, поцеловав руку госпожи, вышел. Конюх сжал кулаки от досады. Он так ничего и не узнал! Но, может быть, стоит дальше последить за стариком, вдруг он все-таки откроет тайну?...
А нотариус вышел на крыльцо в расстроенных чувствах. Разговор с хозяйкой поместья ничего не дал...
Мадам Летелье отлично помнила старого барона.
- О да, это был мужчина! – мадам мечтательно подняла глаза. – Как можно было перед ним устоять такой слабой женщине, как я... Моя бедная девочка! Как она была так на него похожа!... А как он любил ее! Он даже говорил, что отдаст ей все свои сокровища...
- Девочка?
- Да, наш плод любви.... Но я... я ... я его потеряла! Этот проклятый мост отнял ее у меня! ...
Повисло молчание. Джон осторожно кашлянул:
- Мадам, простите мое любопытство, но как это могло случиться?
-Лошади понесли. Кучер пытался их остановить, но упал с козел. А я... я держала на руках колыбельку с моей красавицей и молила Бога, чтобы он остановил лошадей. Но Бог не услышал мои молитвы. Лошади неслись. Впереди был мост. Мы оказались на нем и коляска резко наклонилась!! Потом мне сказали, что отлетело колесо. И мы вместе с ребенком оказались в реке! А дальше... дальше я ничего не помню. Очнулась я уже на берегу. Одна! Колыбельки с моей девочкой нигде не было! Эта проклятая река и этот проклятый мост отняли ее у меня! Простите, мне так тяжело об это вспоминать... Ведь как раз вчера ей должно было исполниться восемнадцать...
Джон вздохнул:
- Я понимаю вас, мадам. Но кто знает, может быть ей сейчас лучше? Разве вы можем постичь всю глубину Промысла Божия?
Мадам устало махнула рукой:
- Я убеждала себя в этом, но... Сердце говорит мне, что она жива, но глаза... Как бы я хотела увидеть ее вновь...
Джон встал:
- Мадам, если ваша дочь жива, то я приложу все свои силы, чтобы найти ее.
- Храни вас Пресвятая Дева Мария и все угодники. Если вам что-нибудь будет нужно, то обращайтесь ко мне. Я помогу вам в вашем святом деле.
И вот теперь Джон в задумчивости ехал обратно. Тень наследницы на мгновение мелькнула перед ним и исчезла. След оборвался. Поиски надо было начинать сначала... Али крался за ним...
Джон не сразу заметил, что по дороге кто-то едет на ослике впереди него. Только спустя некоторое время он сообразил, что это аббатиса Фара, которая ехала так медленно, что Джон, сам того не желая, вскоре поравнялся с ним. Вид у аббатисы был чрезвычайно озабоченный.
- Добрый день, матушка! Могу я узнать, почему вы столь серьезны?
- Ах, это вы, сын мой... Есть у меня на то причины. Я размышляю над путями Господними и его милосердием... Поистине наш ум слаб и мы не можем постигнуть всю глубину замысла Божьего. Сегодня у нас в монастыре отошла к Господу одна монахиня. Вы знаете, кто она была? Мадам Мельпелье!
Джон вздрогнул и перекрестился:
- Кто же не знал эту ведьму? Навести порчу для нее было сущим пустяком. Говорили, что за ней водятся дела и почище... Правда, никто ничего не доказал. А потом она вообще куда-то исчезла. Так значит она раскаялась и ушла в монастырь?
- Совершенно верно. Как же мы тогда славили Бога за то, что он привел к нам эту заблудшую овцу! В своем милосердии он дал ей возможность искупить свою вину. И вы знаете, не было усерднее монахини! Видно было, что раскаяние ее искренне и своими подвигами она в самом деле хочет спасти свою душу. И вот сегодня Бог призвал ее. Но... Вот что она рассказала мне перед смертью. Года четыре назад, когда она еще не знала Господа, к ней пришел какой-то человек и купил у нее... ну вы знаете, что такое аква тофана...
- Яд?
- Совершенно верно. А потом наш старый барон объявил, что у него неожиданно нашелся сын, которому он завещает свое поместье. И как-то так получилось, что вскоре после того старый барон умер. Это поразило мадам Мельпелье. Она решила, что барона отравили и именно этим ядом, который она дала. И, похоже, что эта капля переполнила чашу. Мадам бросила свое гнусное ремесло и пришла к нам. Но только сегодня я узнала об этом. Мадам Мельпелье сказала, что она хочет идти к престолу Всевышнего с легким сердцем. И вот теперь я еду в размышлениях. Если это так, стало быть что-то нечисто у молодого барона...
Али за кустами весь превратился в слух. А Джон... Джон внезапно вспомнил молодцов молодого барона. Невольный озноб пробежал у него по спине. Эти не пощадят...
