Сквозь сон Галка унюхала ужасный запах гари. Пожар! Выпрыгнув из кровати и тут же закашлявшись, она кинулась к окну — зачем только старалась осенью, затыкала ватой все щели, старательно обклеивала специальной бумагой в рулончиках — все ее труды пошли псу под хвост! Обе фрамуги она растворила настежь и с жадностью глотнула чистый морозный воздух.
— Что это горит?! У нас плита взорвалась?! Утечка! Откройте там окна! Фе-о-до-о-а-р!
Сама не осознавая, что делает, Галка принялась звать маминого племянника, хотя какой он племянник — понять бы, человек ли он, вообще. Как-то незаметно за эти несколько дней она привыкла, что Федор (а может, Армилиос) без напряга решает в доме все проблемы: к нему можно обратиться за любой помощью, на него же можно и наорать, если что-то не понравится. Он спокойно воспринимает любые возмущенные слова, не то что нервный Зейнвейлла.
Закрыв нос рукавом пижамы, Галка дернула дверь соседней комнаты.
— О Господи! — Галка в ужасе схватилась за голову, вытаращив глаза на то, во что превратилась мамина комната.
Утро ангела началось с того, что он опробовал свои силы: внутренний ядерный реактор неожиданно выбросил язык Благодатного Огня, от которого тут же вспыхнули тонкие занавески и покрывало на кровати. Сгорев буквально за одну секунду, они перебросили на ковровое покрытие веселые искорки, которые радостно запрыгали по длинному ворсу. Ковер оказался никаким не искусственным — это была чистая шерсть настоящих овец мериносной породы, и вонь от сгоревшего ворса тоже стояла конкретная — никакой подделки! В шкафу оплавились и растеклись по полкам декоративные свечи, которые Галка купила на этот Новый Год, но жечь не стала — мамы нет, и она праздновала в большой компании в просторном доме отца Лелика, за городом, куда он великодушно пригласил всех друзей сына. Тонкие хрустальные фужеры и рюмки, заботливо протираемые мамой каждый месяц, полопались с печальным перезвоном. А вот органическое стекло в дверцах шкафа непривычный жар выдержало, даже не треснуло, только перекосилось слегка и бодренько блестело тусклым светом.
Девушка ахала и трясла руками, разглядывая прожженный дорогущий ковер, кучи хрустального крошева за дверцами шкафа, стекла по всему полу от разбитой люстры и, наконец, опознала в наполовину истлевшей тряпке на полу свой красивый теплый халат, который купила совсем недавно.
— Вы обнаглели совсем?! Вы что здесь натворили?! Это же мой новый халат!
Она рванула в комнату, но зайти туда не удалось — невидимое препятствие спружинило на пороге и отбросило девушку назад, прямо на полки с книгами. Галка забарахталась там среди потрепанных жизнью томиков Джека Лондона, Жюля Верна и Вальтера Скотта. Зачитанные до дыр книги давно утратили все острые углы на переплетах и особого вреда не причинили, но задержали, да и сам факт невозможности проникновения в одну из комнат собственной квартиры обозлил.
— Фе-о-до-а-р! — Галка отчаянно заверещала, отбрасывая книжки ногами.
Видела бы ее сейчас бабушка, которая покупала для Галочки собрания сочинений, прочитать которые должен каждый уважающий себя школьник. Баба Клава считала, что книги надо трогать руками, нюхать запах типографской краски, шелестеть страницами, а не пялиться в планшет.
— Может, хватит уже орать? — донеслось из комнаты.
Галка замерла среди разбросанных книжек.
Голос был чужим — мелодичный голос незнакомого существа. Он проплыл по коридорчику легким перезвоном полевых колокольчиков, прожурчал вокруг Галки родником с живой водой, прошелестел весенним ветерком; он принес с собой сладкий запах распустившихся розовых бутонов, горчинку гречишного меда, свежесть короткой июньской грозы. Галка внезапно ощутила себя в пышном саду, благоухающем травами, где цветы все вместе и каждый в отдельности приветливо качали ей своими головками, где в небе парили и щебетали жаворонки — это был особенный сад. Это была мечта! Девушка зачарованно прислушивалась к отзвукам дивного звучания, замирающего под потолком и наслаждалась ароматом свежескошенного земляничного разнотравья.
— Наконец-то тишина, — сварливо проворчали из комнаты.
Вечно всем недовольный Зейнвейлла появился на пороге комнаты. Он был одет в пижаму Галкиного отчима Валеры (где, интересно, он ее выкопал?), которая болталась на его худосочной фигуре, как на колу и была решительно коротка. Ангел был босиком, в обычно пронзительно-синих глазах плескалось разлитое серебро, и он был очень, ОЧЕНЬ недоволен, впрочем, как обычно. Несмотря на густой цветочный аромат, который вырвался вслед за ним из комнаты, склочный характер ангела не изменился.
— Что за манера вечно орать с утра?! «Федор-Федор! Федор-Федор!» — передразнил он Галку. — Невозможно сосредоточиться из-за твоих воплей! — Зейнвейлла беспрепятственно перешагнул через невидимую преграду, смахнув ее, словно паутину, при этом с пальцев у него сорвался фонтан голубых искр. — Полог поставил! Решил, изолировать меня от своего Навигатора? — хмыкнул ангел. — Он бы еще золотые Печати вмуровал! Вот, где не надо он запасов не считает!
