Окончив институт в 1963 году, я получил назначение на работу в городок, находившийся в районе озера Тургояк на Урале. Назывался он Машгородок и состоял тогда из одной улицы, застроенной четырехэтажными хрущевками. А вокруг – красота необыкновенная: уральская тайга, десятки живописных озер и большие и малые горы и горушки Южно-Уральских гор. И все это было рядом. Даже по дороге с работы можно было набрать грибов на жаренку. Вот что такое Машгородок.
Конечно, я сразу же влился в работу туристской секции КБ и завода. И зимой, и летом. мы организовывали походы выходного дня, походы по близлежащим горам и даже по горам бывшего СССР. Проводили слеты, соревнования. Иногда к нам приезжали туристы из Челябинска, и мы давали им проводника по интересующему их маршруту.
Однажды в феврале, в субботу (тогда она была рабочей, но короткой, до обеда) часа в 4 дня ко мне зашел парень. Мой адрес ему дали в горклубе Челябинска. Он сказал, что их группа из 14 человек приехала сюда, чтобы покататься на лыжах в лесу в районе Пугачевки, но они не знают, как туда добраться.
– Да если бы и знали, то кто едет туда на ночь глядя. Через час будет темно. Сейчас уже почти сумерки, – сказал я раздраженно, понимая, что рушатся все мои планы и ребят придется вести. Я побежал к Юре, хорошо, что он был дома и объяснил ему ситуацию. Конечно, он тоже не обрадовался внеплановому пробегу, но раз приехали, надо идти. Быстро переоделись, на ботинки надели бахилы, кинули в рюкзак по одеялу, фонарик и запчасти: шерстяные носки, свитер, шапочку, банку сгущенки, флягу, спички. Все. Побежали. Пообещали к 10-11-ти вечера вернуться.
Особенность Машгородка была в том, что оттолкнулся лыжными палками от порога и ты уже в лесу. Поэтому мы почти сразу очутились на лыжне. Наша группа состояла из студентов политеха, медиков и педиков (пединститут, а вы что подумали?). Видно было, что здесь были не новички: поверх обуви бахилы до колен, у некоторых торчали из-под клапана рюкзаков валенки. Основательно ребята заэкипировались. Да в лес иначе и нельзя.
Маршрут на Пугачевку был нами давно протоптанный. Правда, вчерашний снегопад завалил лыжню, но мы поставили парней вперед и они, сменяясь через каждые 30-40 метров, тропили новую. Шли хорошим темпом. Уже стемнело. Ориентиры изменились. Заснеженные кусты и деревья уже выступали в другом качестве. Если днем они выглядели сказочно, то сейчас казались угрюмыми, серыми, а иногда и темными персонажами страшных сказок. Я с Юрой менялся местами в походной группе. То я иду вторым или третьим, а Юра замыкающим, то наоборот. Так надежнее и целее группа будет. Пошел небольшой снежок. Чувствовалось, что на лыжне не новички и поэтому темп не уменьшался. Все хотели побыстрее прийти в пугачевскую избу. В общем, через два часа с небольшим мы добежали до избы. А попробуйте быстрее по лесу ночью. А вообще ребятам страшно повезло. В избе никого не было. Мы с Юрой переживали, что вдруг там команда из УралАЗа образуется или еще кто. Тогда наступил бы режим сверх уплотнения. А это уже все как переполненном трамвае в часы пик. Но ничего, когда так бывало, то все выживали. И даже с песнями.
Мы показали ребятам где, что и как. И главное, разъяснили основные правила пожарной безопасности. И еще, чтобы, когда уходили, заготовили дрова для следующих поселенцев. А снег потихоньку падал и кружился, и мы начали переживать за нашу лыжню. Было большое желание остаться с этой веселой оравой, но мы же сдуру пообещали женам домой вернуться. Так, отдали последние наставления и предупреждения. Как быстро летит время, надо спешить. Мы пожелали ребятам хорошо покататься завтра на лыжах, махнули им палками и пошли на нашу лыжню.
Поначалу она неплохо просматривалась, но по мере того как мы углублялись в чащу леса она становилась все более малозаметной. Все-таки снег ее здорово запорошил. Если вдруг снегопад усилится, то за полчаса засыплет все. И тогда ищи свой путь во мраке, а ночью лес видится совсем другим, у него другие ориентиры. Да и просто по целине вдвоем трудно будет на ночь глядя, топтать лыжню.
Решили не рисковать и вернулись к избушке. Там еще светилось окошко и, наверное, уже пелись песни у раскрытой печки. Так и тянуло туда. Но, раз решили идти домой, то пойдем, но не по лесу, а по озеру. А снег мелко сыплет с небес. Где-то там вверху укуталась облаками луна и только тусклое серое пятно отмечало ее место.
Вышли к озеру. Перед нами простиралось серое пространство и где-то там далеко впереди сливалось с небом. Чтобы путь был короче мы пошли немного правее, отслеживая извилины чернеющего берега. Несмотря на то что падал снег, идти было легко. Так прошли хорошим шагом с полчаса, как вдруг ветер изменился и стал дуть прямо в лицо. Пришлось взять несколько левее, не выпуская из виду темнеющий лес. Дальше пошло опять как в песне, «но внезапно сменилась погода, ветер дунул с другой стороны». Ветер усилился и опять стал дуть в лицо. Шли мы в основном по твердому насту, так как ветер большую часть снега сдувал со старого уплотненного снежного покрытия и уносил к берегу. Иногда попадались наледи, тогда приходилось их обходить, так как на них можно и лыжи поломать. Когда шли, то было даже жарковато, но если останавливались посоветоваться, поговорить, то мороз почти сразу давал о себе знать. Он еще напоминал о себе пушечными раскатами трескающегося льда. Для меня это было впервые, а Юра уже не раз ходил на лыжах под такой салют.
