Фаза 2. Замыкание.

угодно. Я удаляюсь, Вэлли ответит на все ваши вопросы.

Ив Макс ушёл, но у меня осталось стойкое ощущение того, что он всё ещё находился рядом. Только кажется? Может быть. Значит, Вэлли…
  — Надолго он ушёл?
  — Ты ведь знаешь ответ. Или можешь узнать.
  — Мне кажется, он вообще не уходил — и наблюдает сейчас за нами.
  — Да, ты прав. Он всегда знает, что происходит в Храме.
  — Ты тоже из девятого мира? Какой он?
  — И на этот вопрос — ты можешь ответить сам. Но я расскажу, немного. Наш мир больше не существует, он потерян.
  — Разрушен?
  — Вернее будет сказать — развеян. Он растворён в других мирах.
  — Кажется, я понимаю… Даже чувствую, о чём ты.
  — Продолжай.
  — Кажется, я вижу ваш мир… Вечное лето, жизнь и яркие краски на одной стороне, темнота и холод — на другой. Но там тоже есть жизнь. Я прав, это он? Ваш мир?
  — Да, ты верно увидел. Это он — за год до того, как был развеян. А такой — он стал через год.

Вэлли показала мне другую картину: от лета остался только маленький зелёный островок, который обступили холод, металл, и что-то ещё, похожее на камень, или керамику. Вот он побледнел и начал растворяться — искажаясь, расплываясь в пространстве… Процесс занял несколько дней, но мне показан за минуту. Мир исчез на глазах. Без шума, без боли… Просто исчез. Но, всё равно — я чувствовал ужас от происходящего.
  — Но ведь он не исчез бесследно, он просто перешёл в другое измерение? Ведь так?
  — Так.
  — И его можно вернуть?
  — Можно, но намного сложнее. И не так уж нужно.
  — Ты не скучаешь по своей родине?

Вэлли посмотрела на меня — не то с удивлением, не то с укором.
  — Стремление вернуться в места, из которых ты родом — свойственно, почти всем разумным. Но мир, о котором идёт речь, умер задолго до моего рождения — ты мог бы это увидеть, если бы только захотел.
  — Извини, не подумал.
  — Не за что извиняться, что за скверная привычка. Думай, что говоришь — всего лишь.

Я замолчал, получилось неловко. Я часто говорю, не подумав — это правда. Часто — слишком рассеян. Я уже привык, но, отчего-то — снова стало обидно. Казалось, я уже не тот, я могу намного больше. Но, всё только кажется — я прежний. То, что происходит — скорее удача, дар. Может быть — непонятная мне закономерность. Но больше такого не будет. Теперь — нужно расти самому.
  — Ты ведь тоже уже не существуешь в этом мире.

Я взял Вэлли за руку. Тёплая, совсем как человек. Я заглянул ей в глаза. Голубые, бездонные… Их невозможно назвать мёртвыми. Я вижу в них своё отражение, я могу разглядеть каждую чёрточку на радужке глаза, каждую морщинку и волосок на лице — она идеальна… Так не бывает.
  — Тебя уже нет.

Вэлли улыбнулась и растворилась, оставив только едва уловимый аромат… Розы? Нет, что-то другое, но похожее. Непонятно откуда, показался Макс, беззвучно хлопая в ладоши.
  — Браво, Сергей! Ты хорошо справился.
  — Вы как-то связаны… Ты создал её сейчас. Но, вроде бы — и не ты…
  — Она была моей хозяйкой, фактически — создателем и матерью, так как принимала непосредственное участие в моём программировании. Она действительно, родилась после того, как её мир канул в лету.

