Время от времени, всех нас неудержимо тянет навестить места своего детства. Вот и я, однажды, заглянул в тихую уральскую деревушку, затерянную на просторах Пермского края, где почти на самой окраине и по сей день стоит дом, в котором жили мои бабушка и дедушка ,и где я, почитай с самого рождения, проводил каждое лето. Много воды утекло с тех пор. Нет уже на свете ни бабушки, ни дедушки, а дом, давно обжитый чужими людьми, словно осиротел – сгорбился и покосился, врастая в землю. Совсем не таким остался он в моих детских воспоминаниях…
Погружённый в свои думы, в которых странным образом переплелись и детская солнечная радость, и тягучая тоска по безвозвратно ушедшему, я отвернулся, скрывая набежавшие на глаза слёзы, и вдруг увидел Её… Как же я мог забыть о Ней!
Прямо напротив дома, с холма спускалась дорога. Вообще-то, слово «дорога» в тех краях означало в обиходе – путь, движение к некой цели, а любую полоску земли с наезженными колеями называли громким словом «тракт». Тракт, представлявший собой две колеи, пробитые через буйное разнотравье и утрамбованные до каменной твёрдости за десятки, а то и не одну сотню лет, спускался с холма и, делая крутой поворот, шёл далее через всю деревню. За трактом лежал неширокий луг, за которым была опушка тёмного, преимущественно елового, леса. И, словно князь перед дружинным строем, к самому тракту вышагнула из леса старая ель.
Это было поистине исполинское дерево! Сколько ей было лет, оставалось лишь догадываться, ибо ствол её можно было обхватить, только если бы двое взрослых людей взялись за руки. Высота её была такова, что мне, ребёнку, представлялось: если влезть на самую вершину, то можно запросто прикоснуться к облакам. Самые нижние могучие ветви отходили от ствола на высоте почти в два человеческих роста, а концы этих раскидистых, в добрых несколько саженей, ветвей, под собственным весом склонившихся до самой земли, образовывали просторный и глухой шатёр – настоящий лесной храм! Сколько времени я проводил в зелёном полумраке этого «колонного зала»! Каким мягким и пряно-душистым был ковёр из прелой хвои на земле! Это могучее древо ( язык не поворачивается назвать её просто деревом) имело душу! Если прижаться ухом к её кряжистому, кручёному стволу-колонне и затаить дыхание, то, через некоторое время, начинаешь слышать глухие и гулкие толчки… Скептик наверняка усмехнётся: да это просто слышны толчки собственной крови в артериях при задержке дыхания! Глупости! Это стучало древнее и мудрое сердце Лесной Государыни Ели!
Странные, я бы даже сказал, мистические вещи происходили с этой Елью… Начать, хотя бы с того, что, когда-то в незапамятные времена, люди проторившие тракт, предпочли объезжать её, хотя срубив, можно было бы значительно спрямить путь. Но, видимо, не поднялась рука… Кроме того, эта ель была самым высоченным деревом в округе, к тому же стояла она на возвышенности. А в какие деревья обычно бьёт молния? Вот, то-то и оно! Я сам, неоднократно был свидетелем, как во время летних гроз, а надо сказать, что в тех местах грозы бушуют особо неистово, молния била в опушку, стоящего за спиной ели, леса, словно нарочно обходя Ель. Однажды, я даже ходил после грозы смотреть на старую липу, растущую там же, которую от вершины до корня, словно разрубило гигантским мечом. А росла эта липа всего-то десятке метров от Ели, которой всё было нипочём! Было удивительно и жутковато наблюдать из окна, как над самой верхушкой Ели клубятся чёрные с проседью грозовые тучи, то и дело разрывая пространство ослепительными зигзагами молний! А Ель величаво поводила своими могучими ветвями и казалось, что это древняя языческая богиня сошла на землю, что бы исполнить неведомый танец, под аккомпанемент своего брата - Громовержца!
Стоя спиной к ставшему чужим дому, я смотрел, как зачарованный, на такое знакомое с детства дерево и не верил своим глазам. Древняя Государыня Ель, словно подтверждая свою вечность, как и много лет назад, высилась, почти задевая своей вершиной низко плывущие облака. Ни люди, ни стихии, ни само время, не были властны над ней! На какой-то миг, перед моими глазами возникла живая, движущаяся картинка. Вот, с бешеной скоростью мчатся по небу облака, мелькают дни, ночи, времена года. Появляются, взрослеют, стареют и исчезают люди. Как грибы после дождя, вырастают избы и, затем, постепенно оседают и разрушаются. И над всей этой круговертью, именуемой жизнью, высится могучая и вечная Ель. Стоит, лишь плавно покачивая своими исполинскими ветвями...
Едва это наваждение рассеялось, как я почувствовал, что какая-то деталь ускользнула от моего внимания. Что-то было не так в облике Ели... Стряхнув остатки грёз, я внимательно всмотрелся и обнаружил удивительную картину. На высоте нескольких метров над землёй, от ствола Ели диаметрально, словно раскинутые в стороны руки, отходили две ветви, каждая толщиною в солидное дерево. И на обеих этих ветвях, словно на распростёртых ладонях, высилось по молодой, но уже вполне приличной ёлочке! Это не были обычные побеги еловых лап! Это были самые настоящие, давно сформировавшиеся деревья, своими корнями проросшие в ветви своей древней прародительницы!
Старая Ель слегка поскрипывая, покачивала ветвями на ветру и от того создавалось впечатление, что она подняла на своих ладонях и играя подбрасывает к небу своих пра.., пра.., правнучек, как это обычно делают с детьми люди! Я долго наблюдал эту завораживающую картину прежде, чем решился приблизиться к Ели, словно боясь нарушить её забаву.
Перейдя тракт и приближаясь к Ели, я вдруг ощутил, что с каждым шагом, словно бы уменьшаюсь в росте. Даже трава у её подножия становилась всё выше, уже достигая моей груди. Я возвращался сквозь время назад - в детство! И как в детстве, нырнув в прогал между опущенных к самой земле колючих лап, я вновь очутился в этом лесном чертоге с могучей колонной ствола в центре круглого, малахитово-зелёного зала. Как когда-то, я прижался ухом к смолистому кряжистому стволу и, затаив дыхание, слушал гулкие и ритмичные удары её бессмертного сердца. Присев на мягкий ковёр из опавшей хвои, я наблюдал как играют вокруг меня просеянные через густые ветви изумрудно-солнечные блики, слушал, как в ровный, бархатный гул ветра в недоступно-высокой кроне вплетаются перезвоны птичьих голосов, чьи гнёзда в изобилии расположились в этом многоэтажном "общежитии".
И подумалось мне вдруг, что хорошо бы было окончить свой земной путь вот здесь! Лечь, утонуть в груде душистой опавшей хвои, раствориться, слиться с вечностью, обретая покой и постоянство Великого Древа.
И может быть тогда, на широкой, зелёной ладони вечной Государыни Ели появится ещё одна маленькая ёлочка...
