Что с ней случилось?
- Она умерла.
- А муж?
- Жив.
- Ты с ним знаком?
- Да.
- Кто он?
- Он мой конкурент. Мы познакомились давно на одном из приемов в мэрии. И с ней там.
- Тендер на реставрацию храма, там он тоже?
- Да.
Картина начала складываться:
- Он высокий? У него есть шрам на лбу?
- Он невысокий, у него нет шрама, ему сейчас уже под семьдесят. Ты думаешь, он хочет мне отомстить? Это бред. Мы с ней расстались уже лет восемь назад.
- Она намного моложе мужа?
- Да. Она младше меня.
- Кто про вас знал?
- Никто.
- Ты уверен?
- Абсолютно.
- Ты общался с ее мужем после всего этого?
- Да. Регулярно. И тогда, когда она была жива тоже.
- Ты уверен, что это не он пытается свести тебя с ума?
- Вадим, я абсолютно здоров. Я уже очень давно здоров. У меня были проблемы в детстве, но теперь все нормально. Я такой же, как все, - он поднял на меня взгляд, - я только очень не люблю собак, они такие слабые! Ты, похоже, многое успел узнать, но только не то, о чем просил я.
- Я полагаю, что я все узнал. Включая то, что ты хотел, несмотря на то, что ты не хочешь в это верить. Я уверен, что сегодня или завтра я добуду очевидные доказательства. Но мне нужна твоя помощь.
- Что от меня требуется?
- Мы сейчас сделаем вид, что ты возвращаешься домой, - Марио напрягся, - потом выйдем из дома, ты вернешься сюда, а я к тебе домой. Я останусь на ночь. Если ничего не произойдет, то завтра повторим тот же ход. И так, пока он не поверит, что ты дома и только вышел на время. Он придет что-нибудь передвинуть или убрать. Я буду там.
Марио смотрел на меня с изумлением и недоверием:
- Ты уверен, что ты сможешь…, что их можно видеть, что они есть?
- Успокойся, Марио, это все совершенно очевидно. На тебя пытаются воздействовать. Я был у твоего врача, он сказал, что это возможно. Надо только заставить тебя бояться того места, где ты живешь.
- Как интересно, - он ухмыльнулся и опять уставился в экран. – Я не боюсь, я поеду с тобой к себе в дом, - пауза, потом недоверчивый взгляд в мою сторону. – Ты же сказал, что ненадолго.
- Да, мы занесем вещи, выпьем и выйдем, будто на ужин.
- В этом нет ничего страшного. У тебя же оружие с собой?
- Да.
- Я готов, - он встал, одернул пиджак, прошел вглубь номера, вытащил из шкафа пустой чемодан, запер его и вернулся к двери. – Пошли?
В доме Марио не прошел дальше холла. Я сказал, чтобы не вызывать подозрений, если за нами следят, то надо пробыть дома хотя бы полчаса. Эти полчаса он простоял около входной двери. Туда я ему принес стакан с виски. Он выпил и аккуратно поставил бокал на подоконник, под который до этого пристроил свой пустой чемодан.
Заранее отперев дверь черного хода на кухне, я вызвал такси, которое высадило меня на первом же перекрестке, а Марио повезло в отель.
В темноте я нащупал стул на кухне сел и приготовился к долгому ожиданию.
Но он появился довольно скоро, отпер входную дверь, что-то с шуршанием протянул за собой по полу холла и вошел в кухню, его высокий стройный силуэт четко, как в театре теней, вырисовывался на фоне подсвеченных уличными фонарями окон.
- Только без глупостей, - я громко щелкнул предохранителем пистолета и включил лампу на столе.
Ему было лет сорок, высокий, черноволосый, с небольшим, видимо, заработанным в детстве шрамом на лбу, ясными глазами, у его ног лежала большая брезентовая сумка.
- Может, представитесь? – спросил я. – Вы же пришли в гости. Меня зовут Вадим. И…?
- Антонио, - голос низкий с легкой хрипотцой.
- Ваши планы?
Он молчал.
- Пододвиньте ко мне сумку.
Он попытался наклониться.
- Ногой, - я, на всякий случай, поднял ствол пистолета.
Он выполнил.
