Сюда меня привёл знакомый. Никогда не видела такого жилища. Просторная трёхкомнатная квартира, большие коридоры. На полу ни соринки, ни пылинки. Линолеум в хорошем состоянии, но всё, что выше плинтуса, уже давно тосковало по капитальному ремонту.
Старые обои просто впитались в стены. Двери, наверное, во время какого-то странного карнавала оделись в жёлтый саван, да так и остались в нём. Потолки унылой серостью смотрели вниз.
Навстречу вышел высокий, худощавый мужчина с седыми, спадающими волнами на плечи волосами, которые придавали ему образ доброго волшебника из сказки. Он действительно оказался волшебником. А имя у него мягкое и пушистое – Миша! Его доверительная улыбка избавила меня от стеснения и скованности.
Он по-домашнему пригласил в комнаты. Я сняла пальто, спросила разрешения вымыть руки и зашла в ванную.
Проржавевшие трубы, требовавшие многократной покраски, казалось, стали железной трухой и в момент рассыплются при малейшем к ним прикосновении.
Пепельные стены с проступившими местами мутными пятнами, задохнулись от сигаретного дыма и перестали мечтать о том, что их побелят и они будут благоухать дурманящей свежестью известки. Оранжево-жёлтый унитаз, внутри которого по бокам, непонятно от чего, были чёрные полосы, утешал себя постоянно бежавшей по нему из бачка водой. Иногда он представлял себя водопадом. Хотя без всяких сомнений считал себя троном, потому как находился на высоте и, чтобы взобраться на него, нужно было наступить на высокую кафельную ступеньку.
Сидя на таком троне, с возвышающейся позади тебя спинкой – чёрным пластмассовым бачком, невольно начинаешь ощущать себя королевой!
Обитая ванна зализывала свои раны наполненной в неё холодной водой. Видимо, воду в коммуналке отключали. Кран горячей воды то ли оторвали, то ли он сам отвалился, не выдержав подобного зрелища. И только от белой газоколонки веяло теплом и уютом да раковина на сером фоне выглядела молочной кляксой.
Я вымыла руки и прошла на кухню. Миша усадил меня за стол, а сам начал аккуратно заваривать чай в керамическом чайнике, укутанном синей меховушкой.
На столе стояли всякие вкусности. И самым изысканным и волшебным угощением в пору трескучих морозов и в контраст ослепительной белизне снега красовался свежий, зелёный лук. Миша сам его вырастил каким-то образом, когда каждый овощ томился в зимней спячке. И это было чудо!
Женским взглядом я замечала маленькие недостатки кухни и по- -хозяйски мысленно изменяла её облик: очистить газплиту, постирать и погладить шторы, побелить, покрасить батарею, решётку для посуды…
Мы пили чай, Я не могла насладиться вкусом и ароматом напитка, такой он был необычный! Может, хорошо упарился, а может, потому, что его приготовили руки этого удивительного человека. И это было ещё одно чудо!
Миша не рассказывал о себе. Он говорил о создании жизни на планете Земля. О том, что мы не коренные её жители, так как вынуждены защищать своё тело от её погодных условий. Живя здесь, мы утратили крылья, они превратились в лопатки. Кто мы? Грешные ангелы, сброшенные с небес? Или пришельцы с других цивилизаций? У каждого своя миссия. Но какая? Порой, прожив до конца дней, так и не узнаешь. И даже если станешь просить, тебе не дастся это откровение потому, что не заслужил. И приходится в недоумении и растерянности бродить по этой планете и, покинув её, вновь возвращаться для выполнения своей миссии.
Потеря памяти – наказание за грехи, способствует скорейшему уходу. Да и к лучшему. Жить без памяти невозможно. Но страшнее всего, когда ты не понимаешь, за что тебя наказывают.
Миша рассуждал о законе бумеранга, об избавлении земли от плохой энергетики с помощью стихийных бедствий, об абсолюте, который ищет человечество, не ведая, что ищет свою погибель, ибо абсолют остановит гибкость и развитие ума, а значит, и жизнь.
В восприятии обывателя Мишино размышление походило бы на безумие, и, зная это, Миша тщательно выбирал людей для общения – не из боязни прослыть безумцем, а из-за собственной неприязни к серости и тупости большинства. И чем больше он говорил, тем яснее я сначала чувствовала, а потом понимала, что его речи и есть самые здравые в нашем сумасшедшем мире. Меня завораживали его чистые голубые глаза. Я окуналась в них, и, казалось, стоило сделать усилие – и я выловлю из них Истину. Конечно, если буду достойна. Но я не хотела напрягаться. Я растворилась, нет, не в гипнозе, а в светлой, духовной атмосфере и, чувствуя, что очищаюсь от всего грязного, что было во не, боялась пошевелиться, чтобы не нарушить и не остановить это очищение. И это было очередное чудо!
После чаепития мужчины ушли в зал. А я осторожно ступала по полу и робко касалась стен, будто в храме. Никогда не видела такой чистой квартиры. С моих глаз спала грязная пелена, через которую я смотрела. Однажды мне довелось побывать в красивом доме, посидеть в дутых, велюровых креслах. Но в какой же отвратительной грязи я находилась! Эта грязь была завуалирована внешним лоском и вычурностью. Её нельзя было увидеть, только почувствовать, и спустя время я стремилась убежать оттуда. А здесь легко и воздушно!
Войдя в зал, я увидела картину. Нет, я вошла не в зал, я вошла в картину. Обычный пейзаж: река, снежные горы, лес. Но её хаотическое движение затянуло меня вовнутрь. Река плыла на меня, лес уходил вдаль, горы спускались к воде... Я закружилась в этой мистике, не способная определить, в каком направлении меня несёт.
Ночью я пребывала в состоянии сна и бодрствования одновременно, испытывая умиротворение от спокойствия и тепла.
А утром в окно постучали птицы. Каждое утро Миша совершал ритуал жизни: кормил птиц во имя спасения добра.
С неохотой я покидала это место. Мне хотелось подольше сохранить в себе полученный здесь свет, который будет меня поддерживать. Я шагнула за порог и оглянулась, благодаря Бога, что Он позволил мне прийти в эту чистоту и познакомиться с волшебником.
