крупно влип: такого Навигатора поискать еще — упрямая, склочная, да еще тряпичница! А он так ждал, когда его призовет магия камня! Ну… вот и дождался!
Галка не нашлась, что ответить на это, она вообще не умела отстаивать свое мнение, легко поддавалась чужому влиянию, за что ее ругали подруги. Нельзя быть такой мягкотелой в наш жестокий век, нельзя уступать противнику в спорах, себя надо защищать любыми средствами: толкаться локтями и коленями, грызть зубами, наседать и не давать оппоненту и рта раскрыть — словом проявлять всегда и везде здоровую агрессию — вот тогда будут уважать, потому что уважают только сильных личностей, считаются с ними и учитывают их мнение, а на таких, как Галка всю жизнь будут ездить и погонять пятками, и плевать будут, и задвигать в угол, как ненужную вещь.
Теперь, когда ангел назвал ее упрямой и склочной, ей бы стоило обрадоваться, что добилась, наконец, нужного признания, но отчего-то ей было вовсе не радостно. Галка села возле стола и наблюдала как Зейнвейлла перемещается по кухне от холодильника к плите, как, двигаясь вслед за ним, мелькал размытый голубой силуэт еще одного ангела — его аура.
— Зейнвейлла, — попросила Галка. — Прости меня.
Из рук ангела выпала кастрюля с остатками вчерашнего разварного мяса, но он успел подхватить ее возле самого пола.
— А ты еще и глупая к тому же, — проворчал он, обнимая посудину.
* * *
После того, как были съедены остатки вчерашнего ужина (Зейнвейлла сетовал, что остался совершенно голодным) примчался Федор. Что-то изменилось в его облике, но ангел не дал Галке как следует рассмотреть его и понять, что же такого произошло, что Федор стал казаться выше, сильнее, и чуть ли не прекраснее ангела. Девушка смотрела на Федора во все глаза, в то время как Зейнвейлла предъявлял претензии.
— Наконец-то! Тебе только за смертью ходить! Ну и где продукты?! Неси, давай! Небось, снова одна заморозка, неужели трудно купить свежее парное мясо?! Скупердяй и ханжа! Ведь ты и сам прекрасно знаешь, насколько важно мне быстрее восстановить силы, и все время так и норовишь этому помешать!..
— У нас нет больше времени, — проклокотал Федор и Галка поразилась тому, как прозвучал его голос: словно он говорил сквозь толщу воды. Это было именно клокотание чего-то жидкого в его горле, сквозь которое пробивались слова. — Клон зреет быстрее, чем мы предполагали — Уранзар ему помогает.
— Что, даже и дозавтракать не успеем? — осведомился ангел. — Я не буду ее ловить, если она вздумает упасть в голодный обморок! — заявил он, тыча пальцем в девушку. С ногтя ангела красивыми разноцветными брызгами слетели искорки и растаяли над столом.
Галка хлопала глазами, переводя взгляд с ангела на дракона и обратно. А что, вообще, здесь происходит?
Любое движение ангела приводило в неописуемое волнение воздушные массы замкнутого пространства кухни, воздух заметно уплотнился и посветлел, как будто врубили несколько ламп дневного света — уже начинало резать глаза, хоть очки у Галки и были со светофильтрами, но теперь это не спасало.
От Зейнвейллы хотелось держаться подальше, уж больно ярко он начинал светиться, к тому же за спиной отчетливо проявились два огромных крыла, которые, если смотреть на него со спины, полностью скрывали его за собой, своими дугами крылья выходили за пределы высоты Галкиной кухни. Она задрала голову и проконтролировала целостность потолка. Странно. Оставалось надеяться, что соседи по верхнему этажу не растопчут их, нижние кончики крыльев шлейфом волочились за ногами ангела по полу. Крылья ему абсолютно не мешали, он их не замечал: вставал и садился, словно их и не было. Если прищуриться и внимательно присмотреться, совершенно ясно было видно, что по кухне двигалась девушка в длинном платье с разрезами по бокам, а когда Галка нечаянно моргала, и смахивала непроизвольные слезы — снова видела длинного тощего парня в Валериной пижаме.
Федора же так и подмывало назвать Армилиосом — сегодня это имя как нельзя более ему подходило. Зеленые глаза налились тяжелым красноватым золотом, и, отчего-то он казался громадным и опасным, то есть, ОГНЕопасным. Федор стоял, прислонившись к стене кухни, но казалось, что он занял собой все свободное пространство и ему было тесно и некуда пристроить шипастый хвост. Откуда происходила такая уверенность Галка не смогла бы ответить даже под пытками.
Никто и не спрашивал у нее, что было как раз кстати — объяснить, что случилось с ее органами чувств она не сумела бы, ей самой разобраться бы со своим зрением. Наверное, все дело в этой врожденной катаракте, которая подло закапсулировалась где-то, в недоступной глубине глаза и теперь вот дает знать о себе, в самый неподходящий момент. Галка отчаянно моргала, вытирала слезы под очками и снова присматривалась к своим постояльцам.
