побежал к лесу. Несколько раз, споткнувшись и два раза падая и вставая вновь, добежал до леса. Кусты, тонкоствольные березки, кочки, … лес. Из последних сил еле дыша, оглянулся, предположил, что его из окопа увидеть уже не смогут. Сел на кочку и опять пытался выдавить боль из головы. Кто-то сзади схватил его на удушение, перекрыв ладонью рот и нос, чтобы Егор не смог пикнуть. Егор слабо попытался сопротивляться, но вырваться не смог. «Ну – конец» мелькнуло у парня в мозгу...
- Тихо фриц, а то удушу. – услышал Егор голос русского разведчика.
- Я не фриц – пытался сказать солдат, но в первые секунды наши не могли понять, что лопочет плененный ими солдат с зажатым ртом. И только когда легко повалили слабое тело плененного в яму между кочками и посветили ему в лицо карманным фонариком под маскхалатом поняли, что не по-немецки фриц выглядит. Закопченное лицо танкиста и черная форма комбинезона была нашей.
- Т-щщ – запирая пальцем рот, показал разведчик, навалившийся на Егора всем телом, не давая ему пошевелиться, и потихоньку стал отпускать рот и нос Егора.
- Ребята… Ребята, я танкист из сгоревшего танка. Из траншеи я. От фрицев бегу… - шептал счастливый Егор.
Разведчик медленно легонько прикрыл рот плененного.
- А где тут фрицы, далеко? – медленно, пришёптывая отчетливо каждое слово, спросил солдат.
- Метров пятьдесят, может чуть больше. Здесь край окопа к лесу выходит, они сюда и не доходят никогда.
- Проведешь? – чуть помедлив, спросил солдат.
- Конечно. Ребята. – Егор сквозь боль улыбнулся.
- Я тебя отпускаю, но смотри одно неверное движение и ты на том свете. Ага.
Егор покачал головой. Разведчик слез с Егора. Темнота была кромешной, через кроны деревьев был виден свет звезд. Егор предполагал, куда надо идти, они двигались к самой окраине леса.
«Это не разведка»: подумал Егор, когда, придя в себя, разобрался как много солдат, окружали его. Это был взвод, может даже рота. Все двигались молча и по возможности без хруста хвороста под ногами. Выйдя к окраине леса, движение было остановлено. Егора за плечо держал все тот же разведчик. Он подвел его к трем офицерам, сидевшим на корточках у последних деревьев перед полем. Егор четко увидел силуэт своего танка.
- Ну, рассказывай… - шепотом произнес один из офицеров без возможности возражений.
- Окоп начинается метров пятнадцать от танка моего в сторону наших. Первый капонир метров десять по окопу. Метров через сорок, по-моему, блиндаж, они там накат днем делали.
Образовалась тишина. Один офицер в бинокль, остальные глазами пытались рассмотреть темноту.
- Что-то не вижу окопа – скупо произнес офицер. Но в этот момент из окопа метрах в ста поднялся силуэт человека. По его движениям было видно, что заспанный мужик вышел по нужде.
Опять повисла мертвая тишина.
- Это чего сюда доехать сумели - спросил офицер с биноклем.
Опять тишина. Егор не сразу понял, о чем спросил офицер.
- Да… нам бензобак пробили, а потом еще снаряд… Меня контузило очень сильно… голова чугунная.
Офицер повернулся к Егору. Посмотрел на него пристально.
- А где ж ты ховался вот уже больше, чем полтора суток.
- Да я все сознание терял… голова чугунная. Немцы, по-моему, меня за мертвого приняли. А потом я из окопа под танк перебежал. Может они решили, что меня засыпали там, в конце окопа, что бы не вонял.… Слушайте, у меня же пистолет есть. Я смогу в бой…
Солдаты и офицеры вокруг заулыбались, с трудом сдерживая смех.
- Ты по тише – герой, а то немцы услышат. – Посоветовал офицер.