Только сейчас заметил: пока я разговаривал с Вэлли и Максом — Оксана задремала и уснула, скамья услужливо изменила форму, не давая ей упасть. Со стороны это выглядело необычно: парящая скамья неправильной формы — и девушка, полусидящая на ней. Похоже, её удерживали силовые поля. Неясно, для чего тогда нужна парящая доска? Разве что, с ней всё выглядело… Не естественнее — завершённее, что ли.
  — Ты хотел меня испытать?
  — И испытать, и обучить.
  — Что ты знаешь об Оксане? Не то, что можешь сейчас узнать, а то, что уже знал. У меня сложилось впечатление, что ты с ней встречался.
  — Не совсем верно. Я встречался не с ней, а с её предыдущим воплощением.
  — Ты можешь сказать, сколько жизней прожил человек?
  — Нет. Люди, если и реинкарнируют, то, чаще всего — на более высоких уровнях.
  — Она не человек? Иногда у меня появлялось такое чувство.
  — Не человек. Она Зинк. Или, как их иногда называют — эмотикон.
  — Кто?
  — Раса Зинк — очень древняя. Даже Ангелы моложе.
  — Ангелы существуют?
  — Конечно. Их создали Гелы — братья Зинк.
  — А чем Гелы отличаются?
  — Ты не закончил вопрос: от кого отличаются? Это, во-первых. А, во-вторых — поищи ответы сам. Мне ведь не стоит объяснять снова — почему?
  — Не стоит.
  — Я задал направление для поиска — это уже немало. Удачи, Сергей.
  — Я найду.

Макс исчез. Я даже не заметил, как это произошло — едва отвёл взгляд, как он пропал.

    —///—

Минут десять мы преодолевали последние метры. От солдат больше не отбивались, почти все силы тратились на поддержание щита. Когда мы зашли в аномалию — я почувствовал, будто стал легче, мир перед глазами «поплыл», захотелось спать. Спустя миг — в голове что-то «щёлкнуло», мысли и зрение обрели поразительную четкость; ещё через мгновение — я увидел всех нас со стороны. Первая мысль: «я умер» — но моё тело, по-прежнему, стояло на земле, оно не упало. Секунда — и я снова оказался «внутри себя»: похлопал глазами, посмотрел на руки — я живой! Зак, Дрон и Анк обступили меня с трёх сторон, взявшись за руки. Мир «выключился», а когда «заработал» вновь — я увидел знакомые стены.
  — Мы телепортировались?
  — Как видишь.

Все расцепили руки, Дрон с Анком разошлись и уселись в кресла, Зак пошёл к центральному пульту, я направился за ним. Зот что-то набирал на клавиатуре, время от времени касаясь экрана — и развернулся, когда мы зашли.
  — Зак, зачем было так рисковать?
  —Затем, что Гриды должны знать: голыми руками — нас не взять.
  — Ты их деморализовать собрался? Не верю, ты не настолько глуп.
  — Дрону и Трэшку необходимо обучение.
  — Экспресс-методом? А кто говорил: «им нельзя перенапрягаться»?
  — Анк с нами, всё продумано.
  — Анк вернулся?
  — Нет, просто помог мне сегодня.
  — Он ничего не делает просто так, как ты мог притащить его к нам? Анк — тёмная лошадка, ты лучше меня это знаешь.
  — Результат того стоил, скоро увидишь.
  — Я видел, что вы вытворяли.
  — Трэшк тоже раскрылся.
  — И как?
  — Расскажи, Трэшк — не всё же мне говорить.

Чуть смутившись, я ответил:
  — Я выходил из тела.

И помедлив, добавил:
  — Кажется.

  — Кажется, кажется, всё только кажется, — Зак, то ли с насмешкой, то ли с некоторым разочарованием, озвучил одну из моих мыслей. Я уже привык к подобному, но,  всё равно — каждый раз, невольно, «ёжился». Неприятно, когда к тебе лезут в голову.
  — А как это проверить? Чтобы точно знать?
  — Создать те же условия, что и в первый раз, или похожие.
  — Ещё раз влезть в такую же драку?
  — Достаточно попасть в похожую аномалию.
  — Теперь это, наверное, будет не так-то просто. Что с Гридами? Мы в осаде?
  — Да.
  — Но как тогда? Нельзя ведь просто выйти и незаметно прокрасться.
  — Мы можем создавать аномалии самостоятельно.
  — Пускать молнии на внутреннем полигоне?
  — Есть разные способы. Сегодня ты видел только один из них, почему решил, что он единственный?
  — Я так не думал, просто спросил.
  — Учись контролировать свои мысли: это умение тебе потребуется, если захочешь преуспеть в своём развитии. А уж язык — и подавно, не должен бежать впереди.
  — Стараюсь.
  — А Гриды не пробьются: скоро их отзовут, уверен.
  — Почему?
  — У них большие потери — выгоднее  восстановиться и вернуться ещё раз, чем тратить силы на прорыв.
  — Но что им нужно? Технологии? Оборудование?
  — Да. И, в следующий раз, нам будет куда сложнее — сегодня, считай, была репетиция.
  — Куда делся Анк?
  — Не знаю, я не могу его отследить.
  — То есть, нас телепортировал не ты?
  — Тебя и Дрона — я. Анк ушёл сам. Сейчас он может быть где угодно.
  — Кто он такой?
  — Один из сильнейших психокинетиков.
  — Он с нами?
  — Анк сам за себя. Никто не знает точно, что у него на уме, даже я.
  — Почему тогда…
  — Он мне обязан, — не дав мне договорить, перебил Зак, через секунду добавив: — Жизнью.

