Май

Егорыч священнодействовал на кухне. Еще вчера на сэкономленные за три предыдущих месяца копейки он купил косточку с кусочками мяса. Это не давало покоя терьеру по кличке Дозор.  Всю ночь и половину вчерашнего дня пес метался между холодильником на кухне, где хранилась покупка, и своим постом у входной двери.  То и дело он вопросительно вглядывался в подслеповатые глаза хозяина, нетерпеливо ожидая ответа на вопрос, который трудно было не понять.
 
Чего ждем-то?

Старик лишь посмеивался в бороду с проседью, укоризненно покачивая головой. Хотя братья наши меньшие, долгие годы живущие бок о бок со своими хозяевами, перенимают их привычки, вкусы и даже болезни, порой не могут понять простых вещей. В кои веки хозяин принес потрясающе пахнувший сверток с настоящей косточкой и кусочками мяса, но спрятал его в большой белый ящик, убедительно погрозив пальцем. Кошмарная ночь закончилась, и вот теперь Егорыч начал готовить, распевая любимые морские песни.

О, он умел это делать!

Соблазнительные запахи начинали заполнять кухню, коридор, комнату… Даже маленький балкон, что вызывало настороженность у терьера. Не каждый день хозяин позволял себе такую роскошь, потому нужно было проявлять бдительность. Эти люди так беспечны. Впрочем, вся семья была в сборе. Егорыч, Дозор и канарейка Соня заняли исходные позиции на кухне. Все внимание было сосредоточено на небольшой, видавшей виды кастрюльке, в которой что-то булькало и пахло… Дозор мог поклясться всеми своими собачьими богами, что запах был божественный.
Внезапно терьер рванулся к входной двери.

- Что такое? – насторожился старик, выглянув из кухни. – Дозор!

Пес не реагировал. Привстав на задние лапы, он стал нетерпеливо скрести передними по обшарпанной обивке двери. Хозяин, направился следом за бдительным охранником, ворча по-стариковски.

 - Школьники вчера поздравлять приходили. Пенсия через неделю. Думаешь к нам?

Терьер только поскулил  в ответ, всем своим видом показывая, что это гости. И действительно, через несколько минут донесся скрип открывающихся створки лифта. Сипло звякнул входной звонок. Пес звонко залаял в ответ. Засуетился, стараясь допрыгнуть до ручки входной двери.

 - Кто там? – недоверчиво спросил хозяин.
 - Егорыч, это мы! – знакомый голос девчушки и баритон ее папы дружно откликнулись, с другой стороны.

Первым гостей встретил терьер. Он юлой завертелся под ногами, не давая им пройти в квартиру. Радость переполняла пса, и он никак не мог выразить ее звонким лаем. Потом замер у ног незнакомки. Рядом с девочкой и папой в дверях стояла молодая женщина.

 - Дозорка! – девчушка присела на корточки перед охранником.

Он быстро лизнул ее ладошку и, увернулся от ручонок, пытавшихся его поймать. Постоял перед гостьей. Принюхался. Обошел ее кругом и, сев подле Егорыча, поднял на женщину испытующий взгляд. Неловкое молчание прервала сама гостья.

 - Меня зовут Катя. Я Светланкина мама, - она шагнула вперед и протянула хозяину три гвоздики, перевязанные георгиевской ленточкой. – Позвольте вас поздравить с Днем Победы… Егорыч… Простите, мои недотепы не знают вашего полного имени…

 - Сергей Егорыч, - смущенно пролепетал хозяин, не решаясь взять букетик. – Признаться, мне никто цветы не дарил… Вы уж простите старика, даже не знаю, что с ними делать… Я Машеньке иногда дарил, а вот мне… Что-то и не припомню. 

Он так растерялся, что потупил глаза, в которых неожиданно заблестели слезы, и неуверенно взял гвоздики. Совершенно засмущался и понюхал их. В нависшей тишине чихнул Дозор и замотал мордой. Это мигом всех развеселило. В маленьком коридорчике началась суета. Гости наперебой поздравляли старика с Днем Победы, протягивали какие-то свертки, говорили какие-то слова, а он ошалело озирался по сторонам, словно ища подмоги у терьера или канарейки.  

Выручила вездесущая Светка, уже бывавшая в гостях у Егорыча. Она уверенно направилась на кухню, увлекая за собой Дозора и остальных. Все наперебой стали спрашивать хозяина чем так вкусно пахнет, где взять вазу для цветов, бокалы, тарелки… От непривычной суеты на кухне у хозяина даже закружилась голова. Он сел в уголок, растерянно поглядывая, как Катя по-хозяйски ловко накрывает на стол, Светка поправляет приборы, а ее папа, которого, кажется, зовут Витя, что-то нарезает и раскладывает.