Кроме этих ледяных выстрелов и шуршания лыж по снегу ничто не нарушало тишину этого серого безмолвия. Щурясь от летящего снега, вглядываясь в тёмно-серую даль, мы продвигались по озеру. А ветер вертел и играл нами как хотел. Приходилось все время уворачиваться от него и, в основном, от снега, который просто залеплял нам глаза. Можно было бы повернуть вправо, но тогда бы уперлись в непроходимые береговые завалы. По времени мы уже должны были пройти середину Тургояка. Идем дальше. Справа ничего не видно, а слева почему-то стал прорисовываться темной линией берег. Остановились посоветоваться.
– По идее берега здесь не должно быть, – сказал Юра, который хорошо знал эти места.
– Но, может, мы так круто взяли влево, что не заметили, как и подошли к нему, – возразил я.
– Ну, если так рассуждать, то все равно до берега должно быть еще далеко.
– Но мы же пилим и пилим уже давно, поэтому все возможно.
– Слушай, если мы так далеко проскочили, то вдруг это остров Веры. Давай подойдем ближе и там определимся, где мы. Все равно из-за ветра и снега вправо от нас ничего не видно, – сказал Юра, и мы пошуршали в сторону предполагаемого острова. Так и шли по озеру вдоль берега, а Юра напряженно всматривался в его темные контуры на фоне серого неба. Я уже потерял надежду определить, где мы сейчас. По времени и темпу нашего движения можно было предположить, что скоро мы перейдем Тургояк и уткнемся в лесистый берег. Ночью по берегу там не пройти. Ну, не топтаться же нам на середине Тургояка до рассвета. Да еще и ветер со снегом – не застоишься. Тоска.
– Все! Все! Это остров! – прервал мои пессимистические размышления выкрик Юры.
– Это ты так захотел или правда узнал? – спросил я его.
– Видишь, вон темнеет над лесом горушка, а от нее контур леса резко опускается. Это скала-холм. Других пупырей здесь нет. – объяснял мне Юра, – Точно это остров Веры, а там есть пещера. Здорово все-таки нас ветер завернул, – добавил он. И мы заскользили в сторону пупыря. А ветер усилился и снег лепил из нас, что хотел. Каким-то чудом, каким-то нюхом Юра узнавал прибрежные валуны, скалы, находил проходы между ними и уверенно вел меня к спасительной пещере.
– А вон там пещера! – воскликнул Юра, показывая палкой на темнеющее нагромождение из больших камней. Я ничего не увидел, но Юра завернул за выступ ближайшей скалы, прошел немного верх и стал снимать лыжи.
– Дальше только пешком, а то поломаем лыжи, – объяснил он мне.
Я последовал его примеру и пошел за ним. Толстый слой снега скрывал крутые перепады и острые углы скальных обломков и валунов, а чернеющий прямоугольник указывал на то, что Юра не ошибся и нашел пещеру. Юра достал фонарик и пошел в чернеющий перед нами мрак.
Мы шли медленно, освещая себе путь фонариками, все время пригибаясь и стараясь не удариться головой о камни. Из камней разной формы и величины были сложены стены, переходы. Каменные плиты угрожающее висели над нами, камни были везде. И кто это их так уложил?
Юра уже бывал здесь, и я просто шел за ним и всему удивлялся. Но главное, что здесь не было ветра, и не было снега. В одном месте мы остановились, стряхнули с себя снег и сняли бахилы. А вот и главный зал-комната- убежище-приют. Было даже как-то трудно определиться, как это назвать. Ладно, пусть будет это комната.
Так вот на входе в эту комнату стояла зажатая камнями дверная рама, и на ней висела на одной петле поломанная дверь. Наши фонарики высвечивают напротив входа у стенки деревянные нары. Они упирались в другую стенку,
Фото прохода в пещере взято у М. Задорнова , которое он сделал там в 2011г
возле которой стоял сколоченный из досок стол с единственной табуреткой. На столе были две банки. В одной – окаменевшая соль, а в другой почти истлевшие окурки. Видно давно сюда не заходили люди. По крайней мере здесь не ночевали. Тут было тихо и сухо. На деревянных "полатях"- настилах валялись какие-то тряпки, листья и прочий мусор. Мы с Юрой сгребли все это (благо были фонарики) и сняли рюкзаки. Достали оттуда и надели на себя запасные шерстяные свитера, носки и шапочки. У нас были еще байковые одеяла. Одно мы постелили на нары и уселись на него, прижавшись к друг-другу спиной. Ноги засунули в рюкзаки, да и сами втиснулись в них чем смогли, а вторым одеялом накрылись. Получилось, что сидим почти как в палатке. И тут мы вспомнили о флягах. Уменя была сладкая чайная заварка с молоком, а у Юры просто чай. Сначала выпили мою, а вторую оставили на потом.
Нас окружали мрак и тишина. Мы, сжавшись в комок, старались сохранять наше общее тепло. Но так как все равно мы будем остывать, то главное было у нас – это не дать себе заснуть. Сначала мы говорили о делах текущих, о всякой ерунде, какая приходила на ум. Рассказали кто и где учился, когда в первый поход пошел. При этом согласились, что быть участником в походе лучше: иди себе и иди, а все заботы лежат на командире и завхозе.
Я вспомнил, что увлекался хоровым пением и что мне нравилось церковное пение. Я, когда был в командировках в разных городах, всегда посещал церкви и соборы и там слушал певчих. Если бы не походы, то пошел бы в церковный хор. Юра расхохотался над моими проблемами и предложил попеть. Начали с «А запрягай-ка, тятька, лошадь, а
