Произведение «Новогодние каникулы. Глава 16. Ельниково. Тот же день» (страница 1 из 5)
Тип: Произведение
Раздел: По жанрам
Тематика: Роман
Сборник: Новогодние каникулы. 18+
Автор:
Баллы: 14
Читатели: 1552 +1
Дата:

Новогодние каникулы. Глава 16. Ельниково. Тот же день

                  В большом казане, облепленном грязными потеками старого варева, никак не вскипала вода, хоть и газ был включен на полную мощность, и уже вовсю воняли пригоревшие хлопья на металлических боках посудины. Семен Игнатьевич равнодушно посмотрел на всплывающие пузырьки воздуха, подставил поближе пачку с овсяными хлопьями и присел на табуретку. 
                  Что осталось у старика и, что никто отобрать не сможет — воспоминания! 
                  Сколько не перебирай в памяти, а их только больше становится. Выползают самые забытые мелочи, наваливается пудовой тяжестью тоска на старческие костлявые плечи. Ведь была жизнь, веселая, счастливая, а сейчас приходит беспощадное убеждение, что он, Семен Игнатьич Воловенко напрасно прожил свой век. Бесполезно.

                   Когда-то у него была жена. Вера. Он звал ее Веруня, а она его Семушка — обоим нравилось. Жили они с ней так слажено, будто песню пели: он зоотехник, она телятница — весело было, радостно. На ферму и с фермы вместе, на прополке он с тяпкой впереди, рубит высокую траву, жена сзади поправляет молодые росточки кормовой свеклы; на картошке она наполняет ведра да корзины — он грузит мешки на телегу; на сенокосе он с косой — она с граблями; и на своем хозяйстве не уставали, в четыре руки все делали — на любой работе всегда рядом с ним Веруня сверкала белоснежной радостной улыбкой. 
                   Сколько уж лет прошло, как померла, а не хватает ее. 
                   Пока была жива хотелось горы свернуть: и собрать урожай на огороде, и бычков вырастить на продажу, и дом подправить, подстроить — и годы в том не были помехой. А не стало Веруни завис он между небом и землей, опустились руки, как две плети, скучно стало, неинтересно. Глазами-то видел, сколько дел накопилось, а сердце не лежало: вроде бы надо сделать, а вроде и не к чему — и так можно прожить.
                   Когда-то у него был сын. Аркашка — серьезный не по годам, умный парень, красотой своей весь в мать, в Веруню. Учителя в один голос хвалили, твердили, что мол, далеко пойдет: упорный да усидчивый. Родители со смущением и гордостью слушали похвалы, сидя на школьных собраниях, вместе за одной партой. 
                   А когда сынок подрос, вошел в возраст, мать с отцом начали засматриваться на соседских девочек, своих, деревенских, и решали между собой, какая подойдет их Аркашке. Все девочки были хорошие, чистенькие, приученные к домашней работе, не испорченные городскими соблазнами. Они засматривались, а сын сторонился — не до девочек ему было, готовился поступать в институт. Но не поступил, не получилось, вместе с двумя своими одноклассниками на два года ушел в армию. Вернулся с другом, худеньким симпатичным пареньком, который радостно и белозубо улыбался ему. 
                   После той, самой первой их ночи, когда они, родители, невольно прислушивались к звукам из другой комнаты Веруня как-то сразу сдала: стала тихая и задумчивая, перестала улыбаться, а платочек свой надвигала на самые глаза. Жена хотела внуков, чтобы по двору бегала чумазая ребятня, чтобы было кому печь пироги и плюшки, чтобы было кому оставить ухоженный сад, хозяйство, чтобы радостно и белозубо их Аркашке улыбалась молодая женщина — а вот на тебе, не довелось. 
                   Но сын, есть сын — родная кровинка. 
                   Стиснули зубы и смирились, зажили дальше. Аркадий не остался в деревне, хозяйством заниматься не захотел, уехал в город, и последними словами, которыми он тогда попрощался с родителями были: «На мои деньги можете не рассчитывать!». Как будто они когда-нибудь рассчитывали на них. 
                   Через год Веруня тихо сошла в могилу, и Семен Игнатьевич остался один в большом доме. Жил на пенсию, а когда сын позвонил и предложил работу, согласился, просто, чтобы почувствовать себя живым, а какая работа ему было все равно. 
                   Передержка телок — так они ее называли. 
                   Скрепя сердце, он помогал сыну, а покойная Веруня скорбно смотрела на него из каждого темного угла — не одобряла.

