СЕРДЦЕ АРХАНГЕЛА Пролог. Главы 1 и 2.

собеседница, когда я уже был совсем рядом и мог её лучше рассмотреть. Это была девочка лет четырнадцати-пятнадцати. Из-под белой вязаной шапочки спускались далеко за спину две толстые русые косы.

Простенькая голубая курточка была по краям оторочена белым мехом. Змейка курточки была наполовину расстёгнута. Мне показалось, что девочка что- то прятала за пазухой. Рядом с ней на скамейке лежал странный чемоданчик. Я не сразу узнал в нём футляр для скрипки. И опять всё это показалось мне продолжением хорошо начатой сказки. Она не была волшебной. Нет. Была очень простой и знакомой. Но именно это делало её содержание родным и понятным без слов и без лишних намёков. И внутри этой сказки моё собственное сердце вдруг каким-то странным образом начинало жить своей жизнью. Оно трепетало, оно радовалось и пело. Оно умилялось от всего, что сейчас происходило вокруг и всё это любило. Боже мой, это было неописуемое чувство бесконечной щедрости души. Сердце уже увлекало меня за собой в ещё неведомое мне куда-то. Я присел на край скамейки возле девочки. Между нами был только футляр для скрипки. Я погладил ладонью его промёрзшую кожу, смахнул с неё снег и спросил:
— Давно играешь?
— Давно, — ответила девочка и вдруг пристально посмотрела на меня. Даже в тени ночи светлый взгляд больших карих глаз гармонично вписался в содержание сказки.
— И как? – снова спросил я.
— Что именно?
— На скрипке у тебя хорошо получается?
— Я люблю музыку. А когда любишь, всё получается.
— Всё-всё?
— Да. Это я точно знаю. Это как волшебство. Такое волшебство существует в нашей жизни по-настоящему. Вы разве не знали?
Такой вопрос девочки смутил меня. И в то же время я понял, что девочка может быть интересной собеседницей.
— Ты сама в это действительно веришь? – Я постарался приправить свой вопрос максимальным удивлением.
— Верю, — ответила девочка. – Вы, наверное, думаете, что я маленькая? С виду так может показаться. Но вы же не станете спорить, что внешность бывает обманчива?
— Нет, — ответил я, — спорить не стану. Но я вовсе не думаю, что ты маленькая. Все маленькие обычно большие трусишки. А ты на трусишку не похожа.
— И почему же вы так решили? Потому что я поздно вечером сижу здесь одна и разговариваю с незнакомым мне мужчиной?
— И по этому тоже. Кстати, ты давно уже ждёшь трамвая?
— Сижу я здесь уже около часа. Но я не жду трамвая.
— Ах, да, — опомнился я, — вот же он, трамвай. Зачем же его действительно ещё ждать. Я просто не совсем правильно спросил…
— Нет, вы не совсем правильно меня поняли. Мне не нужен трамвай.
— Как? – Теперь я и в самом деле не понял девочку. – Разве тебе не надо никуда ехать?
— Зачем же мне куда-то ещё ехать, если я уже приехала вон на том самом трамвае.
— А, вот как, — сказал я, — Ну теперь что-то уже проясняется. И, тем не менее, ты уже около часа сидишь здесь на морозе. Думаю, у тебя для этого есть серьёзная причина.
— Очень серьёзная. Она сейчас спит у меня за пазухой.
— Да ну?! – Я был заинтригован. – И как же эта причина называется?
— Причина называется Васька, — ответила девочка и слегка распахнула куртку, предлагая мне убедиться лично.- Я заглянул внутрь и разглядел белый пушистый комочек урчащего существа.
— Почему Васька? – спросил я.

