ПРОЛОГ
Большой комфортабельный автобус не спеша вёз меня по вечерним улицам провинциального города Михайлова Гора. Эта командировка для меня, можно сказать, ещё молодого писателя, кроме всего прочего, была хорошей возможностью немного отвлечься от столичной суеты, сменить приевшуюся обстановку однообразных будней и ненавистных мне выходных дней.
Мелькали разноцветными огнями красочные витрины магазинов, баров и кафе на главном проспекте города, где в это время только начинала собираться молодёжь в предвкушении праздного веселья. И я им сейчас немного завидовал. Нет, я не считал себя человеком несовременным, немодным. Но, то ли так сложилась жизнь, то ли я сам себя в ней так поставил, однако не было у меня такой хорошей компании друзей, которые в выходные дни выдёргивали меня из моей маленькой холостяцкой квартирки в иной мир. Один из моих знакомых удачно назвал его миром широчайшего отдыха и мощнейшей оттяжки.
Провинция. Как ты хорошо мне знакома: старая, добрая и тихая. Я уже шесть лет жил в столице, но до сих пор чувствовал себя провинциалом. Признаться, меня это не огорчало. В жизни небольших городов есть столько своих прелестей. И я люблю эти прелести. Кстати, вот интересно, почему так: если провинция старая, то мы обязательно называем её доброй? Ведь в наших устоявшихся определениях не бывает ошибок. Тогда получается, что новая провинция – злая? Значит, у меня есть ещё одна причина любить старую провинцию со всеми её атрибутами, с её традициями, привычками и непременными смешными или страшными историями, легендами и даже древними мифами.
А ведь именно последнее и стало целью моей командировки в город Михайлова Гора. Редакция одного из столичных издательств, с которым я постоянно сотрудничал, совместно с государственным университетом готовила к публикации обширный сборник научно-популярных очерков и рассказов о малоизвестных легендах, преданиях и мифах нашего народа. В большей степени интересовало то, что по сей день бережно хранит та самая наша глубинка, которая и старая, и добрая, ну и всякая там разная. Неделю назад меня пригласили принять участие в этой работе. Я уже имел подобный опыт и даже руководил творческой экспедицией, занимающейся сбором и изучением древнейшего народного фольклора. Опубликовал несколько научно-популярных статей, непосредственно опираясь на результаты той самой экспедиции. Статьи мои были замечены и даже приятно отмечены. Вот, очевидно, по старой памяти, и теперь мне предложили на выбор ряд провинциальных городов, которые по теме общего проекта казались наиболее интересными. Я внимательно изучил отпечатанный на компьютере список. И вдруг обнаружил занятную вещь. Несколько даже странную вещь. Название одного из городов, которое я уже раньше слышал и с которым уже были связаны какие-то исследования, было вычеркнуто. Потом это название было вписано ещё раз от руки в самом конце списка. Оно было жирно обведено здесь красным карандашом. Рядом с названием другим почерком было приписано: «Неперспективно». Я поинтересовался у руководителя проекта, почему именно этот город попал в такую немилость. Не вдаваясь в подробности, руководитель пояснил, что похожие исследования в том городе действительно проводились, но желаемого результата они не дали. И вообще, было там что-то странное с этими исследованиями. А вторично название города внесли в список по настоянию одного из членов совета проекта, очень уважаемого в своё время в научных кругах учёного. Решили, мол, не обижать старого заслуженного человека. Руководитель посоветовал мне не морочить себе голову этим городом, если я хочу, чтобы результаты моих творческих изысканий по теме попали в сборник.
Почему я решил морочить себе голову?..
Глава 1.
Автобус заметно снизил скорость и свернул на одну из маленьких улиц города. Проехав ещё несколько кварталов, он мягко притормозил и остановился.
— Кто просил высадить ближе к гостинице? – Этот вопрос водителя в тишине уютного салона заставил меня вздрогнуть. Я засуетился, выбрался из мягкого ложе сидения, торопливо стащил с верхней багажной полки свою дорожную сумку и начал пробираться к выходу. Дверь с шипением сдвинулась с места и отошла в сторону. Я поблагодарил водителя, пожелал ему доброго пути и шагнул из автобуса в наступающую ночь незнакомого города.
Свежий морозный воздух после хорошо отапливаемого салона автобуса показался приятным и бодрящим. Погода в конце декабря была удивительной.
Я стоял один под придорожным фонарём, и в полной тишине сверху на меня сыпались крупные хлопья снега. А по ту сторону тротуара передо мной разворачивалась настоящая зимняя сказка. Высокие деревья, очевидно, одного из городских парков создавали иллюзию дремучего заснеженного леса, а там, в его глубине, чуть просматривалась маленькая избушка. Живой жёлтый свет её единственного окошка освещал свежую тропинку, протоптанную к избушке в снегу. Внезапно меня охватило странное чувство уверенности, что жёлтый свет в лесной чаще горит неспроста, что он указывает мне путь. А ещё, и это было уж совсем невероятным, я, будто, уже нашёл то, что приехал искать, и больше мне уже не надо никуда идти – только вон до той избушки и всё. Я часто доверял своим чувствам, часто действовал так, как мне подсказывала моя интуиция. Но иногда я и обманывался. И сегодня был совсем не тот случай, когда можно слепо и безрассудно следовать по манящему неизвестно куда пути. Маловероятно, что заснеженная избушка в глубине городского парка могла оказаться гостиницей. Я огляделся. В свете третьего от меня придорожного фонаря сквозь снегопад я разглядел приближающуюся фигуру человека. Вот эта фигура осветилась вторым фонарём, потом следующим… И теперь прямо передо собой я увидел молодого парня крепкого телосложения. Он аккуратно и смешно семенил по скользкому тротуару, слегка сгорбившись и ёжась от холода.
