Рассказы странствовавшего Глава 3
Как живет наша провинция? Чем только не занимаются люди!
Это будто бы разные миры. Параллельно большому миру столиц, в котором живут большие люди и существуют большие вещи, - существует и маленький мир провинции, с маленькими людьми и маленькими вещами.
В большом мире изобретены подземные переходы и подземный общественный транспорт – метро, а по улицам мчатся тысячи машин не изобретая, а создавая своими выхлопами смог, накрывающий миллионные города.
В большом мире – написаны книги, получающие Нобелевскую премию по литературе. В большом мире также построены Высотные небоскребы и совершаются перелеты вокруг света, с материка на материк, на огромных лайнерах-аэробусах на 350 мест. – В маленьком мире люди рады полученным за городом 6 соткам земли и построенному на нем дачному домику. Там слушают сентиментальные песни «Ласкового мая» «Белые розы», которые выращивают на участках перед домиками вместе с огурцами и помидорам в тепличках, а весь участок занимает картошка.
Если в большом мире люди заняты движением облагодетельствовать всё человечество, ставя на сердце искусственные клапана, пересаживая почки, и все операции финансируются огромными деньгами и стоят не дешево. То маленький мир далек от высоких философских материй и от больших денег, дороги были разбиты и разбиты каждый год независимо от потраченных на их ремонт денег. У его обывателей провинциалов стремление маленькое, - как-нибудь прожить, не испытывая голода на свою минимальную зарплату, прикрывая свое тело не норковыми шубами, так хоть овечьими дубленками или искусственным мехом.
Когда в большом мире создаются идеологические твердыни, стратегии новой рыночной экономики, в маленьком мире замечается оживление. Под все мелкие изобретения муравьиного маленького мира подводится база рынка. Открываются малые предприятия, растет торговля всем и вся!
Так развивается общество.
________________________
У отца имелся участок, давали им от Стройтреста 8 соток, в лесу на 15-ом километре от города по прямому шоссе в сторону Волги. Это была возвышенность среди окружающих болот, по которым протекала речка с черной водой, прозванная за это Чернушкой. Так и деревня на другой стороне от трассы называлась, и Товарищество садоводов тоже было с названием «Чернушка».
Большой урожайности из-за почвы на участках добиться было нельзя. Этот огромный бугор среди болот был песчаным. Привозимый садоводами навоз утопал в песке. Песок был настолько глубоко, что когда копали колодец – то на 12 метров внизу смогли встретить первый слой глины и грунтовые воды. Раньше, рядом с Садоводческим товариществом был песчаный карьер, откуда брали песок на стройки Регион-строй-трестовские СУ. Вот почему легко было оформить бесплатный участок и мне, (я решил взять новый, где верхний слой почвы был еще плодородным), рядом с отцовским, на одной линии от центрального проезда. Мне отгородили колышками кусок леса в самом конце линии: получилось – 3-я линия, 2-ой квартал, участок 25. Лес отгороженный для меня состоял из нескольких березок, нескольких лип и большой елки посередине, а вокруг были поросли волчьих ягод и мелкого липняка.
Таким образом, с работы по благоустройству вокруг домов, из вагончика, в пятницу, я устремлялся не домой, а с рюкзаком, наброшенным наспех на плечи, к вокзалу, - отъехать на спецавтобусе в садовое товарищество. Все выходные и все лето я корчевал этот свой лес. И дело это продвигалось с легкостью – песок! Обкапывалось дерево под самый корень вокруг, уходящие вглубь толстые корни перерубались, и потом дерево толкалось и падало, выворачивая все корни наружу. Хорошие бревна я отложил для строительства домика. А из плохоньких и кривоватых построил небольшую сарайку, где было можно переждать дождик и даже переночевать на широкой лавочке. Мне приходилось ночевать в своем «саду», готовить еду на костре….
О красотах природы думать особенно не приходилось, из-за усиленной работы целый день, в спешке рук и мысли все время спешили. Но по ночам я сидел на лавочке возле костра и видел прекрасный лес и яркие звезды в светлом синем летнем небе.
Вся ночь сливалась в волшебную чарующую сказку. Взошла луна, и её сияние причудливо пестро и таинственно расцветило лес, легко среди мрака неровными бледными пятнами на кажущиеся корявыми стволы, на изогнутые сучья, на мягкий, как плюшевый ковер, мох в болотной низине. Тонкие стволы берез за низинкой на песчаном косогоре белели под луной резко и отчетливо, а на их легкую листву, казалось, были наброшены серебристые прозрачные покровы, сотканные из лунного света.
Местами свет вовсе не проникал под густой навес сосновых ветвей. В сосняке стоял полный непроницаемый мрак. И только когда луна поднялась чуть выше над горизонтом, - в самой середине леса, среди сосен, скользнувший неведомо откуда луч вдруг ярко озарил длинный ряд лиственных деревьев, и этот луч показал узкую дорожку куда-то вглубь – словно это сказочная дорога созданная Эльфами для прохода в их сказочный мир….
Этим красочным описанием природы я хочу скрасить дальнейший рассказ о событиях отнюдь не сказочных.
Лес был действительно богат своими дарами и возможно, что там водились маленькие феи и эльфы. В низинах, покрытых мягким зеленым мхом, обильно росли кусты черники, покрытые синими ягодами, на возвышенностях, на освещенных солнышком березовых полянках росла земляника и брусника. Однако в низинах, затененных соснами с густыми кронами в вышине, гудели не маленькие феи, а многочисленные тучи комаров, а на косогорах открытых солнцу было жарко, в этот год лето было жаркое. Но и осень не принесла особого облегчения. Потоп и продолжительные дожди были ничуть не лучше: они задерживали работу и в городе на стройке и в моем саду.
