Считаю, что картина жизни и быта нашего гарнизона была бы не полной, если бы я не написал о женской половине. Большую часть этой половины составляли жены офицеров и прапорщиков. Они разделяли со своими мужьями все тяготы и невзгоды военной службы, отказавшись от удобств и комфорта проживания в больших и красивых городах необъятного СССР.
Танька тонкая и Танька толстая не относились к категории жен, так как обе были не замужем и работали в офицерском кафе. Танька тонкая была на раздаче, а Танька толстая работала поварихой. Мой сослуживец Славка Соколов жаловался мне, что когда Танька тонкая подает первое или второе блюдо и при этом улыбается, у него пропадает аппетит. Причина была простой, внешний вид Таньки тонкой мог отбить аппетит и у менее прихотливого посетителя. Была она худой бледной и плоскогрудой, редкие кривые, не знавшие стоматолога, зубы делали ее улыбку ужасной. Танька толстая, напротив, имела пышные формы, которые притягивали нескромные взгляды мужской половины гарнизона. Природный румянец на щеках делал ее привлекательной. Танька толстая была веселой хохотушкой и строила глазки всем мужчинам без исключения. Мне по большому секрету рассказал историю, связанную с Танькой толстой, солдат-одногодичник, писарь штаба. По договоренности он пришел к Таньке в предвкушении сытного ужина и плотского удовольствия. Только они расположились на кухне звонок в дверь. Оказывается, к Таньке без предупреждения заявился начальник штаба Ширшов с той же целью, что и писарь штаба. Танька не растерялась и затолкнула солдатика под свою широченную кровать. Под панцирной кроватью было пыльно и душно. Начштаба не любил прелюдий и сразу завалил Таньку на кровать. Кровать стонала и скрипела под тяжестью двух могучих тел, прогибаясь до самого пола. Писарь, прижавшись к самой стенке, почти терял сознание от страха что его либо придавят, либо обнаружат и с позором извлекут из схрона, но все обошлось. Начштаба, сделав свое дело, вскорости ушел, а за ним следом и писарь, хотя Танька и предлагала тому задержаться.
В один из теплых по-весеннему солнечных украинских вечеров в тени цветущей яблони после трудового дня отдыхала она на скамеечке. Разомлев от цветущих ароматов, прикрыв бесстыжие глаза, мечтала она о чем-то своем сокровенном. Вдруг, подпрыгнув на месте, она с воплем, - Ой печэ, ой печэ!, опрометью кинулась к себе домой. Оказалось, что под юбкой у Таньки ничего не было, и одна из пчел заползла ей между ног, и когда Танька пошевелилась, ужалила ее в самое интимное место. Долго ее подкалывали женщины, говорили, что у нее там медом намазано, потому и мужики на нее как мухи летят, а после пчелотерапии совсем отбоя от мужиков не будет.
Случилась у Таньки как-то задержка месячных и она не на шутку забеспокоилась, так как ей было совсем невдомек кто отец будущего ребенка, да и беременность без мужа была совсем некстати. Чтобы исправить положение вещей решила она срочно излечиться от такого недуга. Помятуя о том, что чем заболел, тем и надо лечиться, она завлекла молодого неженатого прапорщика на объект незаконченного строительства и отдалась, используя все позы, какие только знала. Прапорщик попался очень добросовестный и старательный, и потенция у него оказалась на высоте. После очередного соития Танька почувствовала, как из нее потекло и это были не выделения ее случайного партнера. В сумерках и на радостях она не нашла ничего лучшего как использовать паклю вместо прокладки. Ее ужасу не было предела, когда выяснилось, что в качестве прокладки ей попалась стекловата.
Спустя несколько лет, я встретил во Львове на Краковском вокзале Таньку тонкую и не узнал ее. Танька стала настоящей красавицей. Красиво и со вкусом наложенный макияж, дорогое и красивое платье, облегающее стройную фигуру, делали ее неотразимой. Увидев меня, она ослепительно улыбнулась, обнажив ровные красивые зубы. Оказывается после моего перевода в другую часть, Танька тонкая вышла замуж за начальника продовольственной службы нашей части и в этом замужестве обрела свое счастье. Я искренне порадовался за нее.