Не опуская оружие, я левой рукой расстегнул молнию. В сумке была дохлая собака с заляпанной кровью головой. Это был фокстерьер.
- Садитесь, - я указал на стул по другую сторону стола.
Он сел. В его глазах не было ни страха, ни напряжения, скорее обреченность.
- Зачем? – спросил я.
- За Монику.
- Кто она вам?
- Сестра.
- За что?
- За ее смерть.
- Вы уверены, что это его вина?
- Да.
- Откуда информация.
- От нее.
- Она вам рассказывала про Марио?
- Да. Рассказывала. Но она не называла имени. У нас с детства нет… не было тайн друг от друга.
- Да ради Бога. Только не надо мне тут разыгрывать сцены из индийского кино. Мне нужна правда. За что? Он не убивал, не насиловал ее, она взрослая женщина, она сама делала свой выбор.
- Она очень любила его. Он предал…
- Секунду. Она изменяла мужу, она завела любовника, с которым потом рассталась. Вы считаете историю вашей сестры в чем-то оригинальной?
- После аборта она уже никогда не могла иметь детей. Она спивалась, сходила с ума. Я хотел, чтобы он также ушел из жизни. Я хотел свети его с ума, чтобы он почувствовал…
- Что? Он это уже чувствовал, еще в детстве. Откуда вы узнали его имя?
- Андриано сказал.
- Кто это?
- Муж Моники.
- Он знал?
- Да. Он говорит, что всегда это знал. Даже когда она была с этим, - Антонио мотнул головой в сторону гостиной.
- И ничего не делал?
- Он любил ее. Для него самое страшное было потерять ее. Он верил, что здесь все ненадолго. Он терпел. Он дождался, а потом она начала сходить с ума, спиваться, были и наркотики. Мы очень с ним ее любили… по-разному, но одинаково сильно… Я уезжал в Австралию, работа там… Она умерла, когда меня здесь не было.
- Откуда вы узнали про болезнь Марио?
- Андриано рассказал.
- А он откуда?
- От Моники. Она, когда уже не в себе была, все ему рассказала, что, если бы не эта болезнь этого, они были бы счастливы, что у них были бы дети, а теперь у нее их никогда не будет…
- Все это очень проникновенно, но вы уверены, что дело не в тендере, на который идут Марио и Андриано?
- Какой тендер? – его изумление было неподдельным, по крайней мере, так мне показалось.
Может действительно все так, как он говорит, и такие страсти могут в наши дни случаться не только в сентиментальном фильме.
Мы молчали.
Я взвешивал. Что мы имеем? Доказать проникновение в жилище – легко. Попытку влиять на психику – легко. Попытаться доказать, что цель этого влияния – попытка доведения до самоубийства – трудно, почти нереально. Что ж можно добиться возбуждения дела, а как это повлияет на психику Марио? Не приведет ли это к тому, чего добивается этот Антонио? Вполне может. Никто не знает этой психики до конца. Начнет Марио бояться всего мира, как места своего жительства и проведет остаток дней в клинике. Поможет ли это Монике? Кончено, нет. Поможет ли это Андриано? Конечно, нет, ему, пусть и не долго, но жить со знанием того, что уже не изменишь. Нельзя прошлое изменить, у каждого оно такое, какое случилось.
Хотя может иногда стоит присматриваться, так ли у тебя дома стоят и лежат вещи, как ты их оставлял. И если заметил, что что-то сдвинуто, то, наверное, стоит оглянуться и задуматься, что же в твоем прошлом поведении привело к этому сдвигу, и, может, еще не поздно что-то сделать, изменить, чтобы вещь эта на место вернулась.
Я не был готов рассуживать людей, с которыми столкнула меня жизнь на этом этапе, пусть сами решают.
Я убрал пистолет в карман:
- Уходите и заберите сумку. Не пытайтесь становиться судьей чужой жизни. А тем более, палачом. Я вас предупреждаю, что я все расскажу Марио, для этого меня и приглашали. На мой взгляд, никаких преследований с его стороны не будет, ему бы со своими скелетами в шкафу справиться. Прощайте.
Антонио еще какое-то время сидел, глядя на меня, потом тяжело поднялся и ушел, таща за собой сумку с еще одной невинно погибшей собакой.
27 мая 2017 года