Егорыч давно забыл, как приходят гости. Раз в месяц приносили пенсию, раз в год залетала стайка школьников и учительница из соседней школы с каким-нибудь поздравлением, еще реже появлялся чиновник из местной управляющей компании или мэрии. В основном его навещали воспоминания. Это был тот мир, где они были с Машенькой. Изредка появлялись друзья из Севастополя. Дочерей, уехавших лет пятнадцать назад на постоянное жительство в Германию, Егорыч не подпускал к себе. Порой ему казалось, что воспоминания становятся явью. Они не только разговаривали друг с другом, но и прикасались, обнимались, даже выпивали. И что было из всего этого реальностью, а что воображением, старик не знал, да и не стремился разобраться. Он дорожил этим миром, и никого не подпускал на пушечный выстрел…

 - Егорыч, - Светкин голосок вернул хозяина к гостям, - а когда будем пробовать?
 - Ч-что? – он часто заморгал, словно не разглядел вопроса.
 - Ну, твой флотский кулеш, - девчушка была готова обидеться. -  Ты же обещал…
 - Может, еще не готов? – поспешила на помощь Катя.
 - А… Боцман должен пробу снять, - хозяин не успел закончить фразу, как из-под стола выскочил Дозор. – Только косточку нужно охладить…

Терьер уже гремел миской, подталкивая ее к Егорычу. Гости с улыбкой наблюдали за сценкой, в которой старик исполнял роль корабельного кока, а пес – боцмана. Что там вынос гуся в дорогом ресторане! Это представление было забавнее. Похоже, эта парочка могла бы выступать на манеже. 

Когда все приступили к праздничному обеду, зазвучали тосты. За Победу. За тех, кто не вернулся. За тех, кто в море… Старик растрогался. Его глаза заблестели. Он едва пригубил вино и не прикасался к закускам. Гости догадались, что хозяин очень давно не сидел вот так по-домашнему за праздничным столом. Нечаянная вина наполнила сердца молодых родителей и девчушки. Поколение, отстоявшее страну в жуткой войне, и  позже отстроившее ее, несмотря на лишения, теперь оказалось на обочине жизни. Случайно они стали свидетелями одиночества в праздник.

 - Егорыч, а ты пойдешь с Бессмертным полком? – неожиданно серьезно спросила Светка.
 - Конечно, - вскинулась Катя, – пойдемте вместе.
 - Да, у меня и фотографий никаких нет, - смутился хозяин.
 - А ты с медалями, - попыталась подсказать девчушка.
 - Я ж не воевал… У станка три года был… Росточком тогда не вышел… Так что у меня ни мундира, ни звездочек, ни медалек…
 - Мы вместе пойдем, - не сдавалась Катя, - у нас портрет деда Вити…
 - И Дозорку с собой возьмем, – подхватила Светка.
 - Нет, ребятки. Не воевал, так не воевал, - Егорыч жестом остановил все возражения. – Тут приходили ко мне… На семидесятилетие Победы… Из мэрии… К ним делегация какая-то от немцев прикатила. Искали бывших военнопленных… Составляли списки на выплаты ихних денег… Нашим, значит, кто у фашистов в плену был.

На костяшках его пальцев натянулась пожелтевшая морщинистая кожа. 

 - Извини, дочка, послал я их… Ко всем чертям! Это что ж получается? Столько русского народу загубили! Постреляли… Пожгли… Овчарками травили… А теперь, значит, отмазаться хотят. Не выйдет! Я в их лагерях не сидел, но пока жив не прощу… Теперешнее поколение может скорешится с ними. Ваш выбор. А я не прощу. И денег тех поганых ни я и никто другой не возьмет. Так им и сказал!

Он помолчал, глядя перед собой. Потом добавил.

 - Какой-то еврейчик из пришедших меня дикарем обозвал. Мол, надо брать, когда дают. Хотел я ему по сопатке дать, но удержали… Так он из коридора орал на меня – мол, дурак. Вот евреи умные. Брали и брать будут. Хотя не воевали… Ну это их выбор. Русских полегло не меньше, чем в их холокост… Только я ни одного из наших не знаю, что б за такое их поганые бумажки брать… Врешь. Не прощу! Разное зверье во все века на Русь ползет чтобы пограбить. Сейчас уж мало кто помнит, как замирились в Звездном Храме после большой войны с азиатами.
  
Старик прерывисто вздохнул и умолк. 

 - В каком таком храме, Егорыч? – нарушил тишину детский голосок.
 - Захочешь – узнаешь, - он ласково посмотрел на девчушку. - Не слушай старика. Ворчу я… Как, говоришь, твоего деда звали?
 - Деда Витя, - она оглянулась на родителей и те одобрительно кивнули.
 - Вот… Это дело. Они, понимаешь, свои жизни не за фантики положили. Русь она одна такая, и нечего ее марать.

 Егорыч тяжко вздохнул.

 - Идите, ребятки. Прощаться не будем. Я приберусь потом. Да у меня и помощник знатный в команде. Посуду, что твою палубу надраит…


Когда звук шагов гостей затих в коридоре, и привычно заскрипел лифт, старик ласково посмотрел на терьера.
 - Ну, собачья твоя душа, пойдем по ящику наших смотреть. Они бессмертные, а мой срок не за горами. Хотя этот месяц поживем еще. А? Одно слово. Май.