                   Они и вправду были похожи на глупых телок. Молодые, норовистые, с дикими глазами — в первый день на новом месте они все бесились, норовили сорваться с привязи, разливали по полу корм, но одна-две порции белого порошка, оставленного Аркашкиным курьером, вскоре делали их сонными и покладистыми. 
                   Сначала Семен Игнатьевич спускался к ним в подвал по три раза за сутки: накормить, напоить, убрать поганые ведра, но как-то раз из темного угла на него гневно сверкнула глазами Веруня, и он поспешил поскорей убраться. С тех пор, ограничивался двумя посещениями и больше не экономил свет. Прежде чем спуститься, везде включал иллюминацию, даже в узком проходе, который вырыли нерусские рабочие. 
                   Проход соединял его подвал с соседкиным погребком — Аркашкина идея. Соседка не пользовалась погребом, боялась спускаться по причине опасной ветхости, хоть и был он рядом с домом, а Семен Игнатьевич поддержал ее в этом решении и вызвался вырыть ей новый, надежный погреб прямо под кухней — удобно и не надо всякий раз выбегать на мороз. Пока он, не торопясь, помогал соседке (да чего там помогать, вырыть яму, да обложить старыми бревнами), ловкие и быстрые таджики, которых нагнал помощник его сына, прокопали проход от его подвала к старому погребку, укрепили его деревянными брусьями и соединили с погребком, теплоизолировали стены, вывели вентиляцию, а по потолку провели трубы с горячей водой — стало тепло, сухо, и воздух свежий — хоть самому живи. 
                   Передержка длилась недели две, пока не набиралось достаточное количество голов, после чего телок забирали. Семен Игнатьевич хорошенько проветривал за ними, убирал и отключал отопление до следующей партии. Куда их увозили он предпочитал не вдаваться. 

                    Наконец-то, закипела вода! Он высыпал в казан всю пачку геркулеса, помешал. Все равно жидковато получится, но ничего, так легче проглотить и жевать не надо. Ну вот, за воспоминаниями и каша сварилась, теперь надо добавить лекарство. Аркашкин курьер привез много этого порошка, про запас, а давать надо по чуть-чуть, растворить в бутылке с водой. Много нельзя, а то не проснутся.
                    Семен Игнатьевич вздрогнул от неожиданного звонка. Случилось чего? Обычно сын звонит ему вечером, да и то, не каждый день. Сердце взволнованно забилось, рука с трубкой задрожала от беспокойства.
                    — Батя, срочно надо избавляться от партии! Слышишь?! Могут приехать к тебе!
                    — Что? — не понял сразу отец. — Кто приедет? Телок сегодня заберут? А я, сынок, только кашу сварил, еще не успел их накормить, а порошок развел в воде, как твой парень сказал!
                    — Выливай все в сортир: и кашу свою, и воду, чтоб нигде и следа порошка не было! Понял?! — орал сын в трубку на растерянного отца. — И срочно активируй кнопку на чемоданчике! Срочно! Чемодан в подвале у тебя?
                    — Нет. Тут, наверху, — все еще не понимал серьезности происходящего Семен Игнатьевич. — Парень-то твой велел держать его в подвале, да ноги болят, сынок, спускаться-подниматься по пять раз, я его на кухне припрятал.
                    — Идиот! Старый дурак! Родной отец подставляет! — Аркашка не стеснял себя в выражениях. — У тебя должен быть пульт от него! Черный брелок!
                    — Да, — вспомнил отец. — Я его убрал куда-то, надо вспомнить. Побоялся, что потеряется.
                    — Да ты что?!
                    Аркадий визжал не своим голосом. Семен Игнатьевич представил его себе: потного рыхлого, быстро багровеющего от малейшего напряжения. В последний раз он видел сына именно таким, когда тот приезжал к нему, чтобы познакомить со своим помощником.
                    — Тебе!.. Оставили!.. Инструкции подробные!.. Как чем пользоваться!.. — сын перемежал каждое слово отборным матом.
                    — Да нажму я и без пульта эту кнопку, — успокаивал отец, не понимая, чем вызван такой приступ неконтролируемого бешенства. — Сейчас прямо и нажму.
                    — Батя, а ты знаешь, для чего нужен этот чемоданчик? — сын вдруг успокоился.
                    — Ну как же, — Семен Игнатьевич с усилием вспоминал те инструкции, которые Аркашкин помощник заставлял его повторить несколько раз, и которые он все равно не запомнил хорошенько. — Подать сигнал заказчику, если что-то пойдет не так. А в этой партии почитай все не так — половина голов еле дышат. Я уж их тормошу-тормошу.
                    — Правильно, — сын успокоился. — Выгляни на улицу! Ничего там не происходит?
                    — А что тут может произойти? В глухомани.
                    Дед посмотрел поверх грязной ситцевой занавески. Кажется, послышалось, что приближается рокот вертолета, не видно из окна.
                    — Вроде вертолет пролетел, учения какие, наверное.
                    — Может, и учения, — согласился сын. — Прости, что накричал.
                    — Да что это сегодня с тобой? — заворчал отец. — Так, нажимать кнопку?
                    — Нажимай, — скомандовал сын. — Так будет даже лучше.
                    Семен Игнатьевич достал из нижнего ящика комода довольно увесистый чемоданчик и утопил палец в небольшой выемке посреди верхней панели с замками...

