Папик

     Семейная жизнь! Что может быть дороже для флотского человека?
      Пусть женщины говорят, что любой мужик в двух трамвайных остановках от дома мнит себя холостяком, все равно - каждый моряк мечтает о сходе с корабля на берег. Жаждет встречи с семьей, как алкаш с бутылкой водки.
      Берег - это мечта каждого моряка. Мираж корабельной жизни, ради которого можно изучить за ночь китайский язык, устранить самые невероятные замечания командира и сдать любые зачеты, показав при этом хреновые знания на «хорошо» и «отлично». Общение корабельного человека с семьей можно сравнить со свиданием сидящего в тюрьме с посетителями. Оно такое же редкое, урывками и быстротечное.
       Главный артиллерист большого противолодочного корабля «Смешливый» капитан-лейтенант по имени Володя, а по корабельному прозвищу Папик, уже две недели безвылазно «парился» на своем несгораемом «железе». Командир корабля не давал Володе разрешения на сход на берег. То надо было «развязывать» сельсины на артиллерийской батарее, которые завязал морским узлом подчиненный лейтенант на утреннем проворачивании оружия, то восстанавливать ЖБП - журнал боевой подготовки, наполовину съеденный крысами.
      Наконец командир все-таки дал «бычку» «добро» побывать дома. Вот оно, счастье мужика, затянутого в портупею.
      Володя оплодотворенный божьей милостью, в две минуты собравшись в каюте, с добродушными глазами тюленя, схватил из ящика стола приготовленный для сынишки гостинец - банку вареной сгущенки. Для жены - счастливый презерватив, а для тещи - бутылку свежевыжатого в машинном отделении скипидара. Натянул военный чепец в виде фуражки на голову, застегнул вечно расстегнутую ширинку и поспешил терракотовым галопом из морской базы домой.
      Рейсовых автобусов с пирса до поселка не было. Пришлось ехать стоя в кузове самосвала, наполненного каким-то дерьмом. "Не беда, - думал Вовчик. - Скоро буду дома!"
      Что парадоксально - длительное отсутствие главы семьи внутренней жизни «основной ячейки общества» не останавливало. Жена по-прежнему «пахала» на кухне. Жрать хотелось всем и постоянно. Теща, еще не старая тетка, с уверенными манерами боцмана, поучала всех «как и с кем жить». Кошка по-прежнему гадила в домашние тапочки, ну, а сынишка Вадюшка по-прежнему познавал удивительный мир.
      Как? Да очень просто - то маме паспорт разрисует кораблями и пушками папиными командирскими карандашами, то два пальчика в розетку сунет и смотрит, что из этого получится, а то просто кошку по имени Стерлядь накормит пластилином. Развлекался как мог, скучать домашним не давал.
      В отсутствии отца шкодник «изобрел» новое воздействие на мать и бабушку. Если что не по нему, то падал на пол животом вверх и попой вниз и начинал дрыгать толстенькими ножками крича:
      - Купи машинку!  Хочу гулять!
      Все это «хочуха» сопровождал таким ором, что в коридоре от возмущения лампочки начинали моргать, а мыши выглядывать из норок с немыми вопросами в глазах - «Что опять случилось? Драка будет скоро или как?»
      Все старались «домомучителя» ублажить, словно персидского шаха. Ходили перед ним на «цирлах», причитая как блаженные на паперти: «Ну, потерпи! Отец придет, все решит!»
      Реакция матери на этот прием была наивна и проста. Она начинала ругаться. Бабушка, слушая дочку, говорила:
      - Зачем ругаться? Не умеешь воспитывать детей, надо было предохраняться.
      Когда Папик на перекладных все-таки добрался до домашнего очага, то застал яркую картину «Семейный шторм на фоне распустившегося кактуса». Проще говоря, сынишка опять с домочадцев требовал катер на электрических батарейках, истошно крича на одном дыхании сакраментальное слово:
     - Хочу!
