Салтыков-Щедрин и Конрад Лоренц (анализ творчества)

Михаил Евграфович бесспорно опередил свое время. И за это немало  претерпел. Экспериментальная наука о поведении животных тогда находилась еще в зачаточном состоянии. Поэтому он вынужден был стать теоретиком. Его труды, которые он сам по врожденной скромности называл «сказками», содержат целую россыпь гениальных предвидений. Так, в короткой монографии «Вяленая вобла» он сумел предвосхитить даже такую сложнейшую операцию, как лоботомия и тонко описал ее последствия. В той же монографии он анализирует свойства, которые позволяют (причем - до сих пор!) вяленой вобле стать влиятельным членом экспертного сообщества, заняв престижное место политолога или специалиста по связям с общественностью. В другой своей монографии «Премудрый пескарь» ему удалось безошибочно предсказать такие явления, как эскапизм и даже состояние «внутренней эмиграции».

Но вот в полной мере разрешить центральную проблему животного мира – проблему лидерства или, как сейчас принято говорить, проблему альфа-самцовости – ему не удалось. Хотя он вплотную подходил к ней. Вспомним хотя бы описание «бывого прохвоста» Угрюм-Бурчеева из его многотомного труда, который изначально именовался «Историей одной стаи», но по цензурным соображениям вышел в свет под другим названием.  

Проблема, которая оказалась не по зубам даже Михаилу Евграфовичу, была блестяще решена  Конрадом Адольфовичем. Он, кстати, использовал в своих экспериментах принцип «лоботомии-лайт», явно почерпнутый из монографии о вяленой вобле. Не случайно его эксперимент также проводился на рыбах.

Конрад Лоренц изучал стадный инстинкт, заставляющий рыб сбиваться в гигантские косяки и всем вместе двигаться в определенном направлении.

Ученый пишет: «Рыба, которая по какой-то причине поплыла в определённом направлении, вскоре выплывает из косяка и попадает…  под влияние стимулов, побуждающих её вернуться… Чем больше косяк  — тем меньшее расстояние проплывают его предприимчивые представители, прежде чем повернут обратно, словно притянутые магнитом. Поэтому большая стая мелких и плотно сбившихся рыбок являет ЖАЛКИЙ ОБРАЗЕЦ НЕРЕШИТЕЛЬНОСТИ…»

Далее Лоренц описывает очень важный для социологии эксперимент. Одной рыбе из стаи речных гольянов был УДАЛЕН ПЕРЕДНИЙ МОЗГ, который ответственен за стайные реакции. Он пишет: «Гольян без переднего мозга выглядит, ест и плавает, как НОРМАЛЬНЫЙ; единственный отличающий его поведенческий признак состоит в том, что ему безразлично, если никто из товарищей не следует за ним. Таким образом, у него отсутствует нерешительная «оглядка» нормальной рыбы, которая, даже если плывёт в каком-либо направлении, уже с самых первых движений обращает внимание на товарищей по стае: плывут ли за ней и сколько их, плывущих следом. Гольяну без переднего мозга это было совершенно безразлично… Он решительно плыл — и вся стая плыла следом. Искалеченное животное как раз из-за своего дефекта стало НЕСОМНЕННЫМ ЛИДЕРОМ».

В ходе эксперимента выяснилось, что за дефектным гольяном следует примерно 86% всего косяка. Остальные ведут себя либо как премудрый пескарь, ударяясь в эскапизм и внутреннюю эмиграцию, либо пытаются «на разумных основаниях» сбить альтернативный косяк, что заведомо является делом безнадежным.

Современная наука пришла к выводу, что многие Вожди «древности» и современности напоминают этого речного «лидера». Возможно, их лидерство также объясняется врожденным или благоприобретенным дефектом мозга. Поэтому они действуют, как «им хочется», совершенно не обращая внимания на остальных. Остальные же – НОРМАЛЬНЫЕ – с воодушевлением следуют за своим «безмозглым» Вождем. Ну, не огорчительно ли это?