                    На минутку ему показалось, что вокруг потемнело, как перед грозой или сильным ураганом, а за открытой дверью в сени, к его большому удивлению, мелькнул желтый сарафан Веруни. Был у нее такой, ее любимый, в мелкий цветочек. 
                    Вот странно, как он мог оказаться в сенях, когда Семен Игнатьевич бережно хранил его в нижнем отделении комода вместе с другими Веруниными вещами? Но он не успел додумать, что за загадки подкидывают ему собственные глаза, потому что вслед за сарафаном в темноте проскользнула радостная белозубая улыбка, а в ушах отчетливо прозвенел серебряным колокольчиком голос:
                   «Семушка!».
                    И стало ему так радостно, так весело, что он невольно расхохотался. И Веруня смеялась, махала ему сорванным с головы платочком, и убегала вперед, в сверкающий ослепительным светом проход между кухней и сенями.
                   «А ведь не было раньше здесь никакого прохода, как же я


Оценка произведения:
Разное:
Реклама
Обсуждение
     00:21 28.05.2019 (1)
1
Ох как остросюжетно... Вот и не знаешь, какую оценку дать деду - хорошая семья была, жену любил, а принял участие в работорговле... Сын извращенец - горе. Да был бы просто геем - он же как человек - сволочь, ему подходит матерная народная версия слова "гей" как никому( Виолетта побоялся, что за ним придут? Понял, что слишком много знает? Но хотя бы всю схему Марине раскрыл. А так, девкам очень повезло...
Ну и написано очень подробно, логично, правдоподобно, хорошие детали, вроде перепалки бабок)
     22:25 28.05.2019 (1)
1
Да, согласна. Деда мне даже жаль, но я не считаю, что во всем виновато воспитание, никакие родители не хотят, чтобы ребенок стал подлым или маньяком. Виолетта хотел сделать коррекцию пола, и стремился к цели всяческими путями, не собирался останавливаться и перед шантажом — несчастный человек. Я сама когда-то была знакома с таким, правда там было наоборот: девушка мечтала стать парнем. И стала в конце концов, но в этом образе я ее уже не видела, не знаю, что с ней стало дальше. Такая девочка была: красивая, чистоплотная, серьезная — и что заставляет людей так издеваться над собой? 
А девушкам не всем повезло: две погибли.
Про алмазы с Вишерского месторождения правда! Специально изучала материал. Сейчас оно закрыто, не разрабатывается, но алмазы были крупнее и ценились выше, чем якутские
     00:48 29.05.2019
1
Не знаю, что заставляет менять пол, но может, стереотипы в обществе. В Албании существовали женщины, отказавшиеся от своего пола. Обычно там дело было не в гендерной самоидентификации, а в гибели всех мужчин рода, тогда женщина становилась мужчиной и выполняла его функции, кроме репродуктивной, естественно, и давала обет безбрачия. Но то что сейчас - изврат какой-то. Если мальчику нравится шить - это не значит, что он должен становиться девушкой. Я тоже иногда чувствую себя парнем (особенно, когда вживаюсь в персов, причем в парней вживаться нравится больше) - в нас во всех есть оба начала, но идиотская мысль, культивируемая ТВ никогда не сбивала с толку. И если у женщины преобладают маскулинные черты - это еще не повод пришивать лишнюю деталь, точно так же как "женственность" у мужика - не повод эту деталь ампутировать. И если бой-баба находит свое счастье с няшным женственным мальчиком - баланс восстановлен, а общество со своими клише про брутальных мужиков и тихих баб пусть щелкает семки на лавочке и не вмешивается) 
