Робинзонада лейтенанта Иванова 4

Робинзонада лейтенанта Иванова 4
Вероятно, на острове шла какая-то непонятная  игра нелегальных разведок, с непредсказуемыми последствиями. Какая задача была поставлена перед бойцами спецотряда, и как шел ход операции нам совершенно не интересно, потому что на ринге появляется лейтенант Иванов – Российская Федерация, белая майка, синие трусы, красные перчатки; одним махом – семерых убивахом.



Лейтенант подобрался к лагерю вероятного противника. Проявив осторожность, он разместился на приличном расстоянии, что в целях безопасности было абсолютно верным решение, но в разведывательных целях - ни черта не было видно. Но, если картинка, какая-то была, то звука вообще не было слышно.

Иванов вспомнил, что когда он был еще маленьким, у них сломался телевизор – пропал звук. А так как мастера пришлось ждать чуть ли не месяц, вся семья смотрела только по изображение. И уже через неделю все начали понимать не только фильмы, но даже новости. А как? Если у диктора лицо доброе, глаза светятся, значит в мире все спокойно, а если лицо серьезное, взгляд колючий, значит в мире какая-то напряженность. 

Но сейчас этот навык не срабатывал. Трудно было догадаться, о чем переговариваются в лагере и разговаривают ли вообще. Зато лейтенант отметил, что каждый боец спецотряда выглядел внушительно. Любой  из них мог легко расправился с дюжиной лейтенантов Ивановых, даже без автомата, даже не сбив дыхание.

Отличное наблюдение, своевременное, но оптимизма не прибавляло. “Осведомлен – значит, вооружен”, в данном случае не срабатывало.

Чтобы извлечь хоть какую пользу от своей вылазки, лейтенант сосчитал количество бойцов. Насчитал шесть. Пересчитал – точно шесть. "Хоть здесь штабисты помогли, дали точные данные. Наверное, разведка хорошо работает”, - успел подумать лейтенант, как из леса вышел седьмой. “Да, что ж это такое. Сколько же вас? А если взвод, а если рота? Как мне с вами биться?”

С грустными мыслями о максимальных потерях с нашей стороны в неравной схватке (он имел себя и пилота) Иванов вернулся к убежищу. 

Вертолетчик сидел возле равелина, впитывая в себя запах бриза, настоянным на лесном аромате. 

- Как ты? – поинтересовался лейтенант, скорее по инерции.

- Вроде, как лучше.

- Тогда собирайся, пойдем на войну.

“Раньше пойдем, быстрее погибнем. Чего зря бодягу разводить?” – подумал лейтенант.

- Я сейчас только чиркну пару строк. Может, найдет кто. Ты будешь писать?

- А мне некому, сирота я. Семьи нет. Ты отпиши там, что мы с честью выполнили свой долг при выполнении приказа. Кстати, кто приказ отдавал?

- Не знаю. Он представился, как Первый.

- Хреновато, конечно. Ищи – свищи потом этого Первого. Да, ладно, бог даст, разберутся, в чем лично я глубоко сомневаюсь.

С собой взяли самое необходимое, что может пригодиться в бою пистолет, автомат и ракетницу. Пилот шел медленно, часто останавливался передыхая.

“Да, с таким навоюешь”, - думал лейтенант, глядя, как тяжело двигается пилот.

На обратную дорогу до расположения отряда, времени затратили втрое, но пока шли, обговорили диспозицию. Стерх расположится по правую руку от отряда, оружие - пистолет для самообороны и отвлечения при неблагоприятном развитии операции. Лейтенант занимает позицию на левом фланге, оружие: автомат, ракетница и карты в руки. Действовать по обстановке.

Подошли, заняли диспозицию. Лейтенант потел в раздумьях. Нахрапом не взять, хитрость на ум не приходит при таком раскладе, и отступать  не куда – остров. Одно неверное решение и бегай потом, играй в казаки-разбойники.

И тут он принимает, наверное, единственное правильное решение – подождать. Ну не может быть так, чтобы не появился хоть малюсенький шанс, который  смог бы вытащить его из всей этой передряги.

И он пришел. Вернее прилетел. Лейтенант услышал звук приближающегося вертолета. Наши? Как? Ему захотелось подать сигналы жестами: Я свой. 
Но, что-то его насторожило. На вертушке не было никаких опознавательных знаков.

Ну, это еще кто? Мало мне неприятностей. 

На какое-то мгновение лейтенанту показалось, что все это какой-то кошмарный сон, который никак не может закончиться. Бывало, ему снились и не такие ужасы, но все они заканчивались с пробуждением. Он ущипнул себя, надеясь оказаться в другой реальности. 

Боль пришла сразу, но сон не исчез. Вертолет завис над береговой линией и занял выжидательную позицию.

Ага, что-то не раскладывается пасьянс, - пришел к выводу лейтенант. Если это свои, то есть для тех, кто на острове, то должны сесть, Но раз со стороны острова  нет никакого гостеприимства, значит, есть кто-то еще, кто имеет свои интерес ко всему происходящему. 