      Володя вместо того чтобы сначала принять ванну и выпить чашечку кофе с «пирожками с шурупами», присел на раздолбанный любовью диван. Начал спокойно, по-философски созерцать домашнюю картину.  Женская половина, маша руками, что крыльями, бегала вокруг малолетнего бандита. Терпения Папику хватило на две, потом на пять минут. На седьмой с половиной минуты созерцания,он  начал думать, что настоящему офицеру не к лицу.
      «Может Вадика запереть в темной ванне или поставить в угол коленями на горох? - не мудрствуя лукаво, мужик задал себе вопрос. - Нее, клин клином вышибают!»
      Володя молча снимает с брюк ремень, помня старую морскую заповедь - «Один удар по заднице заменяет десять воспитательных бесед!» Берет любимого спиногрыза за холку. Кладет на коленки, не спеша снимает детские штанишки и… готов с толком и расстановкой начать «воспитательный процесс», отработанный многими веками и поколениями на Руси.
       У сынишки от неожиданности попку сводит судорогой. Розовые, торчавшие уши пацана, будто локаторы радара, начинают двигаться по заношенному спортивному костюму с пузырями на коленках с молчаливым вопросом - «Что сейчас будет?» 
       Все происходит на глазах жены и огнедышащей химеры-тещи. Все застывают. Пацан от удивления на мгновение прекращает орать. «Боевая подруга» выходит из ступора и как сварливая жена Сократа Ксантиппа с ошалелой улыбкой, хватаясь за скалку, начинает орать во весь голос:
       - Ты что хочешь делать, злыдень? Разве можно ребенка пороть, как козу какую-то?
       Володя, подняв голову над сынишкой, терпеливо слушает, что думает жена о нем, о рыбалке, руках, которые растут не из того места. Слушает едкие слова о военной службе и любимом корабле, после чего спокойно отставляет в сторону пацана. 
      Вадик прячется за торшер и превращается его тенью. Папик стряхивает сопли сынишки с трико и… берет аккуратненько жену в охапку. Спокойно кладет на коленки и задирает юбку с оборками. Снимает розовые трусики в ядовито красный горошек, гладит шелковую попку, которая почему-то всегда гладкая и начинает с толком и расстановкой «воспитательный» процесс, называемой в народе просто поркой.
       Вы заметили, что у людей лицо со временем стареет и морщинится, а попа, хоть пори ее до глубокой старости, остается гладкой. Почему? Не знаю.
       Картина воспитания происходит на глазах изумленной тещи, лицо которой перекашивает как у Квазимодо. Сынишка с ангельскими зрачками, наполненными до краев ужасом и страхом, пожирает глазами отца. Через некоторое время домоправительница в сумеречном состоянии души с каменным лицом выходит из оцепенения и начинает громыхать, как погромщица на весь дом:
      - Басурман! Ирод! Супостат! Ты там на чумном корабле совсем головой тронулся!
      Володя-педагог «воспитывая» жену, недоуменно и вопросительно смотрит на тещу. «А ты родная, куда лезешь со своим мнением в калашный ряд?»
      Молча отставляет в сторону жену, недовольную, что приятный массаж копчика так рано закончился. Берет «домоправительницу» в ту же охапку, кладет на те же коленки и… все повторяется снова. Задранная юбка до ушей, снятие бежевых с резинками около коленок панталонов и так далее. Все происходит в тишине, будто накануне рассвета, без единого слова со стороны Вовчика.
      Пацан продолжает прикидываться ветошью в углу. Застыл, не вздохнуть, ни пукнуть. Перед детскими глазами впервые в жизни одна страшная картина сменяется еще более страшной. Во взгляде читаются ужас и простая мысль: «Если можно так просто пороть мамку с бабушкой, то, что тогда со мной будет?»
      Эффект «воспитания» превосходит все ожидания домочадцев. Не только Вадюшка излечивается от дурных привычек, но и жена с тещей начинают «ходить строями» по одной половице с любовью посматривая на Папика и стену, где наглядно весел самый главный воспитательный «инструмент». При этом все прикладывали палец к губам:
      - Тсс! Папа отдыхает!
      Впоследствии Папик установил день порки - пятницу, чтобы по субботам, если что не так, добавить.
      А вы говорите, что Маркс утверждал - будто бытие определяет сознание.
     Битиё определяет нашу  жизнь!