Ох уж эта тема ЛГБТ( Впрочем, для кругов, в которые попала Марина эта тема весьма близка
Про месторождение надо глянуть - это ведь район с метаморфическими породами, древний вулкан практически) Спасибо за информацию 
     07:53 24.03.2019 (1)
1
Нда, сыночек - гей - это оченя плохо Хорошо получилось с девчонками. У вас постоянно огонь, во втором романе уже присутствует...
     16:18 24.03.2019
2
Здесь их спасли, но в жизни наверняка бы не успели. Про подвал я старалась быть последовательной: даже с условием, что воздухоотвод не завалило (он был с другой стороны, не могло завалить), девушки погибли бы в течение двух дней, так что Виолетта их спас. Я не просто так его ввела в сюжет.
Огонь только в двух романах.
Спасибо большое, Юрий!
     10:53 05.05.2018 (1)
1
Сплошной позитив!Рада,что девочки спаслись и не только!
Очень интересно и правдиво описаны события!))
     07:47 06.05.2018
Спасибо, дорогая Пола
     00:42 24.11.2017 (1)
Супер!
Классно написана глава!
Рада за спасённых!))
     07:48 24.11.2017
1
Спасибо! Я тоже за них рада.
Гость      01:11 08.10.2017 (2)
Комментарий удален
     17:07 08.10.2017 (2)

Кто-то из авторов "Фабулы" мне написал, что "длинное" здешний народ не читает,

Это я написал, а не Ктота.
По поводу дебилизма - не писал.
     17:53 08.10.2017
Красилов вы правы на все сто! Литература инета не выдерживает больших форматов. Чисто физически
осилить трудно. Это в постели можно уютно лечь и читать часами, но не в инете!)))
Для это существует другой формат публикаций.
Гость      17:40 08.10.2017 (1)
Комментарий удален
     17:51 08.10.2017 (1)
Что Вы какая задиристая, а?
Гость      18:09 08.10.2017 (1)
Комментарий удален
     18:14 08.10.2017
Ну... Вы всё с ног на голову перевернули.
Да наоборот же!
Пишите!!! И циклы, и  повести, и романы... Это же хорошо!
А пишу комментарии я (нечасто, впрочем) с целью привлечь читателей к Вам, а не напротив.
     16:20 08.10.2017 (1)
А сколько пришлось изучить полицейских рапортов, инструкций, как действовать в том или ином случае, да еще в деревне! Спасибо, Ирина! 
Виолетта решил покончить с собой, но девушек он все же спас — без него ничего бы не вышло, их бы не нашли.
Гость      17:49 08.10.2017 (1)
Комментарий удален
     18:53 08.10.2017 (1)
Счастливого будущего для Виолетты я не увидела. К нам иногда такие заходят в аптеку: тетенька ростом под потолок с мужским голосом, в платье, а из-под платья мускулистые мужские ноги — несчастные люди. Все смотрят, как на инопланетян.
Материал, да, собираю, поэтому пишу очень медленно. А Вам грешно жаловаться, Вы пишете так, как можно только мечтать любому автору.
Гость      19:08 08.10.2017 (1)
Комментарий удален
     19:27 08.10.2017
Надо будет почитать и заценить
Реклама