- Да они спят там все без задних ног сволочи, ничего не боятся. – Егор замолчал, понимая, что говорит слишком много.
Офицер дал знать жестом сопровождающему разведчику, что бы тот отвел танкиста в сторону, а сам вернулся.
Отошли от офицеров метров на двадцать.
- Сиди не двигайся. Карпов пригляди тут за ним. – И разведчик вернулся к офицерам, задирая полы плащ-палатки. Егоров пистолет никому не был интересен.
Восток становился светлее, приближающийся день торопил развитие ночных событий. Егора опять позвали к офицерам. Солдаты отдыхали привалясь на стволы деревьев и кочки. Многие спали, кто-то не мог. Дозорные, которых тщательно разместил разведчик, несли службу. Офицеры полу сидя, полу лежа отдыхали между двух больших сосен.
- Ну вот, что сынок. Говорю тебе открытым текстом. Цена твоей жизни – одна копейка. У нас попавших в плен не жалуют. – офицер сделал значимую паузу - Но парень ты вроде правильный. Да и, похоже, что боец опытный. Не первый бой что ли.
- Первый товарищ капитан, но служу четыре года. Строевой я. Домой мне уже этим летом надо было.
Молчание.
- После войны отдохнем. – Молчание - В шесть ноль, ноль начнется наступление. – Продолжил офицер - Наша задача вырезать как можно больше фрицев в окопе. Мы должны были к ним во фланг наступать, но раз ты у нас теперь палочка выручалочка, то решили мы еще до наступления их численность под сократить. Поэтому, без пятнадцати шесть, а сейчас уже пятый час, выдвигаемся в их окоп. Первый пойдешь дорогу показывать. Да только раньше времени не шмальни там из своей пуколки. Старшина – он обратился к разведчику – Семеныч, проследи за ним. Сам понимаешь идеально, если мы их там всех без шума прихлопнем. Поэтому только ножи до первого выстрела. – опять молчание - Вопросы?
Тишина.
- Свободны. В половине шестого рядом со мной.
Томительно проходили отмеренные командиром минуты. Егор вспомнил, за это время кажется всю свою жизнь до армии. Он лежал с закрытыми глазами на земле, впервые расслабившись после первого своего горячего, огненного боя, но сон не шел. Перед сознанием проплывали знамена, портреты Сталина и Ленина, развивались ветром девичьи юбки на деревенском току, мама звала с крыльца пить чай, ему улыбались смущенные девчонки, идущие по родной деревне, а мама опять звала пить чай. Зеленая парта в Ошейкинской школе…, огромный дуб в школьном парке с шелестящей от ветра листвой, возвышающийся над всей округой. Вспомнилась легенда о гуляющим под ним Пушкине Александре Сергеевиче. В ушах тихонько и приятно звучала хорошая музыка… Слава богу – звона больше не было, и все счастливы, а мама зовет пить чай с крыльца… Только голос мамы какой-то озабоченный, как будто на Егора опять пожаловались в школе. Он открыл глаза…
- Хватит спать. Пошли к командирам. – старшина тряс его за плечо. Значит, всё-таки удалось кимарнуть.
Ровно без пятнадцати минут шесть подразделение выдвинулось к немецкому окопу. Солдаты передвигались молча, но уверенно. При приближении к сгоревшему танку Егора начали обгонять бойцы разведбата. Егору не дали прыгнуть в окоп первым. Старшина даже придержал Егора, нырнув в окоп раньше. В первом капонире четверо фрицев не шевельнулись, не пикнули, и все было тихо, как будто ночь продолжает быть сонной, до второго блиндажа. Там один из немецких солдат успел прокричать: "Die Russen... Die Russen..." - «Русские...». Дальний дозор немцев видимо не спал, так как из дальнего капонира, через несколько секунд, ударила длинная пулеметная очередь. Потом началась перестрелка, но половина траншеи к этому моменту была уже наша. Крики, стоны, стрельба, лязганье кинжалов и штыков, разрывы гранат, русский мат…, удары кулаков по человеческой плоти, звон железа о каски … сдающиеся в плен немцы… Начало перестрелки практически совпала с шестью часами.