— Простите, — окликнул я молодого человека, — не подскажите, как мне добраться до ближайшей гостиницы?
Парнишка спешно притормозил, шмыгнул носом и, махнув рукой в сторону парка, быстро, но достаточно любезно ответил:
— Там вон, видите, светится? Это конечная 1-го трамвая. Там вы садитесь и уже в вагоне у любого спросите, где вам выходить. Ехать здесь близко.
Странно. Я готов был поклясться, что минуту назад я уже слышал этот голос. Но тогда он принадлежал водителю автобуса. Тот же тембр, та же интонация… Я всегда мог похвастаться отличным слухом и никогда не ошибался в голосах, даже если слышал их до этого только раз. Признаюсь, я был сильно шокирован. Понимал, что это невозможно, и постарался убедить себя, что на этот раз я всё-таки ошибся, хотя ещё долго оставался в замешательстве.
— Спасибо! – крикнул я быстро удаляющемуся парню.
«Ну вот, — подумал я с некоторым сожалением, — трамвай, остановка, гостиница… А как всё красиво, как завораживающе красиво и сказочно всё начиналось». Вздохнув и тоже поёжившись от холода, который не замедлил добраться до меня сквозь все возможные щели моей одежды, я перебрался через высокий сугроб и, выйдя на тропинку, направился к избушке. Тропинка была узкой и не утоптанной. В тишине парка снег под моими ногами шуршал и поскрипывал. Показалось, что сейчас во всей вселенной слышались только шуршание и скрип снега, и, кроме этого, в мире не существует больше других звуков
Нет, было ещё моё дыхание. Я обожал такие моменты – моменты моего существования в природе, и жизни природы во мне. Это казалось чем-то очень личным, даже интимным. Хотелось вот так вот идти бесконечно и слушать своё дыхание, шуршание и поскрипывание снега, бесконечно растворяться в божественной гармонии этих звуков.
Но тропинка закончилась, и с нею закончилась моя сентиментальная эйфория. Передо мной явилась не сказочная избушка, а обычное одноэтажное строение. Такие вот небольшие каменные или кирпичные домики есть во всех провинциальных городах на конечных трамвайных остановках. Это был диспетчерский пункт с комнатой отдыха для вагоновожатых и, наверное, ещё какими-то подсобными помещениями. Я никогда не был внутри таких домиков, но мне всегда казалось, что там обязательно должна была быть уютная комната с длинным деревянным столом, кипящим чайником на электрической плите и приколоченной у двери вешалкой для какой-нибудь спецодежды или униформы диспетчеров. Снаружи такие строения мало чем отличались друг от друга. Низкие окна со старыми железными решётками, покрытыми бесчисленными слоями краски, длинный широкий навес и две-три сломанные скамейки под ним – привычная картина одного из уголков городского пейзажа.
Глава 2.
Метрах в десяти от остановки мёрз пустой трамвай. Свет внутри вагона не горел, но и так было видно, что вагоновожатого в кабине нет.
Да это было вполне справедливо. Пассажиров на остановке нет, почему же не соблазниться в морозную ночь забежать на чашечку горячего чая.
Я аккуратно переступил через чуть припорошенные снегом рельсы, подошёл к деревянной скамейке, стоявшей у самого окошка диспетчерской комнаты, и огляделся по сторонам. Хочу здесь отметить, что вся окружавшая меня в тот момент обстановка показалась мне очень уютной. Даже пощипывающий моё лицо мороз не портил ощущений. Я снял с плеча дорожную сумку, опустил её на скамейку и присел рядом. Вытянув далеко вперёд ноги, я приятно потянулся. Задремавший недалеко от остановки трамвай и живой свет из окна диспетчерской вполне могли свидетельствовать, что я с минуты на минуту продолжу свой путь к гостинице, где обязательно приму горячую ванну или душ, после чего проведу оставшуюся часть ночи в полном покое. В предвкушении уже неминуемого отдыха я ещё раз сладко потянулся и громко хлопнул ладонями по своим коленям. И окружающий меня мир не замедлил на это отреагировать очень неожиданным образом. Вернее, даже не весь мир, а только его маленький уголок. Это был слабоосвещённый уголок остановки, из которого кто приглушённо хмыкнул. Я присмотрелся и увидел там сидящую на скамейке фигурку. Это была не фигура, а именно фигурка то ли ребёнка, то ли маленького человека. Моё настроение настоятельно востребовало общения. И повод у меня был. Кто-то же должен был, в конце концов, прояснить мне мой дальнейший маршрут.
— Добрый вечер! – сказал я бодро и громко.
— Добрый вечер, – так же бодро ответила мне фигурка звонким девичьим голосом.
— Как в сказке сейчас всё. Правда? – Начал я завязывать разговор.
— Что? – спросила фигурка, то ли не расслышав моих слов, то ли не совсем поняв, что я имею ввиду.
Я встал и, направляясь к своей случайной собеседнице, начал пояснять, что весь окружающий сейчас нас мир показался мне удивительной живой зимней сказкой. Словно ожила одна из картинок тех книжек, которые я любил рассматривать в детстве, когда сам ещё не умел читать.
— Да, очень красиво, — согласилась моя
Сначала я подумала, что это фентези, из-за схожих голосов водителя и того парня. Не знаю, угадала или нет, но история загадочная.