— С каким удовольствием я покину этот убогий мирок! — изрекал Зейнвейлла, налегая на картошку со свининой. — Как только завершим задание я вернусь на Небеса — меня должно призвать Рыцарство, ведь я же не Страж, я — разящая рука Господа! Воин, а не гончий пес!
Глаза Зейнвейллы, сменившие цвет с синего на раскаленно-серый смотрели сквозь Галку, и она кожей ощущала трепетание горячих перьев на крыльях грустной девушки. Великая мощь, но также и великая любовь излучались от нее. Повинуясь безотчетному порыву, Галка прикрыла ресницы и подалась вперед всем корпусом, чтобы впитать в себя как можно больше ласкового белого света, но, по-новому ожесточенный Федор грубо вытолкал ее в коридорчик и захлопнул дверь кухни.
— Следи за собой! — рявкнул он на Зейнхейллу. — Решила сжечь ее?!
Голос дракона грохотал, как будто где-то в глубине океана обрушилась гора камней — он больше никак не походил на человеческий голос. Галка увидела, как напряглись литые мускулы на лапах дракона, как вылезли длинные загнутые когти, ощетинилась на боках подвижная чешуя, как длинный хвост, усеянный острыми пластинами, хлестнул по стенам ее кухни. Видела не своими катарактными глазами, а чем-то еще — воспринимала каждым сантиметром своей кожи.
Она задолбила кулаками и коленками в дверь. Нет, что это за неслыханная наглость?! Выгнали, как щенка из собственной кухни!
— А сумеет ли она призвать нужный Путь? Как можем мы рассчитывать на слепого Навигатора — она до сих пор без камня! Она видит Дороги и притягивает их, но все это неосознанно! Я не могу снова облажаться перед Рыцарством!
— Придется рисковать, — ответил Армилиос. — Иначе снова упустим его. Донору осталось жить час, от силы два, внутри его организма уже поражены органы: Уранзар чувствует нас, придает клону агрессию и торопит свои клетки. Дожидаться естественного исхода событий он не станет, выпустит его раньше и заберет себе всю энергию. Там останется пустая оболочка — приманка для нас с тобой! — усмехнулся дракон.
— Что?! — Галка облилась холодным потом, прислушиваясь за дверью к их разговору. — Что значит, не станет дожидаться естественного исхода?! — она заколотила в дверь. — Что это значит?! Да я сама убью вашего Уранзара! Голыми руками!
Она разбежалась, чтобы с налета вышибить чертову дверь, вставшую у нее на дороге, и которую противный Федор подпирал своим хвостом. Стоило ей набрать в грудь побольше воздуха и зажмуриться, как в ногу нетерпеливо ткнулся край половичка, связанный бабой Клавой из разноцветных тряпочек — Галка ощутила каждой клеточкой своего тела КАК она сможет преодолеть препятствие в виде паршивой двери. А когда скромное золотое колечко на левой руке, подаренное мамой на восемнадцатилетие, настойчивым обручем стиснуло ее палец и внезапно вспыхнуло крупным желто-зеленым камнем, девушка поняла, что никаких преград для нее больше не существует...
* * *
Уранзар отчаянно торопился. Времени для вызревания хотя бы одной партии клонированных клеток было ничтожно мало, но все-таки он надеялся, что успеет их вырастить. Хотя бы их. Благодаря своему, столь необычному переходу в этот мир, он впервые не чуял за собой слежки и начал действовать, едва только убедился в отсутствии малейшего намека на Благодатный огонь в незнакомом измерении.
Все удачно сложилось для возможного быстрого развития первого клона, но судьба не торопилась развернуться лицом к Уранзару — неожиданной преградой оказалось необъяснимое упрямство носителя. Донор упорно отказывался от еды и даже от питья, чем приводил демона в бессильную ярость. На один короткий момент ему даже почудилось близкое присутствие Небесного Огня, но вскоре, он перестал его ощущать, скорее всего, ему просто показалось: прислушиваться к погоне становилось навязчивой привычкой, от которой трудно избавиться.
Он не мог понять упрямства носителя, который сам же открыл ему портал. Услышав очередную Призывную Песнь, Уранзар постарался на этот раз не потерять способности здравого размышления, и прежде всего понаблюдал за поющим носителем: его страх Уранзара позабавил и удивил. Эта женская особь немного не подходила по внешним параметрам для донорства, но это было уже неважно — другой принимающей демоницы рядом с ним не наблюдалось, значит, нечего и сомневаться — он и не сомневался.
Носитель зрелых клеток должен был прекрасно понимать, как именно будет использовано его тело, но эта особь вдруг испугалась донорства. Как же недоставало Уранзару в этом мире красивых, хотя и безмозглых демониц, которые по велению инстинкта добровольно и бестрепетно отдавали свои тела для питания его клеток — инстинкт говорил им, что в этом есть их великое предназначение, и они покорно сносили свою участь стать первой пищей для растущего клона.
В поступках особи из чужого мира, по нелепой прихоти судьбы, открывшей портал в Лабиринт, не было никакой логики: она убегала от него — но догадалась, как наладить канал связи; отчаянно сопротивлялась — но сумела добыть достаточное количество крови и завершить возможность его перехода в материальный мир, в котором
Возможно, он будет говяжий, отварной, под аппетитным белым соусом