В атаку пошли основные силы, усиленные танками Т-34. Оборона немцев была не готова к такому натиску и быстро, сходу, была смята. Чуть более чем через полтора часа счастливый и смертельно уставший Егор ел немецкую трофейную тушенку в деревне, которую они освободили вместе с десантниками. Широков, с удовольствием смеясь над хохмами грубого солдатского юмора, тем более что братва придумала рассказище уже и про танкиста, попавшего в плен к своим – смешно... плюс колоритный рассказ после смертельной опасности… весело… Они же ведь живы… Они увернулись от смерти… Голова слегка болела, и хотелось спать. Егор был очень счастлив от того, что оказался среди своих, да еще каких своих. Может быть, его еще наградят за геройство.
- Егор вставай, тебя в штабе ждут. – Оторвал его от хороших мыслей и еды старшина.
Старшина шел сбоку, чуть сзади от Егора, молча, как будто конвоируя солдата.
- Егор, … ты вот, что … там особист приехал … ты там, в бутылку не лезь, когда свое пленение рассказывать будешь. А так все по правде, но без глупостей. А то они сволочи… - старшина замолчал. Он отлично понимал, что ждет Егора.
Танкист внял озабоченность старшины. Он вдруг всем своим существом до последнего ногтя осознал, что был в плену. В полной мере вспомнил уроки политподготовки, где им внушали, что любой пленный — это предатель и относиться к нему надо как к врагу. Опять заболела голова. Дальше шли молча.
- Товарищ капитан, разрешите доложить, арестованный Широков доставлен – лениво выпалил старшина, заведя Егора в хату, где расположился штаб.
- Свободен старшина. – спокойно отпустил Семеныча капитан – командир десантного батальона успешно осуществившего ночную операцию. Жалко ему было отдавать этого Егора на съедение особисту, но сделать ничего он не мог.
В хате повисло молчание. Егор из-под лобья, с опаской смотрел на офицера, глядящего в окно, как будто не интересующегося происходящим в хате. Он медленно повернулся к Егору и перехватил свои руки за спиной, как будто сковал их наручниками, расправил плечи до хруста в шее, задрал подбородок.
- Фамилия.
- Широков.
Тишина.
- Ну, … имя, отчество, что замолчал. Ты же у нас герой. И в плену побывал и разведке помог. Наш пострел везде поспел.
- … Егор Иванович. … Я контуженный был, … у меня до сих пор голову ломит. Я был без созн…
- Советский боец должен бить врага пока живой, пока течет в его жилах кровь, пока теплится жизнь в его теле. В твоем теле жизнь теплится? … или не теплится? - Говорил, как вбивал гвозди, особист. – Что, струсил, сволочь… жить захотел…
Особист замолчал. Егор стоял с трясущимся подбородком. В горле застряло все, что он мог сказать.
- Товарищ капитан особого отдела, разрешите доложить. - Капитан разведроты встал - Именно Широков показал нам как в окоп фашистов забраться незамеченными. Попросил бы отдать его мне, все равно, через два часа в бой. А в прошедшем бою он за мою спину не прятался.
- Ах, какой ты добрый, капитан. Может всех предателей по фронту к себе в разведбат соберешь. Может…
- В моей роте трусов и предателей не было, нет, и не будет. – грубо прервал командир разведбата особиста - Труса и предателя я без тебя пришью, рука не дрогнет. По тише на поворотах капитан. Мне ведь по хрену чего ты там лопочешь. Меня дальше передовой не пошлют, а ты в тыл поедешь? … вместо меня в разведку к фрицам тебя ведь не загнать – правильно? ... а Широкова, и загонять не надо, сам пойдет с удовольствием, сейчас каждый боец на счету. Ты что ли мне их