Первый картофель я собрал в сентябре под моросящим дождем. В ближайшем лесу собрал грибы. Всё отварил в кастрюльках на постоянно затухающем под моросью дождя костре. Было воскресенье и уже дело близилось к вечеру, а у меня оставался картофель и грибы. «Оставлять продукты до следующей пятницы на неделю в сарайке – не резон» - решил я, - и стал доедать всё дочиста.
Вот так, с набитым животом, с отрыжкой грибами, я и поехал. На вокзале пересел на троллейбус; и тут меня прихватило так, что от боли я просто стал кричать. Скрутило живот, как будто кто-то резал мне внутренности ножом. На первой же остановке, согнувшись пополам, я вывалился из троллейбуса на асфальт, - доехали до самого центра города, до рынка. Я звал людей, крича просил помочь, валялся на асфальте перед центральным входом в рыночный павильон. Но люди подходили, услышав мой крик и сразу отходили: никто не мог мне помочь, никто не мог даже вызвать скорую помощь. Телефонов у провинциалов не было! А это был конец 20-го века, остались буквально считанные годы до 21-го века, меньше пяти! А провинция не имела телефонов, чтобы вызвать Скорую помощь! Я заглянул в маленький магазинчик и просил у продавщицы вызвать Скорую – «у нас нет телефона» - сказала мне продавец. И согнувшись пополам, держась и прижимая живот рукой, я двинулся по улицам к дому. Никто не мог помочь мне, - к скольким я ни обращался по дороге. Я шел по городу, теряя сознание, - подчеркну, - по Городу! – не по глухому таежному селу, и ответ был от людей всегда один – «нет телефона!».
Когда я крепко зажимал живот обеими руками, боль стихала, и я ускорял шаги, шел быстро, почти бежал.
Скорую вызвал я только из дома по стационарному телефону.
Когда меня положили на носилки, и я убрал руки с живота, боль усилилась так, что я снова кричал от этой режущей мои внутренности ножевой боли, и тогда я потерял сознание.
Очнулся, когда в больнице меня положили на носилки, готовя в операционную. Как и что я не знаю, но я услышал, что один врач высказывал другому, видимо врачу скорой, который меня привез: «это язва прорвалась, и кислота желудочная вытекала обильно по внутренностям, - ложить было нельзя, - кислота может разъесть диафрагму и до сердечной мышцы дойти…».
Потом был наркоз, мне наложили маску и я, вдохнув газ, забылся.
______________________
Операция протянулась непредвиденно долго, - более двух часов. И случился казус по вине анестезиолога. Наркоз закончился через час и больной очнулся на той стадии, когда операция была в самом разгаре: занавес, который обычно вешают перед лицом оперируемого пациента почему-то был снят с одной стороны и болтался белой тряпкой на железной опоре с крючком с другой стороны операционного стола. А сам доктор и его две помощницы-ассистентки достали длинные спутанные кишки и положили их в таз с физраствором, тазик был поставлен на придвинутом к операционному столу отдельном столике сбоку. Я в это время и очнулся! И увидел весь процесс: мне промывали внутренности, очищали открытый живот салфетками и тампонами, а потом стали укладывать мои кишки из тазика обратно мне внутрь живота.
Невольный стон, вырвавшийся из открытого рта, остановил операцию на некоторое время, а я тут же получил вдох порции газа и исчез, окунувшись во тьму. Сколько я отсутствовал узнал потом: оказывается, под руганью хирурга анестезиолог выдал мне двойную или тройную порцию наркотика, так что я оказался в реанимации и проспал двое суток. И первое, что я увидел, - белый халат хирурга, который всё объяснил и интересовался: что я видел и расстраиваюсь ли я?
Я всё рассказал честно. Тогда хирург успокоился, услышав адекватную речь мою и удостоверившись, что я не паникую и психолог мне не нужен. Именно из-за этого он долго ждал пока я приду в себя, ему за два часа сообщили, что я прихожу в норму, в палате реанимации он просидел больше часа. «Некоторые люди повреждаются психически» - объяснил врач, - «когда видят неординарное, - как видел я, - то есть себя разрезанного».
Но я остался в своем уме и отнесся ко всему, как к обычному делу: что ж, - работа у них такая, у хирургов – резать и зашивать. Я поблагодарил хирурга за огромное терпение и труд.
Потом меня перевели в общую палату Первой хирургии городской больницы. И два дня буквально морили голодом: положено было только пить сок, и тот без мякоти, и куриный бульон на обед. На третий день только, наконец, дали жиденькую манную кашу….
_____________________________
«В жизни, вообще, - всё течет по своим проложенным Судьбой руслам, всё совершает свой кругооборот в полном соответствии с законами вселенной и под их защитой», - так рассуждал я пока лежал в больнице.
Время болезни, и на больничном, который продлял мой безработный отдых, я прочел много книжек. И это время достаточно отделило мне дни и ночи для размышления, от чего я пришел в сознании и в уме своем к глубокомысленному философствованию.
С этого начался новый рассказ мой о своих странствованиях по воле Судьбы.
Рассказ третий
В те самые годы, когда я прервал свой «золотопромышленный» период, уволился и переехал в крупный город, - в «новой» уже стране начался активный «реконструктивный» процесс. Знаменитая «Перестройка» нашла свое продолжение, - перестраивалось всё. Заводы и фабрики (которые в революцию 1917, под лозунгом – «Земля крестьянам – Фабрики рабочим, - были экспроприированы и отобраны государством), - теперь, в «новой стране», обратно
