удержат.
— Ладно, давай сюда свои макароны, — Галка вздохнула и тут же выдвинула она условие, вылезая из-под одеяла и проскальзывая мимо маминого племянника. — Только немного.
— А много и нету, — проворчал Федор, направляясь вслед за ней. — Я тоже еще ничего не ел.
Сытая Галка моментально заснула, стоило голове упасть на подушку. В мыслях она едва успела удивиться, как легко и приятно засыпать, когда кишки не сворачиваются в узел с гневным рычанием, а лежат себе спокойно и помалкивают. Пище, попавшей в желудок, обрадовалась каждая клеточка пепсина и каждая молекула соляной кислоты, которые устали раздражать стенки пустого органа, вызывая его непроизвольное сокращение и урчание. Пищеварительные ферменты, как стая голодных волков набросились на еду, в мгновение ока расправившись с ней — ткани, насыщенные питательными веществами, не верили своему счастью и наслаждались.
Убедившись, что девушка крепко спит, Федор тихонько закрыл дверь и направился к своей комнате, но заходить не стал, повинуясь какому-то инстинкту, постоял несколько минут у закрытой двери, будто бы удивляясь чему-то, прислушался и, загадочно улыбаясь, обосновался в темном углу и принялся ждать. Он мог долго обходиться без сна, а тот, кто был уже на подходе, вообще, спал только тогда, когда терялись все силы.
Надо сказать, в последнее время это случалось все чаще и чаще — такая уж служба!
* * *
Чужое присутствие он почуял, как зверь, идущий по следу — это и неудивительно, ведь запах Зейнвейллы не спутать ни с чем! Он озоново-свежий и притягательно-мускусный, цветочно-сладкий и одновременно горький: в комнате его уже так много, что не нужно тянуться носом — по густому аромату можно плыть, как по реке. Запах незаметно окутывал покрывалом, вплетая в свой букет капельку миндаля и чуть-чуть ванили, словно цветы распускались в каждом углу тесного помещения, следом за цветами пролетал весенний ливень, терпкий и пряный букет мокрой скошенной травы. Поражавший в самом начале своей густотой запах уходил, оставляя легкий шлейф божественного благоухания.
Он усмехнулся: на его Гнезде стоят самые надежные Печати, недаром представители его племени с глубоких времен, с самого сотворения мира считались Истинными Сторожевыми драконами. Так что, никто, ни один дух не подберется незаметно ни к его Гнезду, ни к его Навигатору, но ту, что смогла обойти неприкосновенную Защиту не удержит ни одно препятствие — Зейнвейлла — ангел, напарник, Небесный Рыцарь и друг. Вот только друзья не вваливаются молча, они громко заявляют о своем появлении.
Что ж, с этим придется разобраться.
Дракон слился с темнотой и прикрыл глаза, готовясь к возможному бою. Стоило сделать несколько глубоких вздохов, как скрытое золото вскипело в крови, но остаток запаса хотелось бы сохранить: кто знает, надолго ли он застрял здесь, к тому же бой привлечет со стороны ненужное внимание к Гнезду со слепым Навигатором.
Зейнвейлла!
Вот уж, кто прекрасно знал о причинах его внезапного исчезновения. И вряд ли она проникла в этот мир случайно — ее появление означает появление больших проблем. Что же там могло случиться? И это именно сейчас, когда он не может вернуться! Разве некому кроме него охранять Границы? Разве именно он должен всякий раз, очертя голову, бросаться в горнило опасности? В Долине полно других драконов, а ему, в первую очередь, нужно сохранить Гнездо и беспомощного Навигатора. Теперь от его жизни зависит другая жизнь.
Он нежно улыбнулся, вспомнив янтарные глаза, но быстро отбросил отвлекающие мысли — впереди бой. Он не боялся оружия ангела — его шкура огнеупорна, пламя соскользнет с нее, а вот постройка может не выдержать. Медленно он растворил двери…
* * *
Аура ангела расходилась широкими кругами, всплески накатывали друг на друга, как настоящие волны на поверхности Мирового Океана — дракон понял, его напарник в ярости. Еще бы ему не быть в ней, ведь Зейнвейлле пришлось предстать перед Небесными Рыцарями с объяснениями, куда делся Страж, остается только представлять, как выкручивалась его напарница.
Незаметно, не выдавая себя, он приближался к основному телу ангела…
Комнату наполнял яркий белый свет, рассеянный вначале, он скапливался плотным сгустком в центре, заполняя собой все пространство комнаты, медленно приобретая сферическую форму, немного сплюснутую. Шар трепетал, поминутно изменяя свои очертания, выбрасывал в стороны длинные плазменные языки-щупальца, втягивал их обратно и снова выкидывал сгустки света. Аура ангела переливалась и пульсировала, подобно солнечной короне, цвет постепенно изменялся на бело-голубой, а пульсация становилась все сильнее и реже, словно шар набирался сил перед важным заданием и восстанавливал сбившееся дыхание.
Постепенно впитав в себя все оторвавшиеся бело-голубые клочья, белоснежная сфера некоторое время тихо вибрировала под люстрой, то втягивая в себя бело-голубую плотную ауру, то резко выбрасывая короткие лучи в стороны, словно не могла решить для себя, как ей лучше сделать.