И как-то исчез весь отряд из вида, и где укрылся, даже сосредоточенный взгляд лейтенанта не мог обнаружить замаскированных спецов.

И тут лейтенанту приходит, нет, врывается в голову замечательная авантюра. А вот, вам заноза в задницу. Он вспомнил, как на одном из обязательных политзанятий по понедельникам, замполит, рассказывая о напряженности с враждебными военными блоками, обронил: В битве двух титанов побеждает карлик. Тогда это пролетело мимо ушей, но чем-то зацепилось и сейчас о себе напомнило.

Скорее на инстинкте, чем на здравом смысле, лейтенант выпустил очередь по вертолету. Прицельно и со смаком, задержав дыхание.

“А теперь поменять позицию, короче бежать, не сверкая пятками”, - запульсировало в голове.

Лейтенант дал деру, что никак нельзя приравнять к отступлению.
И тут началось.

С вертолета открыли такой ответный ураганный огонь, что стало страшно за остров. Если не исчезнет в морской пучине, то на метров двадцать может сдвинуться наверняка.

Стингеры пикировали на место расположения отряда, как стервятники на беспомощную жертву. Паузы между выстрелами заполнял ди-джей крупнокалиберный пулемет. В таком аду не смогли бы выжить даже кольчатые черви.

Лейтенант выжил, проявив смекалку - залез на дерево и скрылся в густой листве.

Канонада закончилась внезапно, словно по взмаху дирижера. Вертолет завис над берегом, вероятно оценивая масштаб ущерба, нанесенного  окружающей природе.
Природа оцепенела и лишь шумела листвой от такого варварства, из стана отряда никто не подавал никаких признаков недовольства.

Лейтенант принял решение. Пан или пропал. Быть или не быть.  Или в стремя ногой, или в пень головой, Или полковник, или покойник. Или сена клок, или вилы в бок. Но последнее, что выскочило:  Кто не рискует, тот не пьет шампанское. Шампанского не хотелось, но от наркомовских сто грамм он бы не отказался.

Иванов, с ловкостью обезьяны, спустился с дерева. Опыт, пребывания на острове стал проявляться. Автомат оставил, чтобы сбить противника с толку. Взял только ракетницу.

Подойдя на убойное расстояние к вертолету, прицелился. Затвердела рука, налилось чугуном плечо, окаменело тело. Не лейтенант, а лафет для гаубицы. “Извините, ничего личного, у меня приказ”. Нажал на спусковой крючок.

Из ракетницы вылетело три заряда. Но так как расстояние не позволило раскрыться им во все красе, все три уперлись в бочину вертолета.
Взрывом лейтенанта отбросило на песок, да так, что он на какое-то время потерял сознание. 

Иванов очнулся от собственного стона. В который раз за последнее время, мысленно просканировал свое тело, пошевелил конечностями. Это уже стало входить в привычку.

Тишина и спокойствие на острове намекали, что кроме лейтенанта никого нет. На берегу разбросаны останки вертолета, островок леса, исковерканный и обезображенный, скрывавший местоположением отряда, догорал в одиночестве и не оставлял сомнений, что в живых там никого  не осталось. 

На поле боя опустилась тишина, только тихий шум прибоя и  удивленный крик чаек, нарушал привычный покой острова. 

Лейтенант вернулся к месту дислокации, подобрал автомат. Надо зачищать территорию, ему не хотелось  повторить судьбу Бубы Касторского, которого убил в спину  раненный полковник Кудасов. Все-таки иногда фильмы несут разумное, доброе, вечное.

Зачистки не потребовалось. Место, где располагался отряд, напоминало вспаханное поле плугом – рыхлителем с оборотом пласта в полметра. Между пластами зияли воронки глубиной до полметра. Останки тел подсказывали, что в живых и раненых не осталось. 

И словно током: “Етижи-пассатижи! Твою мать! А как же Стерх?” Лейтенант кинулся в направлении укрытия пилота. 

Надежда, что летчик, прочувствовав ситуацию, отполз на безопасное расстояние, не оправдалась.

Шальной осколок прямо в сердце, тут не надо быть врачом, даже ветеринаром. 

“Эх, Стерх, ну,  как же так? Двум смертям не бывать, а одной не миновать, это же не про тебя. Ты же разминулся”.

Лейтенант сел на пригорок и натурально заревел. Он рыдал, всхлипывал, шмыгал носом, как в детстве. А некого было стесняться, никто не увидит, как горюет российский офицер.

Но, все-все, вытираем сопли и слезы. Жизнь продолжается, приказ никто не отменял. Надо действовать, тем более, что удача еще на нашей стороне.

Первым делом, лейтенант снова завернул тело пилота и оттащил в лес. Затем он обошел выжженную, бывшую территорию лагеря в поисках какого-нибудь плавсредства. Нашел несколько несильно обгоревших бревен, из которых мог получиться добротный плот. Если, конечно, сделать его с умом. Ну, ум у лейтенанта был, а вот навыка и опыта у него не было. Какой пустяк, после всего того, что произошло.