- Матушка, не в обиду будь сказано нашим жителям, но у мадам Мельпелье было много покупателей... Почему именно этим ядом отравили старого барона? Мы же не знаем, кто был покупатель и зачем ему был нужен яд. Может быть, эта покупка предназначалась совсем для другого?. К тому же... Слишком много прошло времени. Где теперь искать того человека? Да и как опознать? Вы же знаете, как таятся покупатели товара такого рода. Его же никто не видел, кроме мадам Мельпелье... Так что вряд ли мы когда-нибудь что-нибудь узнаем...
- Возможно вы правы, сын мой. Но я буду молиться, чтобы Господь дал совет, что мне делать дальше.
- Ваша молитва матушка непременно дойдет до Господа.
- Очень надеюсь, сын мой.
Аббатиса замолчала. Джон решил, что она и вправду начала молиться. Чтобы не мешать ей, он ударил пятками своего ослика и быстрее поехал вперед. Но как быстро он ни ехал, Али все равно был быстрее. Вскоре он оказался в замке и без промедления отправился в кабинет к барону.
Барон сидел в самом мрачном настроении, с оловянным кубком в руке. Выслушав Али, он с такой силой грохнул кубком по столу, что покривил его.
- Надо было сразу пристрелить эту старую ведьму, чтобы она не болтала? А теперь... Теперь не достанешь... Отправилась в ад. Составит славную компанию этому идиоту!
Барон захохотал и внезапно смолк. Он внезапно вспомнил, как стоял тогда в этом кабинете, перед старым бароном. В правой руке он держал письмо к королю, в котором барон де Вильфор обвинялся в сношениях с дьяволом и чернокнижничестве, а в левой – письменное признание его сыном и завещание, по которому замок, земли и все богатства барона отходили к нему. «Выбирайте, господин барон. Или костер, или я ваш сын!».
Да, славная была история... Правда, пришлось потрудиться – найти пещеру, соорудить там алтарь, найти коровий череп, выкрасить свечи черной краской, вверх ногами переплести Библию... А самое главное, купить свидетелей и выдрессировать их. Так что когда эта старая развалина захотела сама убедиться в весомости доказательств и отправилась в пещеру, ему то и дело попадались люди, которые, понизив голос, спрашивали, когда, мол, новая «черная месса» будет... Ну а потом старый черт и эти продажные олухи отправились в ад... Надо было тогда и эту бумажную крысу отправить, но, увы, он - личность известная. К тому же пообещал молчать...
- А... – он осекся. « А почему араб мне все рассказывает? Что у него на уме? Подозрительно....Впрочем, он ничего не знает... Хуже с этой старой чернильницей. Хотя нет. У него самого рыльце в пушку и вряд ли он болтать будет...Так... А святоша? Законник сказал, что никто ничего не узнает... Но может стоит навестить монастырь?...»
- Коня!
Али посмотрел по какой дороге поехал хозяин. Странно, но эта дорога не вела к монастырю.
А через некоторое время аббатиса получила письмо. Сестры сказали, что его принес какой-то неприметный человек, лица которого они не запомнили. Да и вообще, он даже не вручал письма, а всего лишь постучался и бросил его в открывшееся воротное окошко. Прочитав его, матушка Фара задумалась. Письмо было чрезвычайно вежливо, однако что-то было не так. Чувствовалась какая-то угроза.
Вот что было написано в письме:
«Глубокоуважаемая госпожа аббатиса! С глубоким прискорбием узнали мы о кончине одной из ваших сестер, известной в миру как мадам Мельпелье. Еще в более глубокую скорбь нас повергло известие о том, что мадам выдала тайну, которую она обещала сохранить до могилы. Теперь вы – ее обладатель. Сделайте же все, что возможно в силах человеческих, чтобы никто более не узнал о ней. Поверьте, так будет лучше для всех, особенно для вас, монастыря и сестер. Пусть их покой не будет нарушен и они будут как и прежде славить Господа не тревожимые никем и ничем. Мы очень этого хотим и думаем, что тоже самое хотите и вы. Сделайте так, как мы просим и благословенная тишина снизойдет на вас.»
Письмо было написано красивым ровным почерком, на хорошей бумаге. Однако подпись отсутствовала.
Аббатиса покачала головой, история была явно нечистая... Вдруг она вспомнила давешнюю встречу на дороге с нотариусом. «А не показать ли мне это письмо ему? Он все-таки учился законам, а значит, должен что-то понимать в таких делах»...
Тем временем Яков совершал странные действия. Он отправился к статуе Девы Марии, стоящей на перекрестке неподалеку от замка и стал усердно молиться перед ней. Потом, непрерывно крестясь, он обошел вокруг статуи, иногда поглядывая то на постамент, то на саму статую, то на землю вокруг постамента. По-видимому, увиденное его удовлетворило, потому что он отправился от статуи с видом довольного