Отброшенные в стороны языки белого огня снова впитывались в белоснежную сферу, шар наполнился нестерпимой яркостью в последний раз и рассеял свет по комнате, разметав по воздуху целый искрящий вихрь крошечных шариков чистого света.
Под люстрой осталась стоять высокая тоненькая девушка, длинные огненно-рыжие волосы невероятным роскошным каскадом струились по ее спине до самой талии. Она казалась легкой, невесомой, почти бесплотной, одетая на греческий манер в длинную свободную тунику с разрезами до колен, перехваченную серебряным поясом, в тонкие сандалии с высокой шнуровкой — она казалась почти богиней, Афиной-воительницей, из-за хрупкой, хрустально-чистой красоты и оттого, что в руке она держала сгусток Благодатного Огня — свое сверкающее копье, на поясе у девушки висел меч.
Резким, решительным движением рук девушка выдернула оружие из ножен и шагнула к кровати. Голубые отблески заметались по комнате.
— Зейнвейлла, вот уж не ожидал от тебя такого! Ты собралась убить меня, спящего?! И после этого ты можешь называть себя ангелом? — послышался из угла насмешливый голос и Федор выступил в полоску лунного света. — Как ты меня нашла? Зачем? Ты же знаешь, теперь я не свободен.
Две полоски Небесного Огня мгновенно крутанулись в тонких руках своей хозяйки и неуловимо-быстрым выпадом пронзили пустоту, откуда только-только раздавался смешок.
— Ты растеряла хватку, милая. Такой неуклюжей ты раньше не была, — откровенно насмехался парень, незаметно переместившись в другой угол. — Ну, если ты так хочешь — давай, проткни меня со всей силы! — он гостеприимно раскинул руки.
— Ублюдок! — прошипела рыжеволосая Афина. Ее движения были подобны урагану, другой человек увидел бы размытый веер множества клинков, но дракон непринужденно уходил от них, перемещаясь буквально за секунду до смертельного удара и оружие ангела снова и снова натыкалось на пустоту.
— Зачем же так грубо? — укорял ее Федор. — Все еще дуешься на меня за то, что не предупредил? А когда мне было? Кстати, как восприняли Рыцари?..
— Как восприняли? С восторгом! — перебила Зейнвейлла, нападая, но в ее движениях уже сквозила усталость, а блеск от клинков уже не слепил глаза. — Они были так рады, что послали меня за тобой. Приказано привести тебя обратно, а если будешь сопротивляться — уничтожить, как нарушителя по обязательствам Договора, иначе, я сама попаду в Замурованный замок! — крикнула ангел. — Я решила, что лучше тебя убить, так меньше проблем.
Голубые полоски чистого света поднималась и опускалась: по кровати, по креслу, по шкафу она пробивала обивку, вываливая на пол гору желтых кусочков поролона, разрубила стол, попутно свалив большую хрустальную вазу. Галкина мама потеряла бы сознание, а ваза ничего, устояла, в смысле, не разбилась. Дальше досталось дверцам шкафа, стекла в которых покорно и даже с готовностью рассыпались в мелкие дребезги, тонкие книжные полки из пластика стойко вынесли удар, а маленькие томики разлетелись по комнате, как миниатюрные бомбочки, несущие в себе небольшие ядерные заряды. На своем пути они сокрушили все возможные препятствия, как-то: стулья, лампу с прикроватного столика, грохнули по зеркалу…, но оно не разбилось, слава Богу, иначе страшно представить, что было бы с Галкиной мамой, если бы она вздумала приехать с Камчатки под ручку со своим Андрэ.
— Ай-ай-ай, — посочувствовал Федор, перетекая в следующее место и снова уклоняясь от удара. — Даже не знаю, что тебе и сказать! Теперь это ваши проблемы, я пока не собираюсь возвращаться, и ты знаешь почему! Но ты так и не ответила: как ты меня нашла? Это то, что я думаю? Целитесь на мои запасы? Их не так много, как вы рассчитываете.
— Мне пришлось применить удаленный Поиск! Искать живое золото! — крикнула Зейнвейлла. — Я обшарила кучу миров за такое короткое время, сказать тебе, сколько у меня сгорело энергии?! Я практически пуста! — клинок разрубил письменный стол, опрокинул стаканчик с канцелярскими принадлежностями, монитор рухнул на обломки столешницы.
— Эй, эй, давай спокойнее!
Федор в очередной раз извернулся, дождался, пока девушка поборолась с длинными занавесками из розовой органзы, освобождая клинки — воздушная ткань мигом сгорела до самых кронштейнов. Парень мягко и плавно поднырнул под занесенный меч и схватил Зейнвейллу за кисть, освобождая оружие, второй клинок тоже незаметно перекочевал к нему в ладонь.
— Побереги энергию, милая, тебе еще возвращаться. Найдешь сама обратную дорогу? Не хотелось бы впутывать Навигатора, она еще ничего не знает.
— Хрена с два я от тебя уйду! — высказалась ангел. — Ты тоже еще ничего не знаешь!
— А что здесь происходит?! — в дверном проеме застыла потрясенная