Возмущенно тряхнув пышной рыжей шевелюрой, и оставив после себя кружиться в воздухе брызги радужных искр, он прошлепал на кухню, а Галка осталась сидеть среди разбросанных книжек, все еще переживая неожиданное перевоплощение, вспоминая дивный запах и чарующий голос ангела.
— А ты в курсе, Навигатор, что у нас абсолютно пустой холодильник? — из кухни высунулся Зейнвейлла, злой, как черт, если можно употребить такое слово применительно к ангелу. — Ты долго еще собралась там сидеть? Куда делся дракон, я спрашиваю?! Полетел в пещеру проверять свое золото? — серебро в глазах ангела рассерженно бурлило. — Ну конечно, стоило только распечатать Пути к Долине, как его и след простыл! Плевать ему на задание, на напарника, на!.. — ангел бросил осуждающий взгляд под книжные полки. — Хотя, здесь-то, его можно понять: я бы тоже сбежал, будь у меня такой же спутник на всю жизнь. Здесь его можно даже оправдать, но бросить напарника в такое трудное для меня время — это!... — ангел задохнулся от возмущения.
Галка решила не нагнетать и пропустить мимо ушей обидные высказывания.
— О каких запасах ты все время ему напоминаешь? — подхалимски улыбнулась она капризному ангелу. — Ты дразнишь его? Нарочно? Постоянно твердишь о каком-то золоте.
— О каком-то?!.. — в крайнем возмущении ангел тряхнул волосами, и по коридорчику пронесся искрящийся вихрь — целое небольшое торнадо из белых и голубых лучей. Галка прикрыла глаза ладошкой. — Да будет тебе известно, Навигатор (слово Навигатор в устах ангела звучало насмешливо-презрительно), что драконы притягивают к себе золото и могут видеть залегания самоцветов.
— А зачем им золото? — поинтересовалась наивная Галка-бессребренница (в буквальном смысле этого слова).
— Как зачем? — удивился Зейнвейлла. — Во-первых, золото — источник магии, ты что, не знала? Чем больше золота у дракона, тем он сильнее и, можешь поверить мне на слово — Армилиос очень силен!
«Ага, — внимал ангелу молодой Навигатор. — То есть, Федор несметно богат!»
— А во-вторых… — продолжил Зейнвейлла. — Ты хотя бы в общих чертах представляешь себе работу Приграничных Стражей?
Галка пожала плечами, чувствуя себя дура дурой, которой надо разжевывать прописные истины. Зейнвейлла вздохнул. Терпеливое объяснение азов всей их работы Навигатору, который никак не вылупится из своей бренной оболочки уже бесило его, но ангел пытался быть объективным, ведь прошло всего несколько дней, по времяисчислению этого мира, и девушке сложно понять и принять свою новую сущность. Она пытается, конечно, но сколько можно топтаться на месте, мусоля и пережевывая одно и то же?!
— У дракона должно быть много золота, чтобы иметь возможность парализовать нарушителя и намертво заварить вход в портал изолирующего мира. Это самая надежная Печать — расплавленное золото пополам с магией дракона. Никто, кроме него самого и его собственного Навигатора не сможет их взломать, любого другого желающего Печать сожжет на месте, — нахмурившись, ангел отвел глаза, словно что-то вспоминая.
Галка выбралась из-под груды художественной литературы.
— Значит, Федор улетел за своим запасом? А далеко отсюда его пещера?
— Вот у него и спроси, — вдруг обозлился ангел. — Отец мой Небесный, кому я все это рассказываю?! Она же слепа, как все новорожденные Навигаторы! Как на нее можно рассчитывать?! Время идет, а она все еще в тумане! — запричитал Зейнвейлла. — Не в обиду тебе будь сказано… но ты и в подметки не годишься Ши Хан! Насколько та была сообразительна, храбра, предана Договору, настолько ты!.. — он запнулся и удалился на кухню. Вся его тонкая и стройная фигура выражала крайнюю степень презрения. Галке показалось, что даже Валерина пижама осуждающе болтается на его плечах.
Ну почему не получается полюбить его — он же ангел?! Все мечтают с ними встретиться, потому что они излучают добро и любовь, но в Галкиной душе как на дрожжах поднималось чувство, чем-то напоминающее неприязнь. Обида плеснула через край. Настолько она что?!.. Тупа? Труслива? Ненадежна?
Она бросилась вслед за Зейнвейллой на кухню, чтобы высказать ему, насколько ей безразлично его мнение. Да сам-то он кто такой? То ли парень, то ли девушка! Явился тут, сожрал все ее припасы, разгромил мамину комнату, причем два раза, что она скажет бабе Клаве?
— Я вас, между прочим, не приглашала! — заявила она прямой, словно рельса спине ангела. — Вы сами пришли! Разрушили тут все!..
— А ты, между прочим, могла бы быть повежливее и поприветливее с гостями, — рыжие локоны осуждающе качнулись.
— А гости, между прочим, не обзывают хозяев и не жгут занавески и ковры!
— Подумаешь, какая-то тряпка сгорела! Что ж ты такая мелочная, а?! — Зейнвейлла оторвался от плиты, окинул Галку насмешливо-оценивающим взглядом и хмыкнул. — Да-а! Армилиос
Возможно, он будет говяжий, отварной, под аппетитным белым соусом