Девочка пожала плечами.
— Потому что кот, — ответила она.
— Как узнала? – опять спросил я.
— Ничего себе, вопросики, — сказала девочка.
Здесь бы нам обоим, конечно, следовало смутиться, но, встретившись взглядами, мы вдруг громко рассмеялись.
— Мне почему-то кажется, что эту симпатичную причину ты не так давно подобрала где-то на улице. Угадал?
— Не совсем, — ответила девочка. – Я нашла его в трамвае. Согласитесь, его же могли случайно раздавить пассажиры. Я, когда это себе представила, чуть не умерла. Один, маленький и совершенно беспомощный. А вокруг огромные люди в сапогах и ботинках…
— Да, —  искренне согласился я, — жуткая история. Но теперь-то всё в порядке?
— Если бы, — сказала девочка и загрустила.
— Ты же спасла котёнка…
— В трамвае спасла. Но я совсем не знаю, что мне с ним делать теперь.
— Так, кажется, я всё понял. Выйдя на этой остановке из трамвая, ты вдруг осознала, что домой тебе принести это чудо не позволят. Верно?
— Это я осознала ещё в трамвае. Но не кататься же мне с ним вечно. Вот, вышла и сижу теперь здесь. Сколько сижу уже, а ничего придумать не могу.
— А Васька всё это время, значит, спит, — заметил я и усмехнулся.
— Ну да. Ему-то какие заботы? Угрелся, успокоился. Сны, может, видит. Скажите, что мне делать? Честно говоря, я уже начала замерзать. Ноги совсем закоченели.
— Так можно, я думаю. Встать тебе сейчас и походить здесь, можно потоптаться на месте и попрыгать. Ноги немного отогреются, — предложил я девочке.
— Я и сама хотела. Но Васька может проснуться и даже испугаться. Жалко.
— Проснуться? Да, проснуться Васька может. А когда угреешься, когда так сладко урчишь за пазухой, совсем не хочется вдруг просыпаться.
— Вот именно, — согласилась девочка. – Особенно если с тобой почему-то прыгают.
— Это никому не понравится, — сказал я. – Очень жаль, что мы встретились с тобой не в моём городе. Там бы я твоего Ваську уж точно бы пристроил. А у вас мне с ним куда? В гостиницу не пустят. И знакомых у меня здесь нет. Я вообще в Михайловой Горе первый раз. Да и то  по делам.
— Ну вот, видите, — грустно сказала девочка, вздохнула и совсем запечалилась.
Надо признаться, что к подобной ситуации я не был готов. То есть в вопросах благоустройства бездомных Васек не имел жизненного опыта. Девочка всё более печалилась, а я пытался придумать хоть какое-то разумное и, естественно, гуманное решение её проблемы. Но у меня ничего не получалось. Время шло. В любую секунду из помещения диспетчерского пункта мог появиться, наконец, вагоновожатый. Трамвай, который он поведёт, вероятнее всего будет сегодня последним. А я теперь, выходит, никак не могу уехать, оставив здесь девочку одну с такой невероятно важной для неё проблемой. Тут ещё и мороз заметно усилился. Мы сидели на скамейке и молчали. Молчание это становилось всё более неловким, а скоро стало просто невыносимым. Ситуация незавидная. Маленькая хрупкая девчушка-подросток, похоже, была готова до последнего отдавать своё тепло котёнку, о существовании которого ещё час назад она и не знала. А я, взрослый, образованный и уж конечно больше, чем она умудрённый жизнью, не то чтобы помочь – я посоветовать ей ничего не могу. Зачем же были все мои прожитые годы? Для чего они были?..
В моей груди, где билось сердце, стало очень холодно. Так стало холодно, что декабрьскому морозу сделалось от меня зябко. Я почувствовал себя чужим в этой сказке. Чужим и бесполезным. И вынести этого я уже больше не мог.
— Послушай, — вдруг громко я обратился  к девочке, — мы что-нибудь сейчас придумаем. Ну не бросать же нам брата нашего меньшего Ваську в такой беде.
Я сказал это так решительно, что даже сам себе поверил. Я не знал, как помочь котёнку и девочке, но знал, что обязательно помогу. И снова я был в сказке. Только теперь был в ней уже не случайным гостем. Обстоятельства и сюжет самой требовали от меня поступка. И я почувствовал себя уже одним из главных героев. О, если бы я тогда знал, насколько оказался прав. Интересно, узнав каким-то чудом ещё в столице о той, мягко говоря, необычной и странной роли, которая будет отведена главным героям этой сказки, согласился бы я на эту поездку? Я, дорогие читатели, не буду отвечать на этот вопрос. Не хочу. Уверен, что дочитав начатое, многие из вас меня поймут. Уж слишком высока цена поставленного вопроса.