От последней фразы — у меня побежали мурашки по спине. Не знаю, только ли в голосе дело, или Зак специально создал такой энергетический всплеск, но отпало всякое желание задавать вопросы. Искать ответы на оставшиеся — я, как обычно, отправился в библиотеку.

    —///—

Чем дальше, тем занятнее — оказывается, Оксана не человек. Интересно, она сама об этом знает? И как теперь воспринимать её слова, которые она не раз говорила, будто бы в шутку: «Я не человек». Знала? Догадывалась? Каждому, наверное, знакомо состояние, когда всё кажется чужим и неправильным — какие только мысли не приходят, в такие моменты. Что ты лишний в этом мире, что тебе надо было родиться в другое время, или на другой планете… А может, кажется — что ты призван изменить этот мир, что точно знаешь, как будет лучше, вот только (какая жалость!) — сил маловато, не можешь. Сколько таких, депрессивных «спасителей человечества»? Если бы можно было их сосчитать — наверняка, цифра бы ужаснула. Да… Так, а мне-то, теперь, что делать? Эмотиконы, Ангелы… Всё это, конечно, интересно, но какой мне с этого прок? Оксана всё ещё мирно дремала, я сел рядом, осторожно погладив её по щеке, отведя прядь волос в сторону. Я всматривался в её лицо и вспоминал, как хотел её увидеть, как ждал, что она, наконец, перестанет убегать, прыгать с места на место — и останется со мной. Вспоминал нашу последнюю встречу и ссору, свои глупые попытки удержать то, чего уже нет — думая, что всё ещё можно повернуть вспять. Теперь я видел чуть больше. Оксана не принадлежит сама себе. Она просто не могла иначе. Все Эмотиконы рождаются с чёткой миссией, и каждый из них — действительно, меняет мир, прямо или косвенно влияя на него. Не знаю, была ли это догадка, или точное знание, пришедшее ко мне из невидимых глубин миров. Сложно разобраться, когда всё вокруг оказывается не тем, чем считал раньше, а то, что ты узнал — в обычном состоянии, иначе как бредом, не назовёшь. Если сейчас я перенесусь домой, то можно будет убедить Оксану в том, что всё было сном, пусть и дальше считает себя странным человеком, выполняя свою миссию. Я не буду мешать — раз уж, «уровень» со мной, она уже прошла. Но что, если она узнает, кто она, или начнёт вспоминать? Впрочем, не оставлять же её здесь. Лично я — не хотел бы узнать о себе такого. Пусть даже, после этого, границы моего мира сильно расширились бы. Во многом она человек, а людям нужны рамки, чтобы жить. Иначе мы просто не понимаем, где верх и где низ. Узнаешь слишком много — сойдёшь с ума. Это не сказка, это — правда: знание, лежащее далеко за пределами мировоззрения —  может повредить рассудок. У большинства, впрочем, срабатывает защита — и они отсекают всё непонятное, порою, даже, слишком агрессивно. Подсознание жестко контролирует границы сознания, не давая ему зайти слишком далеко и выйти «за рамки». Всему своё время — может быть, мы сюда ещё вернёмся. А пока — домой. Я взял Оксану на руки и закрыл глаза, снова представляя себя в своей комнате. Ничего не происходило, я поморгал, пытаясь освободиться от лишних мыслей. Сосредоточься, сейчас только одна цель, поехали! Я снова закрыл глаза и тут же открыл — мы снова стояли дома. Ффф… Облегчённо выдохнув, я аккуратно уложил Оксану на кровать. Стоит ещё потренироваться,